Словно игла вошла в сердце Натальи. Она кинулась в комнату сына, предчувствуя недоброе, и предчувствие её не обмануло — кровать сына аккуратно застелена, так, как это сделала приходящая домработница. Сам бы Сережка никогда так ровно не смог застелить.
Давным-давно, ещё в раннем детском возрасте, родители взяли Наталью в лес за ягодами. Так получилось, что мама отошла за ель и скрылась с глаз трехлетнего ребенка, который нагнулся за ягодкой. Когда же маленькая Наташенька выпрямилась, то на полянке она была одна. Чувство беспомощности, обиды и одиночества накатило с такой силой, что она разревелась и смогла успокоиться только на руках подбежавшей мамы.
Вот именно такое же чувство Наталья испытала и сейчас. Растерянность, беспомощность и одиночество. Куда бежать? За что хвататься? Где его искать? Телефон! Есть же телефон. Она схватила прямоугольную коробочку и трясущимися пальцами нажала на Сережкин номер. Раздались первые гудки, и в то же мгновение послышался скрежет ключа в замочной скважине.
Наталья подбежала и распахнула дверь. На пороге стоял Сережка, он слегка опешил, когда мать втащила его в квартиру и крепко обняла.
— Ты чего? — сын хмуро взглянул на Наталью, когда она выпустила его из объятий.
— Как чего? Ты где был? Почему не сказал, что не будешь ночевать дома? С тобой всё в порядке?
— Мать, я уже не маленький, чтобы за меня волноваться. Если задерживаюсь где-то, то по делу, — Сережка хмыкнул, разделся и повесил куртку на вешалку.
— Может, кто-то забыл, что ему ещё тринадцать? Может, напомнить ремнем по заднице, что мама волнуется, когда сын где-то пропадает? Где ты был? — Наталья схватила его за локоть, прежде, чем он отошел.
Глаза сына сверкнули как два аквамарина, когда Наталья заикнулась о ремне. Он вырвал руку из её ладони, приблизился, и в этот момент гадалка ощутила страх. Такой же страх она испытала тогда, когда её впервые ударил отец Сережки. Ни один мускул не дрогнул на лице сына, когда он бесконечные пять секунд разглядывал мать. Сережка снова повернулся, чтобы уйти, но Наталья пересилила себя и снова схватила его. На этот раз за плечо. Развернула.
— Что с тобой? Почему ты себя так ведешь?
— Со мной всё в порядке.
Таким же бесстрастным голосом мог ответить робот из фантастического фильма, но никак не человек. Наталья не узнавала своего сына. Ведь вчера в это время он был прежним Сережкой. Её сыном. А теперь на неё смотрел совершенно чужой человек. Вот после такого поневоле задумаешься о существовании инопланетян, которые воруют людей и влезают в их тела.
— Сереж, где ты был? Я же волновалась… — Наталья прибегнула к последнему средству, к женским слезам.
— Я вижу, — Сережка поднял телефон, где высвечивался всего один пропущенный звонок. — Очень волновалась.
— Я… я вчера поздно пришла и думала, что ты спишь. Утром хватилась, а ты даже не ночевал.
— И за это время ни разу не позвонила, ни разу не поинтересовалась — где я и что со мной? Неужели всё — правда?
— Что — правда? О чем ты?
Сережка прошел на кухню и сел на стул. Наталья невольно последовала за ним. Он сгорбился и уставился на руки, словно это единственное, что его сейчас могло занимать. Наталья могла увидеть будущее у других людей, но не могла предвидеть того, что случится с собой через час или два. И также она не могла ожидать слов, которые сорвутся с языка её сына.
— То, что рассказал мне отец?
Наталья всегда удивлялась выражению «ватные ноги». Как это может быть? Ноги из ваты? Хм, бред! А вот сейчас она почувствовала, что это выражение означает. Ноги подкосились и, если бы не стоящий рядом стул, то она рухнула бы на пол. Сережка всё также мрачно изучал ногти на руках.
— Что же он… — горло словно сдавила безжалостная невидимая рука и не дала выйти словам наружу. Наталье пришлось откашляться и сделать вторую попытку. — Что же он тебе такого наговорил? Ты был у него?
Сережка молчал. Тягучую тишину нарушало лишь настойчивое жужжание перфоратора за стеной. Этот звук раздражал не хуже визга бормашины в кабинете стоматолога. Но больше всего смущало молчание сына. Мысли в голове Натальи метались и толкались, как цветные шары на заставке компьютера в офисе. Она ждала ответа.
— Да, он встретил меня после школы и мы с ним провели весь вечер и всю ночь. Он на многое мне открыл глаза.
Пауза затянулась. Сережка вновь заинтересовался пальцами. Вроде бы не откачивали воздух из кухни, почему же Наталье стало так тяжело дышать? Возникла легкость в голове, какая предшествует обмороку. Она налила стакан воды и постаралась сдержать дрожь в руке, чтобы не расплескать по столу.
— И что же он тебе рассказал? На что открыл глаза?
Сережка молчал, но это молчание было громче крика. Он не поднимал глаз на мать, лишь перебирал большими пальцами, словно наматывал на них невидимую нить. Наталья заставила себя разжать руку — ещё чуть-чуть и стакан бы лопнул от судорожного сжатия. И этот сосед ещё сверлит и сверлит.
— Он рассказал, что ты спишь с незнакомыми мужчинами за деньги. Скажи, это правда?
Он поднял голову, и Наталья невольно отшатнулась. У сына были её глаза, теперь же они превратились в два колючих кусочка льда. Она не смогла удержать дрожь и костяшки выдали барабанную дробь по столешнице.
— Нет, н-не совсем так. Видишь ли, то, чем я занимаюсь…
— Называется проституцией, — холодно закончил сын.
Капельки пота блестели на открытом лбу, крылья носа подрагивали, на щеках красные пятна. Совсем чужой человек… Нет, это не её сын, его подменили. Где её Сережка?
— Нет, это не так. Я занимаюсь гаданием и вижу…
— Мам, что ты видишь? Отец показал мне видеозапись, где мужчина составлял с тобой договор, ты ему какую-то бумажку показывала, а потом вы вместе шли в кабинет и там…
— Что?
То был её самый первый клиент, который потребовал бумажку о профпригодности Натальи. И у неё в кабинете стояла и, возможно, ещё стоит скрытая камера? Сколько же эта камера успела записать? И что именно?
— То. Вы прошли в кабинет, и там он на тебя залез… Я думал, что ты и вправду работаешь в банке. Думал, что ты устаешь со своими проектами, а они вон у тебя какие. Проекты… — Сережка словно выплюнул последнее слово.
— Прекрати так разговаривать и дай мне всё объяснить! Я занимаюсь гаданием и это один из приемов…
— Мать, хорош меня лечить! — вскочил Серёжка. — Я же всё видел! Гадают по руке, а не по х…
— Не смей! Я это делаю ради тебя! Ты думаешь, что это доставляет мне удовольствие? — Наталья встала и только сейчас заметила, что сын почти одного с ней роста.
Когда он успел так вырасти? Ведь только вчера ещё пешком под стол ходил, а теперь стоит и тяжело дышит. Видно, что сдерживается из последних сил.
— Не знаю, но можно же найти другую работу. Не такую, как эту… другую. Если бы ты хотела, то нашла. Но отец сказал, что тебе нравится этим заниматься.
Сволочь! Какая же он сволочь! Мало того, что хочет сына отобрать, так ещё и пытается его настроить против матери. Что он ещё наговорил?
— Твой отец лгун и обманщик. Ему нельзя верить…
— Да-да, он говорил, что ты так скажешь. Мам, мне сейчас нужно всё это дело переварить. Давай, поговорим об этом позже?
Сын хотел обойти мать, но та не дала ему этого сделать. Встала на пути, как умеют вставать только матери, которые хотят оградить ребенка от опрометчивого поступка.
— Сереж, я старалась ради тебя. Ты пойми, я хотела, чтобы у тебя было всё тоже, что и у сверстников. Чтобы ты ни в чем не нуждался.
— Мам, давай позже?
Если можно представить, как человек берет в руки отвратительную ящерицу, которая запросто укусит и впрыснет ядовитую слюну под кожу, то можно понять — с каким лицом Сережка подвинул мать и протиснулся вон из кухни. Наталья упала на стул. Слез не было, лишь злость. Холодная ярость на бывшего мужа.
Андрей не стал дожидаться обещанного срока, а начал вести подлую игру исподтишка. Сколько же мерзости в этом человеке. Да и человеком его можно назвать с огромной натяжкой, так, мелкий человечишка. Откуда же в её офисе камеры? Неужели он спланировал всё заранее? Первое посещение было так давно, и он всё это время наблюдал за ней?
Наталья поежилась, словно по кухне промчалась февральская поземка. Сотню раз прав Юрий, что принес с собой ту глушилку. Нужно будет найти эти скрытые шпионские глаза и уничтожить. Растоптать так же, как бывший муж пытается растоптать её жизнь. Разломать на мелкие куски!