Я улыбаюсь:
— Да, мне тоже.
Очень-очень.
Может быть, даже слишком сильно.
На следующее утро я решила встать пораньше и сделать глазированные пончики. Я кормлю Медведя, затем зачинаю готовить.
Я беру ингредиенты в двойном размере, так что я смогу отнести несколько в «Белый Кролик» для Ника (и парней) в качестве благодарности за поздний обед вчера.
Эти пончики печеные, а не жареные, поэтому я могу без проблем съесть два каждый раз, когда их делаю. Они мягкие, воздушные и классически. Вы никогда не ошибетесь с пончиками. Я имею в виду, кто не любит хороший пончик?
Я до сих пор в халате и почти закончила поливать их глазурью, когда Нат выходит из своей спальни.
Я смотрю на нее, когда она заходит на кухню. Ее волосы в беспорядке, глаза всё ещё закрыты, но она выглядит восхитительно.
Я смеюсь над ее состоянием.
— Эй, ты не должна была вставать еще полчаса.
Она, наконец, открывает глаза, садится на стул и признается:
— Клянусь, я не знаю, как попала сюда, я просто шла на запах. — Она смотрит на стол и стонет: — Нет! Не глазурь с корицей! — она жалуется: — Ты знаешь, что я не могу устоять! — Нат берёт один из остывших пончиков и откусывает небольшой кусочек. Она поднимает глаза к небу и стонет: — О господи, у моего рта просто долбанный оргазм.
Я хихикаю и напоминаю ей:
— Ну, ничего удивительно, ты не ела моих пончиков больше года
— Неудивительно, что я похудела, когда ты уехала, — она говорит с улыбкой. — Никто не пек мне вкусняшек для поддержания моей попки.
Улыбаясь, я говорю ей, чтобы она собиралась на работу. Сорок пять минут спустя мы готовы.
Мы берем пончики и идем к моей машине.
После борьбы с разблокировкой двери моей машины, Нат залезает внутрь и ставит пончики на пол.
Я вставляю и поворачиваю ключ. Конечно, ничего не происходит. Потому что, какой автомобиль будет заводиться без проблем? Точно не моя крошка, у неё есть характер.
Нажимая на газ одной ногой, я поднимаю другую ногу над коленями Нат и ударяю пассажирскую дверь, когда включаю зажигание. Нат смеется надо мной. Я хмуро смотрю на нее, продолжая свой утренний ритуал с машиной. Я кричу, пока пинаю дверь:
— Я не знаю почему, но когда я так делаю, она заводится!
После нескольких секунд выбивания дури из моей машины, двигатель начинает работать, и мы обе издаем восторженные возгласы.
Когда я торможу на выезде со стоянки, моя темпераментная крошка глохнет. Нат разражается смехом. Я тяну руки к лицу, делая вид, что рыдаю. Я смотрю на нее через пальцы, и мы обе взрываемся истерическим смехом.
— Пришло время обзавестись новым автомобилем, — она хрипит сквозь смех.
Я знаю, что она права.
Ё-мое.
И тогда я начинаю выбивать дурь из своей машины. Снова.
Нат и Лола открывают «Сафиру», пока я иду через улицу, чтобы отдать ребятам на завтрак мои пончики.
Я иду в чил-аут, и там никого нет. Я заглядываю в офис Ника, но там тоже пусто. Есть три двери в противоположном конце коридора, и я не знаю почему, но иду на цыпочках, как будто я шпион.
В голове играет музыка из «Миссия невыполнима».
Я прохожу первые две двери и обнаруживаю, что третья дверь на самом деле лифт. Вот как Сиси попадает сюда.
Я думаю вслух:
— Это так здорово!
— Что ты делаешь?
Я задыхаюсь, быстро поворачиваюсь и упираюсь носом в грудь Духа.
Пять секунд я кричу во всю силу своих легких прямо ему в лицо. Когда я успокаиваюсь, то обхватываю грудь руками.
— Что такое с вами, ребята, и тем, чтобы до чертиков пугать меня?!
Дух, все еще смотрит на меня сверху вниз и хмурится.
— Пугливая малышка? — он кивает головой в сторону двери позади него. — Они там.
Я иду за ним в комнату, которая выглядит как конференц-зал. Длинный большой стол стоит в центре с шестью стульями по обе стороны. Белая доска висит на стене, и к потолку подвешен проектор. Макс, Ник и Ловкач сидят за столом, глядя на меня с широкой улыбкой.
Мне сразу же становится стыдно за визг, который был похож на сирену воздушной тревоги. Я чувствую, что краснею.
Макс говорит:
— Думаю, что я узнал этот визг.
Я кусаю губы и смотрю на них через прищуренные глаза. Я тихо извиняюсь:
— Мне очень жаль. Я надеюсь, что не помешала.
Дух садится и говорит:
— Помешала.
Ник бросает ручку в Духа и неодобрительно смотрит на него.
— Она не помешала, тупица.
Я подхожу к Духу, ставлю контейнер перед ним и приоткрываю крышку, чтобы запах сахара и корицы донесся до него. Я говорю слишком скучающим тоном:
— О, это хорошо. Я могу отнести мои глазированные пончики с корицей обратно в «Сафиру», если вы не хотите их.
Его глаза расширяются, прежде чем он смотрит на меня и бормочет:
— Ты играешь нечестно.
Я улыбаюсь ему и прикасаюсь к его волосам.
— Я никогда не говорила, что буду играть по правилам, милый.
Ловкач встает и подходит ко мне.
— Ка-ка-какие пончики?
Смеясь, я открываю контейнер, чтобы показать ему двенадцать глазированных пончиков с корицей. Он драматично стонет и кладет руку на колено, как будто боится упасть.
Он выпрямляется и просит шепотом:
— Мне нужен один из этих пончиков, — он говорит как наркоман.
Я подношу к нему контейнер, и он берет сразу два.
Жадное брюхо.
Я знаю, что Дух умирает от желания съесть один; он сглатывает, потому что у него текут слюнки. Я подхожу к концу стола, где стоят чистые тарелки, беру их и расставляю перед парнями. Я кладу по два пончики на каждую тарелку, кроме тарелки Ловкача. Затем наступает моя любимая часть — смотреть, как они с наслаждением лопают пончики.
Каждый из них кусает и стонет.
Я начинаю хихикать над их энтузиазмом.
Ловкач говорит, поедая пончик:
— Они как маленькие облачка с корицей.
Дух стонет в знак согласия.
Макс смотрит на меня и говорит:
— Они так чертовки хороши. Почему, черт возьми, ты не открываешь пекарню?
Ник заканчивает свой первый пончик. Глазурь размазалась по его губам, а он даже не замечает.
Он выглядит очаровательно и добавляет:
— Да, Тина, у тебя есть настоящий талант. Я знаю, что мы пробовали только кексы и пончики, но я никогда не пробовал ничего такого восхитительного в своей жизни. — Ник смотрит на Макса и угрожает: — Если ты скажешь маме, что я сказал, то я надеру тебе задницу.
Мне немного неудобно от всех похвал.
— Мне нравится работать в «Сафире». Это вся моя жизнь. Каждая девушка мечтает работать в магазине одежды. Не поймите меня неправильно, было время в моей жизни, когда я на самом деле рассматривала возможность открытия пекарни. Но это, — я указываю на пончики, — часть меня. И когда я пеку для кого-то, то даю им небольшую часть себя. Это как давать кому частичку своего сердца. — Я смотрю задумчиво и пожимаю плечами. — Не уверена, что мне нравится идея продавать кусочки себя людям. Я делюсь своими чувствами. И это делает мою выпечку особенной.
Все ребята перестали есть и смотрят на меня.
— Это на самом деле имеет смысл, — говорит Ник, и его лицо смягчается.
Я смущена и решаю, что пора заканчивать мой короткий визит.
Я прочищаю горло:
— Мне нужно возвращаться на работу, так что увидимся позже, ребята. — Я поворачиваюсь и ухожу, не дожидаясь их прощания.
На полпути вниз по коридору, меня останавливает рука на моем плече. Я поворачиваюсь лицом к Нику.
— Тина, я хотел отвлечь тебя на минуту. — Его лицо выглядит серьезным, и я немного волнуюсь из-за этого.
Он так красив сегодня. У него однодневная щетина, и я хочу прикоснуться к его лицу.
Почему ты такой красивый, Ник?
Я киваю.
— Э-э, конечно.
У меня проблемы?
— У меня проблемы? — спрашиваю я.
Должно быть, я спросила это с опасением, потому что он обнимает меня за плечи и смеется.
— Нет, дорогая.
Ник ведет меня по коридору в свой кабинет. Я еще больше нервничаю, когда он закрывает за нами дверь.