Граф опасливо покосился на друга и осторожно заметил, что в последнее время Патрик обнаруживает странную жесткость в суждениях. Тот только пожал плечами. Хватит колебаний. Надоели ему вечные сомнения. Сегодня он опубликовал бы записку Нортона, отказался бы отпевать самоубийцу, и выбросил его тело воронам! И плюнул бы в физиономии всем, кто сказал, что он неправ! Однако… Ведь Коркоран тоже сказал, что сделает женщиной всякого, кто обвинит его хоть в чём-то! Правота его начала в полноте доходить до Дорана. Чего ради сгибаться перед этой низостью? Доколе извинять мерзость? Если поступаешь по-божески — плюй на все заповеди человеческие, на все прихоти суетного мира всего!
Хватит. Хватит с него этих слезливых глупостей. «Ветви, не приносящие доброго плода, срубают и бросают в болото…» Или куда там? А, в огонь. Доран почувствовал волчий голод, и пошёл в столовую, шатаясь и от странной, распиравшей его силы, и физической усталости. Коркоран сидел за столом и совмещал, видимо, завтрак с обедом, уплетая за обе щеки. Доран молча уселся рядом и подтянул себе блюдо с холодной свининой и бутылку вина.
— У вас такое выражение лица, дорогой Патрик, словно вы обрели Господа…
Мистер Доран не стал спорить.
— Так и есть.
Мистер Коркоран преломил ломоть тёплого, только что выпеченного хлеба, отдав половину Дорану.
Между тем, поиски в течение всего дня никаких результатов не дали. Было решено назавтра вызвать людей из деревни и прочесать лес вторично. Доран не мог пойти со всеми — ему нужно было на воскресное богослужение.
…На сей раз Тихоня не встретил его на пороге, но, заприметив хозяина издали, остался сидеть на скамье у входа, поджав под лапки пушистый полосатый хвост. Он не узнал походку хозяина. Ночь мистер Доран спал как убитый, просто провалившись в сон как в копну сена. Наутро появился в храме — и тут же викарий Эдмунд Келтон известил его о новом дебоше столяра Джима Слоупера. Опять избил беременную жену. Митчелл снова пьян. Произошла склока старосты Джорджа Норриса с зеленщиком — все из-за дочери…
Мистер Доран спокойно выслушал и перед службой вышел к прихожанам. Подошёл к Слоуперу. Молча вынул из сапога кнут и что было мочи огрел негодяя, не успевшего протрезветь, по лицу наотмашь. Бил в беспощадной ярости, не слушая воплей Слоупера и криков прихожан. Велел викарию Келтону и капеллану Дирку вышвырнуть негодяя за храмовую ограду, предварительно прокляв мерзавца от макушки до пят. Да прильпнет язык его к нёбу, да покроет его Господь чирьями гноящимися и струпьями от темени до ступней, да будет он попирать ногами навоз!! Двум виноторговцам в деревне было обещано, что поляжет и скот их, и потомство их, если кто-то из них дерзнёт продать негодяю хоть пинту вина. Вышвырнуты из толпы были и староста с зеленщиком: тот, кто не смог воспитать дочь целомудренной и сына нравственным — не будут предстоять пред Богом. Не место таким в храме Господнем! Если до полуночи украденные у Глории Дейли вещи не будет возвращены — вор да умрёт в полночь! И запретит он отпевать мерзкого жулика и выбросит его тело псам!
Протрезвевший на половине гневной речи отца Дорана звонарь Джосайя Митчелл испуганной крысой ринулся под куст живой изгороди, затаился там и избёг яростного проклятия: отец Патрик просто забыл о нём. Поденщик Шеннон и грум Белл стояли бледные, и испуг в их глазах спас их. Загнав остальных своих овец в храм, отделив их предварительно от зловонных козлищ и хищных волков, отец Доран начал службу. Он не ждал, что вразумление подействует, просто отводил душу.
Хватит ему терпеть мерзость в храме Господнем!!
Вернувшись в Хеммондсхолл, Доран узнал от Коркорана, что новые поиски не увенчались успехом, зато без криков не обошлось. Мисс Хеммонд раздобыла где-то зеркало и заглянула-таки в него. С ней началась истерика, пришлось снова вызывать доктора Гилфорда. Когда Коркоран вяло повествовал о подробностях, к мистеру Хеммонду прибежал конюх. На Жабьем болоте на кочке был найден ботинок мистера Стэнтона! Нужны два багра — может удастся пошарить по дну? Хотя никаких видимых провалов в трясине нет, но ведь они быстро затягиваются…
Мистер Хеммонд был окончательно убит новой находкой, не оставлявшей надежды, что Стэнтон жив.
— Боже мой, что происходит? Такие молодые… Полные сил… Несчастная Софи, бедный Клемент… Гилфорд дал ей снова успокоительное, но она, кажется, и во сне плачет…
Занятно, что мистер Кемпбелл и мистер Морган не принимали никакого участия в поисках их друга, и вообще, панически боялись выходить на болота. При этом джентльмены не собирались покидать Хеммондсхолл. Оба они на минуту заходили в апартаменты мисс Софи, когда стало известно, что она сильно поранилась. Вышли оттуда сильно побледневшими, и теперь мистер Доран с ревнивой злостью заметил, что оба начали оказывать мисс Бэрил подчеркнутое и деятельное внимание. Мысли молодых людей проступали столь же отчетливо, как чёрные чернила на белой бумаге. Высказывая весьма мало интереса к исчезновению Клемента, оба полагали, что, теперь, бесспорно, наследником имения и титула станет Коркоран, но мисс Бэрил становилась невестой предпочтительной и желанной, ведь, кроме денег дяди, она имела тридцать тысяч приданного и получала свыше сорока — состояние мистера Стэнтона, умершего бездетным. Бэрил и Софи становились богатейшими наследницами графства, но увечье Софи заставляло их обоих предпочесть мисс Стэнтон. Как ни странно, этому предпочтению способствовало и то внимание, что неизменно оказывал кузине Коркоран, и её сдержанность в их отношениях, одержимая же влюбленность мисс Хеммонд в мистера Коркорана весьма уронила её в глазах мистера Моргана и мистера Кемпбелла.
…Бэрил осознавала гибель брата медленно, сомневаясь и недоумевая. Она не знала обстоятельств, сопутствующих его исчезновению, но ни мистер Доран, ни мистер Коркоран не собирались просвещать её. Доран лишь бесновался, поминутно встречая теперь в коридорах друзей мистера Стэнтона, поджидавших Бэрил и приглашающих её то на прогулки в сад, то в галерею. Правда, та, потрясенная трагедией сестры и гибелью брата, почти не замечала их.
Сама мисс Бэрил ощущала странную неуверенность в себе. Брат, хоть и был жесток к ней, однако, ограждал её от всех житейских треволнений, сам оплачивал счета, занимался хозяйством, размещал капиталы, управлял имуществом. Сейчас она чувствовала, что почва уходит из-под ног. Она ничего не умела.
Несколько раз за день Доран терял мисс Бэрил — и находил её на Лысом уступе. Найти тело мистера Стэнтона так и не удалось, и она со всё более пустеющими глазами вглядывалась сверху в болотную топь. Он старался быть рядом с мисс Бэрил, она же упорно твердила, что не верит в гибель Клемента. Бэрил и вправду не верила. Мозг отталкивал, отказываясь принять в себя, вместить ужасную мысль, что она теперь осталась совсем одна, что последняя её опора исчезла. Бэрил давно забыла все резкости брата, вспоминая лишь то, что позволяло думать о нём с любовью. Таких эпизодов было немного, но все же иногда брат проявлял и подлинную заботу о ней.
Между тем во вторник утром отца Дорана вызвали на приход. В записке Келтона говорилось, что его присутствие просто необходимо. Недоумевая, что могло случиться, Доран верхом около полудня добрался до храма. И, естественно, оказалось, что всё пустяки. Треклятого Слоупера обсыпало какими-то противными чирьями — по рукам, спине, ногам и заднице. И из-за такой безделицы его обеспокоили? Пусть идет к аптекарю — он, отец Доран, гнойники врачевать не обучен. Но оказалось, в ночь на понедельник умер помощник конюха Джон Уэрсли. Сердечный приступ. Хватились его поздно вечером в понедельник, он утром должен был ехать в Гластонбери, все решили, что он там… а когда тело обнаружили, ну, засуетились, обряжали и все такое…
— Ну и отпели бы его по уставу сами, Эдмунд, вы же слышали, в Хеммондсхолле на болотах пропал джентльмен…
— Так в шкафу у Уэрсли все скатерти и покрывала матушки Дейли нашли…
— Даже так… — мистер Доран нахмурился. — Я обещал, что выкину его собакам, кажется?
— Обещали, отец Доран.
— Ну, так и выкинуть. Не отпевать. Скажите, что я запретил. Хотят хоронить — пусть везут пятнадцать миль в Комли. Никто лошадей не оплатит — тем лучше. Скинуть в навозную яму. Больше, надеюсь, никаких происшествий не было?
Эдмунд Келтон ошарашено озирал своего настоятеля. То, что слово мистера Дорана сбылось с такой пугающей точностью, наполнило души прихожан ужасом почти животным, и эти два происшествия стали притчей во языцех по всей округе, все только и говорили, что о проклятии отца Дорана, обрушившем на задницу злосчастного Слоупера тьму страшных гнойных чирьев и о каре, постигшей по слову его нечестивого вора. Местные торговцы с ужасом закрыли двери перед злополучным Слоупером — хотя вино и масло тому были необходимы теперь для наружного применения — на припарки к ягодицам. Звонарь Митчелл, трезвый, как стекло, смиренно поклонился отцу Патрику. Все убедились, что отец Доран — человек, безусловно, святой, решили переизбрать старосту и обходили третьей улицей лавку зеленщика, что привело к новым переменам на приходе: Джордж Норрис приказал сыну немедленно жениться на обесчещенной им девице.