Ольга Михайлова - Гамлет шестого акта

Клемент и Бэрил с друзьями приехали из Лондона первыми. Патрик Доран, волей случая оказавшийся в момент их приезда в парке с другом, с интересом оглядывал племянника и племянницу Хеммонда. Он слышал многочисленные рассказы милорда Лайонелла и теперь сравнивал их с собственными впечатлениями. Священник был разочарован. Мистер Клемент Стэнтон оказался высоким молодым человеком с удлинённым неподвижным лицом, холодными светлыми глазами и жестким квадратным подбородком. Его сестра была девицей с красивой осанкой и горделивым поворотом головы. У Бэрил были такие же, как у брата, большие голубые глаза, нос с заметной горбинкой, излишне крупный для женщины. Взгляд нёс печать тоски и ума, но чтобы назвать её красавицей, как сделал при встрече дядя, нужно было значительно отклониться от истины. Странной была и её прическа — туго скрученные сзади волосы, кажется, чуть вьющиеся. Одетая очень скромно, она не носила никаких украшений. Отец Доран, слышавший, что Стэнтоны вовсе не бедны, подивился этому обстоятельству.

Их друг Чарльз Кемпбелл, бледный шатен с невыразительным лицом, почти не поднимал на собеседников глубоко посаженных серых глаз, на его тонких, почти бескровных губах то и дело мелькала улыбка — не то растерянности, не то — вежливой скуки. Над губой его чернела родинка, мало украшавшая молодого человека. По контрасту с остальными брат и сестра Морганы привлекали внимание. Гилберт — приятным открытым лицом, правда, его правая бровь была заметно рассечена шрамом, следствием неудачных упражнений в фехтовальном зале, а его сестра Розали, блондинка с излишне пухлыми губами и игривыми глазами бледно-карего цвета, — любезностью поведения. Она, в отличие от Бэрил, была одета с немного вызывающей и чуть безвкусной роскошью.

Спустя три часа прибыли Софи Хеммонд и её друзья. Все остальные к этому времени были уже в столовой, и представление прошло при свечах, чей свет обычно украшает девиц. Вторая племянница мистера Хеммонда, дочь его брата, унаследовала итальянскую кровь матери, была жгучей брюнеткой с оливковой кожей. Отец Доран подумал, что она намного привлекательнее своей кузины, но сильно утомлена дорогой — под глазами её темнели круги, губы были бескровны. Что ж, отсюда до Лондона — двести миль. Было заметно, что двоюродные сестры не преисполнены взаимной любви: Бэрил едва кивнула Софи, заметив пренебрежительную гримаску на лице кузины. Стэнтон приветствовал Софи куда любезнее, на его щеках неровными пятнами выступил пунцовый румянец.

Подруга Софи, мисс Эстер Нортон, в этом обществе была заметнее всех благодаря удивительным волосам — вьющимся пышным кудрям цвета красного дерева. Свечное пламя в кенкетах падало на них, рассыпаясь сотней искр, и молодые люди, как заметил мистер Доран, то и дело украдкой бросали взгляды на подобное чудо. Лицо девушки было симпатичным, разве что его несколько портили разбросанные по носу и щекам веснушки. Её брат Стивен имел черты довольно привлекательные, но лицо его особо не запоминалось.

К всеобщему удивлению оказалось, что мистер Стивен Нортон знаком с мистером Морганом и с мистером Кемпбеллом, хотя их взаимное приветствие было достаточно сдержанным. Встреча их не обрадовала, это было заметно, но и не огорчила. После обмена любезностями мистер Нортон учтиво задал милорду Хеммонду вопрос о его племяннике Кристиане Коркоране. Они вместе учились в Кембридже — до того, как Кристиан уехал в Италию. «Он ведь будет в числе гостей, не правда ли?» Милорд Лайонелл любезно подтвердил это, сообщив о письме племянника. Он сам с нетерпением ждал его, ведь они не виделись почти пять лет.

— Хорошо ли вы знаете его, сэр? — вопрос графа Хеммонда был исполнен неподдельного любопытства.

Мистер Нортон улыбнулся и заметил, что мистер Кристиан Коркоран не многих удостаивал чести общения, и почти ни с кем не был откровенен, поэтому он не может иметь счастье сказать, что принадлежит к числу тех, кто хорошо знал его, но сам мистер Коркоран — безусловно, человек замечательных дарований и выдающегося ума, а уж его актерское дарование и музыкальная одарённость просто поразительны! Он член Тревеллерс-клаб, Клуба Гаррик, прибежища известных журналистов и театральных деятелей, Карлтон-клуба, бывал и в Клубе Консерваторов. Его часто до отъезда видели и на Пэлл-Мэлл в Реформ-Клаб, и в Атенеуме…

Тут, достаточно резко перебив Нортона, в разговор вмешался Гилберт Морган.

— Мистер… мистер Коркоран… собирается… приехать сюда? — В его голосе сквозила растерянность. К разговору неожиданно присоединился и мистер Чарльз Кемпбелл, проигнорировавший вопрос Моргана и заметивший, что мистеру Коркорану большое будущее прочили ещё в школе, при этом бросил весьма странный взгляд на приятеля. Гилберт Морган, успев взять себя в руки, уже спокойней проронил, что любой, кто хоть раз в жизни… имел удовольствие сталкиваться с мистером Коркораном, этой встречи не забудет.

Священник несколько удивился тому обстоятельству, что за столом милорда Хеммонда волей случая собрались трое тех, кто знаком с племянником графа, притом, что кузен Коркорана, Клемент Стэнтон, поморщившись, ядовито заметил, что, несколько он помнит своего двоюродного братца в детские годы, тот никогда и ничем не блистал, кроме внешности.

— Так он красив? — с некоторым удивлением тихо спросила Бэрил брата.

Тот с изумлением взглянул на сестру, но тут же, усмехнувшись, кивнул.

— Я и забыл, когда он приезжал, ты была в пансионе. Да, он красавчик. Этакий холеный хлыщ-денди, лощеный джентльмен, модник, подражающий лорду Браммелу.

— Простите, сэр, — осторожно заметил мистер Нортон, — но я замечал, что он никогда не уделял моде никакого внимания, и был весьма консервативен в одежде.

— Коркоран слишком умён для хлыща, — обронил сидящий по правую руку от Стэнтона Чарльз Кемпбелл, при этом выражение его лица было недоброжелательным и хмурым. Он словно извинялся перед пригласившим его Стэнтоном за то, что вмешивается в разговор, но тон его голоса был тверд.

— Мистер Коркоран никому не подражает. Он слишком своеобразен. — Это суждение Гилберта Моргана было высказано веско, но Дорану, внимательно слушавшему гостей его друга, снова не показалось, что мистер Морган восторгается Коркораном. Скорее, в голосе его промелькнуло то-то досадливое, тоскливое и — несколько глумливое. С той минуты, как он услышал об ожидаемом приезде Коркорана, мистер Морган словно потух, казался больным и усталым.

Отвечая далеко не на всё услышанное, Клемент Стэнтон ядовито заметил, что Коркорану франтить и не на что. Его отец оставил его ни с чем. Мистер Стивен Нортон не мог скрыть удивления.

— Как я понял, мистер Стэнтон, вы не очень близки с братом? Дело в том, что лорд Чедвик, — он познакомился с мистером Коркораном в «Атенеуме», оставил ему всё своё состояние, свыше двухсот тысяч фунтов, все, кроме неотчуждаемой собственности! — И, видя, как побледнел при этих словах Клемент Стэнтон, мистер Нортон продолжил. — Я в курсе этой истории, потому что считался одним из наследников лорда Чедвика. Я просто оказался в числе наименее обиженных, ибо лорд Чедвик всегда говорил… — тут мистер Нортон неожиданно смутился, — он… он считал меня достаточно состоятельным и без того. Но шок, испытанный остальными… — Нортон с грустной улыбкой покачал головой. — Вы ведь тоже были в числе наследников, Чарльз, и вы, Гилберт?

Надо заметить, что ни мистер Морган, ни мистер Кемпбелл не были благодарны болтуну и окинули его далеко не дружелюбными взглядами. Мистер же Стэнтон, казалось, был просто шокирован услышанным, но проявилось это только изумлённым восклицанием.

— Свыше двухсот тысяч!!

— Да. Эти средства дали ему возможность учиться в Италии, путешествовать, и, разумеется, он мог бы позволить себе — я возвращаюсь к теме нашего разговора — франтить как угодно.

— Говорили, что в Италии он перешёл в католицизм, жил в монастыре. Вот уж глупость… С такими-то деньжищами… — эту фразу неожиданно уронила, ни к месту вмешавшись в мужской разговор, мисс Морган, но тут же и умолкла, поймав гневный взгляд брата.

— Может, его терзает совесть, за то, что оставил других без гроша? Замаливает грехи? — иронично проронил мистер Кемпбелл, но тут же и осёкся. Было заметно, что он жалеет о сказанном, сорвавшемся с языка, и чтобы сгладить резкость, которая могла бы показаться бестактной хозяину дома, торопливо дополнил, — он всегда был необычным. Ещё в школьные годы был странным.