Он встал на одно колено, господи, прямо в душе. Он уже сто раз был на коленях здесь, только по другому поводу… взял мою руку и снова произнёс эти слова. Теперь уже с вопросительной интонацией.
– Выйдешь за меня?
И в то самое мгновение я поняла, что все тревоги, притирки, взвешивания, сравнения, а как это было у других пар, а не слишком ли быстро, в подходящее ли время и т.д. и т.п. Всё это полнейшая чушь. Не важно, как было у других, важно, как это было у нас, Саймона и Кэролайн. Потому что, когда Долбёжник встал на одно колено и попросил мой руки, я ни секунды не сомневалась.
Забавно, получив предложение руки и сердца в душе, трудно разобрать, где просто капли воды, а где слёзы.
Я сказала “да”, и он поцеловал меня. Я сказала “да”, и он прикоснулся ко мне. Я сказала “да”, и он вошёл в меня. Я прокричала “да, да, да”, и он занялся со мной любовью.
Какое-то время спустя он перенёс меня на кровать, достал из прикроватной тумбочки кольцо и надел его на мой безымянный палец левой руки. Оно сверкало, блестело и переливалось, когда я цеплялась за спину Саймона, когда мы снова занялись любовью.
– Не могу поверить…ты…сделал мне…предложение, – задыхаясь, произнесла я, пока он врывался в меня.
– Но это так, малышка, – пробормотал он, перекатившись, теперь я восседала на нём.
– Не могу поверить…своему…счастью, – стала двигаться в своём ритме.
– Это я счастливчик, – он принял сидячее положение подо мной, врезаясь ещё глубже. Я стала ловить ртом воздух, он простонал, мои бёдра задвигались в бешеном темпе.
– Не могу поверить…ты станешь…Саймоном…Рейнольдс…
После этих слов, я снова оказалась снизу.
Я приготовила моему жениху яичницу-болтунью на завтрак. Вы можете в это поверить? Нет, не в то, что у меня получился этот кулинарный шедевр, а про жениха. Старый трюк из Босоногой Графини, яйца смешать с двумя столовыми ложками сливок и вылить всё это на сковородку, хорошо смазанную растительным маслом, готовить на слабом огне. Каждый раз яичница получается просто объедение. Спасибо Ине, спасибо сиянию моего кольца, бриллианту в 2,5 карата, заключённому в платиновую оправу. Я не могла на него налюбоваться. Я посолила яичницу кошерной солью, восхищаясь кольцом, пока держала в руках солонку. Я добавила пару щепоток свежемолотого перца. В моём кольце отразились солнечные лучи, которые пустили блики на фасад кухни.
Я открывала каждый имеющийся шкафчик, каждый выдвижной ящик в кухне, чтобы посмотреть, как на них смотрится моя рука с кольцом.
– Я постоянно им любуюсь, – сообщила я Саймону, поставив перед ним тарелку с едой и стакан свежевыжатого апельсинового сока. Я выжала сок, потому что хотела увидеть, как моё кольцо смотрится на соковыжималке.
– Я тоже им любуюсь, – он усадил меня к себе на колени и крепко обнял.
– Малыш, это так мило.
– Ну да, обычно я любуюсь твоей грудью, а теперь кольцо меня немного отвлекает. Ты уже кому-нибудь поведала нашу новость?
– У меня не было ни минуты свободного времени. Я была слишком занята, занимаясь любовью с моим новоиспечённым женишком.
– О, это самые сексуальные слова, которые ты мне когда-либо говорила.
– Правда? А как же в тот раз, когда я сказала тебе поцеловать мою сладенькую кис…
Самое классное в блюде под названием яичница-болтунья, это то, что его легко можно повторить, если вдруг первые порции остынут.
Какое-то время спустя, лёжа на кухонном столе, мы услышали, как что-то разбилось о плитку на полу.
– Будешь должен мне тарелку, – сказала я.
– А ты мне оргазм.
Ещё что-то упало на пол.
– Ой, прости, – это уже была я, но, честно говоря, мне было не так уж и жаль.
– Твою тарелку я разбил случайно, в порыве страсти. Разбивая тарелки намеренно, Кэролайн, ты преследуешь корыстные цели.
– Не знаю, не знаю. Посмотри, как кольцо смотрится на моей руке, держащей твой член.
– Ну, держись.
Какое-то время спустя…
– Я слышал, ты звонила Джиллиан. Ты ей ничего не сказала?
– Нет, я выпросила отгул, но не объяснила по какой причине.
– Зачем ты взяла отгул?
– Чтобы затрахать тебя до смерти под кухонным столом.
– Понял.
– Какие-либо возражения?
– Уверен, это лучшее из возможных времяпрепровождений в день отгула.
– Если ты согласен, тогда поехали.
– Ты будешь такой же властной, когда мы поженимся?
– Даже не знаю, Саймон. Даже не знаю.
Несколько часов спустя…
– Серьёзно, я голоден.
– Я тоже. Ты можешь как-то себя контролировать что ли.
– Я? Это ты нарочно сбрасывала тарелки со стола.
– Давай не будем о тарелках, лучше купим что-нибудь по дороге в больницу.
– У тебя что, сердечный приступ? Я знаю, последний раунд был довольно интенсивным. О, кстати, ты такая гибкая.
– Да что ты говоришь. И сердечный приступ здесь ни при чём. Я обещала Софии, что мы приедем навесить её и малышку.
– Полагаю, нам следует чем-нибудь прикрыться.
– Если ты сумеешь проникнуть в палату незамеченным, то можно не париться. А прямо сейчас я хочу позвонить маме и сообщить нашу новость.
– А что насчёт папы?
– Тебе придётся самому ему позвонить и объяснить, почему ты не спросив его благословения предложил мне стать твоей законной супругой.
– Вот, чёрт. То есть, да, конечно.
Мы с Саймоном позвонили моим родителям, которые были в восторге от услышанной новости. Моя мама тут же взяла быка за рога, засыпав меня вопросами, когда и где будет проходить наше торжество, в каких цветах, хочу ли я, чтобы моя двоюродная сестра Бернис была свидетельницей, требовала от меня детали, как Саймон сделал мне предложение. Я опустила такую незначительную подробность, что мы были обнажёнными, оставив её при себе. Я знала девушек, которым делали предложение в карете, запряжённой лошадьми, на пляже, на вершине Эйфелевой башни, даже в метро. Но ни у одной из них не было обнажённого обручения. Нет, естественно чуть позже они все обнажались, но не в самый ответственный момент.
Наконец-таки мы оделись, сели в машину и снова поехали в город, купив по дороге чизбургеры и молочные коктейли. Все ли сотрудники кафешки, работавшие в тот день, видели моё кольцо? Не сомневайтесь, так и было. Моя рука с кольцом на ней, держащая чизбургер, пока я вгрызалась в него, затем держащая молочный коктейль. Я даже заставила Саймона воссоздать сцену из душа, он водрузил луковое колечко мне на палец. Для человека, сомневавшегося в самой идее брака и его необходимости, я точно свихнулась из-за драгоценности на моём пальце.
Когда мы приехали в больницу, я перевернула кольцо бриллиантом внутрь. Я не хотела, чтобы София сразу же его заметила. Я помнила о перетягивании одеяла, о котором говорила Мими. Я знала, что София обрадуется нашей новости, но сначала мне хотелось порадоваться за неё и малышку.
Мы постучались, и София дала нам зелёный свет входить. Она восседала на кровати, без грамма косметики на лице, но выглядела она восхитительно, и уплетала жареную курицу. Нил развалился на диване, прижимая Мэри-Джейн к груди.
– Привет! – София отвлеклась от своего куриного безумия лишь на минуту, чтобы поздороваться с нами. – Вы меня извините, конечно, но я так больше просто не выдержу. Я только что произвела на свет человека, а они пичкают меня каким-то желе. Пошли они к чёрту, мне нужна нормальная еда.
Все мои предположения о том, что София станет более мягкой после рождения ребёнка канули в Лету. Слава тебе господи.
Мэри-Джейн издала какой-то тихий звук, и четыре пары глаз тут же были прикованы к свёрточку в руках Нила. София лучезарно улыбнулась, ладно, она стала чуть-чуть мягче.
– Как ты себя чувствуешь, Мамуля? – поинтересовалась я, подойдя к ней и отодвинув волосы с её лица. – Выглядишь фантастически.
– Теперь да. Но ты бы видела меня сегодня утром, это было ужасно. Теперь я понимаю, почему к семейству Кардашьян после каждых родов приезжает команда визажистов, иначе они бы выглядели полу мертвецами на фотках с новорожденными.