Сережка уже давно прикончил свой обед и сейчас гонял по пустому блюду хлебный катышек. Он помолчал несколько секунд и ответил:
— Нет, мам, я лучше займусь разработкой видеоигр. Сейчас же читают в основном женщины, а для мужчин более приемлемы игры. Поэтому не вздумай меня ругать, что сегодня я снова вечером убегу к Максиму.
— Опять? А уроки? Или вам снова ничего не задали? Чего киваешь? Отличная у вас школа — ничего не задают, спрашивают редко. Может, мне в дневник заглянуть?
— Так и знал, что спросишь. Пожалуйста, вот тебе документ, ознакомься и подпиши. Это будет моим отпущением грехов за драку. Кстати, там на очередную фигню по двести рублей собирают, так что будьте любезны.
Сережка протянул дневник. Сережка и в самом деле не обманул в том, что им не задали. Почти не обманул — запись на алгебре гласила о четырех упражнениях, но это ему как семечки. Убористый почерк извещал, что его сын подрался на перемене и с ним проведена воспитательная беседа по поводу поведения в школе. Это ладно, если дрался за дело. А вот двести рублей на шторы? Недавно же сдавали, или то брали на застил класса линолеумом?
— Ладно, подпись я поставлю, держи и двести рублей. Постарайся впредь драться в своих играх, а то так школу можешь не закончить — побьешь всех одноклассников и придется переходить в другую школу, где ещё небитых полно, — Наталья потрепала по голове сына.
— Ну, ма-а-ам!
— Знаю-знаю, больше не буду. Ладно, поехали домой, а вот по алгебре всё-таки придется сделать домашнее задание, иначе ребята пойдут против Черного Властелина без тебя.
— Ла-а-адно, — протянул Сережка и пошел к выходу, пока Наталья расплачивалась по счету.
— Всего доброго, приходите к нам ещё, — улыбнулась Ольга, когда Наталья протянула ей папочку.
— Обязательно придем. Спасибо за хорошее обслуживание. Сдачи не нужно, — кивнула Наталья и прошлась по залу к гардеробу, где сын уже стоял с её шубкой в руках.
Джентльмен. Галантно одел и проводил мать к выходу. И такое создание отдать в руки бывшего мужа? Да ни за что!
Лишь дома, когда Сережка умчался к другу, на неё накатила такая тоска, что хоть вешайся. Анна сегодня занята приехавшими гостями, поэтому не хотелось её отвлекать. Что же делать? Чем же заняться? Телевизор надоел своим монотонным бормотанием, бутылка вина в холодильнике так и осталась нераскупоренной.
Тоска, зеленая и тягучая, заполняла изнутри каждую клеточку. Вместе с ней приходил страх. Безотчетный. Так боятся неизвестности люди, которые идут без света по темной пещере. Они не знают, что их ждет на следующем шаге — пропасть или клык сталагмита. Страх, как плесень по горбушке, лезет по территории, которую проложила тоска. В такие секунды не знаешь, куда себя деть. И делать ничего не хочется, и мысли не дают спокойно лежать.
Пойти гулять? На свежий воздух? Или вообще выброситься с балкона? Нет, лучше гулять. А ещё лучше поехать к Петру. Немного развеяться, поболтать с ним о том, о сем. Погрузиться в океан разнузданного веселья и пусть её несет щепкой среди таких же одиноких женщин.
Но если ехать к Петру, то там волей-неволей придется опрокинуть пару стопок, так что машину лучше не брать. Такси приехало незамедлительно. Таксист, пожилой кавказец с шикарными усами, гортанно осведомился:
— Куда вэзти такой красивый дэвушка?
— За девушку спасибо, но больше в комплиментах рассыпаться не нужно. Едем на Орликов переулок, остановите возле клуба «Каприз». Сдачи не нужно, — Наталья протянула водителю тысячную купюру.
— Там жэ…
— Да-да, там мужики голыми задами трясут и красивой дэвушке нужно именно туда. Не надо качать головой и цокать языком, я еду к знакомому. И давайте помолчим о нынешних нравах, хорошо?
Водитель взял купюру и вырулил на проезжую часть. Без слов.
Наталья отвернулась к окну. Она сейчас ехала к своему «успокаивающему средству» — к стриптизеру Петру. Кроме шикарного спортивного тела в нем таилась ещё одна привлекательная для неё особенность — он был слеп на один глаз, второй тоже находился под угрозой полной темноты.
Вам когда-нибудь приходилось жалеть мокрого потерявшегося щенка? Или брошенного котенка? Помните это щемящее чувство жалости — так бы прижала, накормила и согрела? Ровно такое же чувство испытывала и Наталья по отношению к Петру, или как его называли среди стриптизеров — Пьеро.
Она ехала к нему как к жилетке, в которую можно поплакаться. Наталья знала, что он воспринимает её как бабенку с придурью, которой не нужен секс, и которая довольствуется лишь разговором по душам. Да и она прекрасно помнит тот день, когда Анна её пригласила среди прочих подруг в клуб «Каприз». В тот день алкоголь затмил обычные приступы от вида мужского тела, она кричала-визжала со всеми и засовывала в стринги деньги.
Такое веселье продолжалось до тех пор, пока на сцену не вышел Пьеро. Тот самый, из «Буратино», только повзрослевший и натренированный, как Ван Дамм. Наталья застыла, очарованная его плавными движениями. Он грациозно двигался, неуловимо перетекал с места на место и избавлялся от белой одежды с той легкостью, с какой дерево осенью избавляется от листвы. Черные глаза скользили по женщинам и зажигали их как динамитные фитили.
Женщины визжали, Анна упорно пыталась обратить на себя внимание этого самца, вымазанного белым гримом, но он не реагировал. Он словно был создан из снега, такой же холодный, отстраненный. Двигался, приседал, прогибался и выскальзывал из жадных женских рук.
— Иди к нам, Пьеро, сделай меня по-артемонски! — вопила Анна и принимала такие позы, что если бы их увидел муж, то вряд ли отпустил бы сюда свою благоверную ещё раз.
— Да успокойся ты, — уговаривала её Наталья, но слова тонули в общем гвалте.
— Иди к нам, последний романтик! — кричали другие подруги Анны.
Стриптизер не реагировал ни на слова, ни на выкрики. С печальной миной на бледном лице он дорабатывал свою программу, когда вдруг оступился на постаменте и упал в зал. Как разгоряченные женщины не разорвали его на тысячу маленьких Пьерчат — он и сам не знает. Но когда он смог выбраться обратно на постамент, то Наталья увидела, что он не ушел без потерь. Где-то на полу осталась линза с темным зрачком, и ей в лицо взглянуло белесое пятно вместо глаза. Он закрыл глаза, будто устыдившись чего-то, и кинулся в притворном смущении прочь вглубь сцены.
Кому-то хватает нескольких минут, чтобы понять, что этот человек тебе дорог, а Наталье было достаточно всего пары мгновений. Ей стало до боли жаль этого несчастного, над которым потешались возбужденные женщины. Алкоголь ли сыграл свою роль, или всколыхнулись в груди человеческие чувства по отношению к мужчине? Наталья и сама вряд ли смогла бы ответить на этот вопрос. Она заказала отдельную кабинку и удалилась с понурым Пьеро под подмигивание подруг.
Анна потом пыталась узнать, что они там делали и сколько раз. Наталья честно отвечала, что просто говорили, на что подруга лишь загадочно улыбалась и махала рукой. А Наталья и в самом деле тогда выложила душу этому парню, который не видел её, а лишь внимательно слушал и покачивал головой. Его незрячие глаза жутковато белели в полумраке кабинки, но это нимало не смущало Наталью. Он внимательно слушал…
И теперь Наталье снова нужно было выговориться, пообщаться с живой и почти родственной душой. Пусть он забудет её через час, увлеченный танцем во тьме, но этот час он будет её помнить. А может и не забудет — ведь научился же он распознавать запах её духов…
— Жэлаю харашо провэсти врэмя, эсли нужно, то аставлю тэлэфон. Пазваните и я приэду! — обернулся шофер, когда припарковался возле серого здания.
— Спасибо, не нужно, меня заберёт муж. Он директор этого клуба, — Наталья устало улыбнулась, вот только знакомства с таксистом в этот вечер не хватало.
— Тогда просто, всэго доброго.
Желтая дверца захлопнулась, и машина умчалась дальше. Наталья же направилась к коричневатому входу с небольшими золочеными колоннами и винтажной короной над дверью. Подсвеченные ступени отозвались на цоканье каблуков, словно приветствовали каждый её шаг. Улыбчивый гардеробщик принял шубку, дал номерок и тоже пожелал хорошего вечера. Все её желают хорошего вечера — хоть бы один пожелал приятного утра. Наталья улыбнулась своим мыслям. С улыбкой на губах она и вошла в затемненный зал.