— Ты? Поддерживаешь? Да тебя самого нужно поддерживать.
— Она же женщина, ей нужнее, — ответил слепой стриптизер. — А я мужчина, я как-нибудь обойдусь.
— Какие высокие заявления! Пафосом немного отдает. Вообще-то обычно о слепых заботятся, а не наоборот. Где же ваши родители, или они не помогают?
— У нас нет родителей, они… Мы остались одни.
— Прости, если лезу к тебе в душу.
— Да нет, всё нормально. Мы восемь лет назад семьей ехали на отдых, и попали в аварию. Отец был не виноват, это дальнобойщик торопился доставить груз и уснул за рулем. Машина вылетела на обочину и загорелась. Я успел оттащить сестренку, а когда вернулся за родителями, то раздался взрыв. После того, как очнулся, уже не мог видеть, — Петр замолчал, уставившись невидящим взглядом на стену, где на картине обнаженный мускулистый человек позировал перед камерой.
— Извини, я не хотела бередить воспоминания. А чем ты занимался до аварии? Был спортсменом или так и выступал в стриптизе? — Наталья устыдилась своего интереса и хотела перевести разговор на более спокойные темы.
— Занимался боксом, увлекался программированием. Приглашали на работу в престижную фирму, так что если бы не травма, то о стриптизе даже и не думал.
И этот программист… Наталья вспомнила свой сеанс, образ с красной жидкостью, а вместе с ним и встречу с незнакомцем в ресторане. Ниточка потянула за собой образ мужа, его обещание забрать Сережку… Наталья тяжело вздохнула.
— Печально. Вроде бы живешь-живешь, а какой дальнобойщик торопится доставить груз. Или кирпич от времени съехал с цемента, а тебе в это время приспичило пойти погулять. Грустно. А кроме стриптиза никуда не можешь устроиться?
Наталья видела, как дернулись желваки под кожей щек.
— А куда у нас в стране можно устроиться слепому? Идти в больницу делать массаж? Сидеть на телефоне и собирать звонки? Два года мы с сестрой искали работу, прежде чем её друг устроил меня сюда. Два года. Представляешь, что такое — каждый день есть макароны с луком и посыпать их кубиком «Магги»? На пенсию по инвалидности особенно не разгуляешься. Сестра тоже старалась подрабатывать, то официанткой, то уборщицей. Я понимаю, каково ей пришлось — в то время, когда твои подруги бегают по клубам и обжимаются с парнями, она ходила с половой тряпкой и видела кислые рожи тех, кому повезло чуть больше. Нет, пусть я иногда падаю со сцены, и мои коллеги вместо грима рисуют усики фюрера, но пока что тут хорошо платят. Достаточно, чтобы нам хватило на что-то ещё, кроме макарон.
— Разжалобить пытаешься? Думаешь, что у меня жизнь слаще? — почему-то вспыхнула Наталья.
Бывают такие ситуации, в которых надо человеку посочувствовать. Просто по-человечески покивать и постараться утешить. Но потом сравниваешь его проблемы со своими бедами, и понимаешь, что у него не так уж всё и плохо. Да неприятности, но с ними можно жить. А человек продолжает говорить и уже в душе поднимается накипь и неприязнь — у меня же хуже, что он жалуется? И уже не слышишь доводов разума, что у человека и в самом деле беда, потому что с головой погружаешься в свои проблемы, а чужой голос только раздражает и вызывает неприятие. Примерно в такое же состояние погрузилась и Наталья.
— Нет, мне твоя жалость не нужна. Думал, что ты и в самом деле хочешь что-нибудь про меня узнать. Мы же с тобой почти коллеги. Ещё по глотку обделавшихся бактерий? — Петр нащупал бокал и поднял его. — За тебя, королева!
— Подожди. С чего ты взял, что мы с тобой коллеги? Я не танцую стриптиз, занимаюсь гаданием.
— Не злись, я хотел сказать, что мы оба работаем в эротическом жанре.
С каждым словом, с каждой интонацией Наталья раздражалась всё больше. Возможно, это сказывалось напряжение прошлых дней, сеанс с программистом и встреча с тем незнакомцем, но ярость нарастала в геометрической прогрессии. Пусть он слепой, но у него не отбирают ребенка! Далеким отголоском сознания Наталья понимала, что злится напрасно, но ничего с собой поделать не могла. В такие минуты и срываются колючки с языка, о которых потом будешь жалеть.
— Нет, мы с тобой разные люди, работаем в разных сферах. Ты вот занимаешься продажей своего тела…
— А ты?
— А я… — Наталья запнулась, ведь только сегодня она занималась тем же самым. Пусть и с целью заглянуть в далекое будущее, но, по сути, этот накачанный слепец прав!
— Я же и говорю, что коллеги, только твои услуги обходятся дороже.
— Нет, мальчик-проститут, я не такая.
— Я жду трамвая, — подхватил Петр.
Наталья вспыхнула. Рука дернулась сама и там, где недавно раздавался звон стекла, прозвенела хлесткая пощечина. На гладко выбритой щеке расцвел след от пальцев. Петр глубоко вздохнул, отставил бокал и поднялся. Он начал покачивать бедрами в такт музыке.
— Я не проститутка, это у меня такой дар. Надо же как-то зарабатывать!
Петр танцевал. Молча. Он снова перетекал с места на место, подобно живой ртути. Руки крыльями орла возносились и плавно опадали.
— Да и что ты знаешь о моей жизни? Что ты можешь знать? Ты же закрыт в своей ракушке и только кончик высовываешь, когда тебя очередная дамочка снимет на вечер! Ты даже хуже вибратора, потому что он бездушный предмет, а ты вынужден по-рабски глотать обиды и засовывать чувства глубоко и надолго.
Петр танцевал. Плечо вверх, нога отходит в сторону. Большие пальцы рук задевают повязку и чуть приспускают её, дразня женское воображение. Мышцы живота развиты как у косаря. Кисти рук двигаются так плавно, словно они без костей.
— Вообще-то я с тобой разговариваю! Не смей от меня отворачиваться! Сядь на место!
Музыка звучала мягко, также мягко и легко перемещалось тренированное тело. Налево, направо, поворот. Казалось, что он сам музыка, это от него идут звуковые волны, плавные, завораживающие.
— Если не сядешь, то я пожалуюсь на тебя менеджеру! Сядь, я сказала!
Наталья раздражалась всё больше и больше. Казалось, что Петр это чувствовал и старался поддразнить ещё, разгорячить её, чтобы она выплеснула весь гнев, всю злость, которая клокотала внутри. Он танцевал, замирал на миг и тут же двигался дальше. Вверх, вниз, влево, вправо. Наталья выплеснула на него содержимое бокала и только тогда он остановился.
— Спасибо, моя Мальвина, ты остудила жар. Как мне отблагодарить тебя? Хочешь, я сделаю небольшой массаж? Для коллеги ничего не жалко.
— Прекрати издеваться! Я сейчас действительно пожалуюсь менеджеру, и ты вылетишь со своего тепленького места.
Петр улыбнулся. Так же мягко, как и танцевал. Такая улыбка бывает у младенца, когда ему снится что-то хорошее.
— А может, ты и права. Я действительно превращаюсь в раба на этом месте. Я совсем недавно крушил челюсти и неплохо зарабатывал, а теперь я живой вибратор. Теперь я существо, которым может помыкать всякая… женщина, которая зарабатывает чуть больше, — Петр сдержался и проглотил то слово, что чуть не сорвалось с губ.
— Да ты… — Наталья задохнулась от ярости.
Рука схватила сумку, оттуда вылетела пятитысячная купюра и удобно устроилась в повязке стриптизера.
— Ни в чем себе не отказывай. Я прекрасно провела время. Прощай, — Наталья кинулась прочь из комнатки.
В затемненном зале было уже довольно много народа. Звучала паршивая музыка. Продажное мясо толкалось среди алчных покупательниц. Наталья отбросила галантно протянутую мужскую руку и поспешила на выход. На счастье официанта Кирилла он ей не попался на пути. Гардеробщик подал шубку, но так и не дождался чаевых, огорченно надул губки. Наталья сдержалась, хотя внутри всё горело. Она выскочила на улицу и вдохнула холодный воздух.
Морозец чуть охладил разгоряченный лоб. Но внутри всё клокотало и просило выхода. Да как он посмел? Да кто он такой? Да она…
И где-то внутри маленький, но ужасно противный голосок пел о том, что он прав, что она тоже проститутка, только более дорогая. Никаким даром это не оправдать — она тоже продает себя за деньги.
Желтое такси остановилось сразу же, как только Наталья махнула рукой. Наталья передала деньги, назвала адрес и уткнулась лицом в ладони. Плечи затряслись от рыданий. Пожилой водитель тактично молчал, уверенно вел машину и изредка поглядывал на плачущую пассажирку.
Слезы текли ручьем и смывали накопившуюся злость, ненависть и неприязнь по отношению к людям, к своей жизни. Наталье становилось легче с каждой упавшей каплей. Она почти успокоилась, когда шофер сказал о прибытии к месту назначения. Наталья вышла.