Игорь покачал головой, все еще посмеиваясь. Он и правда мог представить себе лицо Чернова, когда Калин злорадно сообщал ему подобную новость.
Тот являлся главврачом больницы, недавно выкупленной частной структурой и теперь развивающейся в стационар по западному типу медицинского обслуживания. С обязательным мед. страхованием и многопрофильными отделениями.
Амбициозный Чернов давно хотел открыть на базе своего терапевтического корпуса гематологическое отделение, чтобы охватить и таких больных. Да только никак не мог разыскать врачей. Уровень больницы требовал определенного статуса и опыта сотрудников, да и за те деньги, которые больница брала за лечение — любого терапевта, пусть и переученного, не возьмешь.
Чернов даже Игоря пытался приманить к себе. Но тот отказался. Большая часть его пациентов просто не могла позволить себе платить за курс лечения в том стационаре, а наживаться на горе и боли людей, доверяющих ему самое ценное — свои жизни и здоровье, Игорь не хотел и не мог.
Еще раз хмыкнув, он поднялся и взял свою куртку.
Вышел из кабинета, закрыв двери. Сообщил постовой сестре, что уехал, и если будет что-то срочное, пусть звонят ему на мобильный. После чего — отправился выполнять распоряжение Калина.
«Приказ начальства, как ни как, такое игнорировать нельзя», все еще улыбаясь, хмыкнул он про себя.
А вот добирался к ее двору Игорь долго.
Оказалось, что за те два с половиной часа, которые он в сумме провел в отделении — погода совершила очередной финт. Температура стремительно падала. А вместе с этим падением — подмерзали капли дождя. Причем делали они это везде, где только было можно. В результате Игорю пришлось сначала «размораживать» свою машину, уже успевшую покрыться коркой тонкого льда. А после — очень медленно и осторожно ехать по дороге. В итоге он потратил почти полтора часа, потому что по привычке свернул на объездную, не подумав о том, что асфальт проспекта лучше разъезжен общественным транспортом.
Припарковавшись под окнами Дарины, Игорь вышел из машины и поднял глаза. В окнах ее квартиры горел свет. Наверняка сама Даря уже давно добралась на маршрутке.
На фоне гардины в кухне мелькал темный силуэт.
При мысли, что уже через пару минут он снова увидит ее — губы Игоря самовольно растянулись в улыбке. И даже противная смесь дождя, с крупинками льда и снегом — не портила настроения.
Достав с заднего сиденья машины пакет с мандаринами, которые купил еще по пути в больницу, Игорь пошел к подъезду.
Дарина всегда любила мандарины. Иногда Игорь даже пугал ее, что при таком объеме поглощенных цитрусовых у нее не может не начаться аллергия. Но как-то обходилось. А она только показывала ему язык и чистила следующую.
Он надеялся, что ее вкусы не изменились с того времени. С этой надеждой и покупал фрукты, когда ехал с симпозиума, опасаясь, что так быстро и просто помириться и поговорить не удастся. Да только приход Калина помешал ему вручить Даре «взятку». Зато теперь не с пустыми руками явился.
Поднимаясь по лестнице он не мог прекратить смотреть по сторонам. В доме Дарины не было лифта — старая капитальная постройка пятидесятых годов имела пять этажей, а квартиры были полнометражными и просторными.
Только Игорь не об этом думал, когда вглядывался в истертый гранит ступеней и голубую краску на стенах.
Ему казалось, что он попал в прошлое. Невероятно, но здесь ничего не изменилось с тех дней, когда он приходил в гости, ухаживая за Дариной, или приглашая ее на свидание. Даже цвет краски был все тот же, хоть ремонт, похоже, обновили.
Остановившись у знакомой, и в то же время, уже вроде бы и забытой двери, он решительно нажал на кнопку домофона, говоря себе, что Дарина не упоминала бы о звонке из дома, если бы не хотела его видеть здесь.
Она открыла не сразу. И если честно, Игорь на пару секунд все же припомнил, как нервничал, стоя у ее двери почти десять лет назад. Тогда, когда впервые нарушил негласные правила больницы и рискнул приехать, чтобы пригласить погулять в едва наступивших осенних сумерках подшефного интерна.
Наконец, замок щелкнул, и он увидел Дарину, распахнувшую перед ним двери.
Однако, к его искреннему удивлению, кивнув Игорю, Даря тихо прошептала губами «заходи», а сама тут же отвернулась и пошла на кухню, с тяжелым вздохом ворча из-за чего-то в телефонную трубку.
Немного удивленный подобным приемом, Игорь разделся и пошел следом за ней, пытаясь понять, что именно заставило Дарину раздраженно покусывать губы и хмурить брови во время разговора с Леной.
— Не знаю, — как-то неуверенно говорила Дарина в трубку. — Оно все равно липнет.
На секунду она прислушалась к тому, что Лена говорила в ответ.
— Да, ровно три чашки. Но может она у меня нестандартная какая-то, а, Лен?! — с огорченной экспрессией вопросила Даря, а потом оглянулась на него. — Ладно, Лена, я тебя отвлекать и надоедать сейчас не буду. Попробую, посмотрю, что выйдет. А потом еще перезвоню. Хорошо, — кивнула она каким-то словам собеседницы и отложила телефон.
Игорь же тем временем с интересом осматривал помещение, чем-то напоминавшее зону боевых действий.
Обычно Дарина очень аккуратно и пристально следила за чистотой в любом месте, где находилась. Однако сегодня ей, похоже, было не до того. На столешнице и в мойке скопились какие-то чашки, сита и стаканчики. Они все были покрыты тонким слоем чего-то белого.
«Мукой», понял Игорь, увидев на столе полупустой пакет. Видно Дарина подбирала меру. Мукой же были покрыты руки Дари, закатанные рукава ее домашнего платья, и даже пряди волос, завившиеся у щек.
На столе перед Дариной, так же посыпанном тонким слоем муки, лежал какой-то… комок чего-то. Теста, очевидно. Впрочем, Игорь не стал бы с уверенностью утверждать, что это — именно оно.
На кухне было очень тепло, даже жарко. Похоже Даря включила духовку, чтобы повысить температуру в помещении, где готовила.
— Что ты делаешь? — неуверенно уточнил он, рассматривая это все.
Дарина сильнее прикусила свои несчастные губы, но с вызовом выдвинула подбородок вперед.
— Пеку хлеб, — заявила она.
Игорь не понял.
— Хлеб? — переспросил он с искренним удивлением.
— Да, — Даря неуверенно дотронулась до того самого комка на столе и попробовала его передвинуть. Но ее ладонь тут же прилипла и отделялась только с массивным куском теста.
Дарина с отчаянием выдохнула.
— А зачем? — все еще не разобрался Игорь, не припоминая, чтобы Даря когда-то особо увлекалась выпечкой. — У тебя закончился? Сходить, купить? — искренне недоумевая предложил он, вспомнив, что видел недалеко магазин.
— Нет! — он даже вздрогнул от того, с каким напором она это воскликнула. — Не надо покупать, — уже тише и немного смущенно из-за свое экспрессии, покачала Дарина головой. — Я хочу сама его испечь, — теперь Дарю было почти не слышно.
— Зачем? — удивился Игорь, тем не менее пытаясь разобраться в таком необычном стремлении, и зашел в кухню, положив пакет с мандаринами на относительно свободный участок столешницы.
— Я…, - Дарина помолчала. — Мне это надо, — скупо пояснила она, отведя глаза. Но тут же бросила на него осторожный взгляд из- под ресниц, словно проверяла, не смеется ли он.
Игорь не смеялся. Но и понять так ничего не сумел.
— Ты не выглядишь довольной, — осторожно заметил он, начав ощущать, что в костюме здесь жарковато.
— Не выгляжу, — согласилась Дарина, повесив голову. — Потому что у меня не получается! — вновь громче возмутилась она, взмахнув рукой. Отчего ее тут же окутало небольшое облачко мучной пыли. — Я второй день мучаюсь, а у меня выходит черт знает что вместо нормального теста! Но ведь так не бывает! Я же все делаю по рецепту! Почему же оно такое?! — с каким-то опустошением разочарованно вопросила Дарина неясно у кого. Игорь сомневался, что она у него рассчитывала получить ответ. Уж он-то точно в тесте не разбирался. — Почему у всех выходит?! А у меня — нет! Что со мной не так?! Я что, и на это не гожусь? — продолжала расстроенно вопрошать Дарина, отвернувшись от Игоря. И похоже, обращалась она к куску капризного теста. Губы Игоря дрогнули, но он не позволил себе улыбнуться. Она казалось такой огорченной. И такой серьезной. — Только и могу, что писать научные работы, а ничего человеческого, того, что умеет любая женщина — не в состоянии сделать. Только все порчу! — Даря толкнула комок, но даже не зло, а с каким-то опустошением.