Бертрис Смолл - Гарем

Принц отпустил их и обернулся к Фирузи:

— Скоро я вызову тебя, мое сокровище. А пока тайком возвращайся к себе и прикажи своим рабыням стереть бурое пятно со своего лица. Учти: вечером я лично проверю их работу.

Вспыхнув, Фирузи убежала. Принц смотрел ей вслед с чувственной улыбкой на губах. Он предвкушал радость, какую испытает Сайра, узнав о сделанном для нее подарке, и другую радость… которую доставит ему этой ночью пленительная Фирузи.

Днем женщины гарема собрались все вместе в общей гостиной. Тяжелые портьеры на окнах были задвинуты, а в середине комнаты весело горел открытый очаг, разгоняя по углам зимний холод.

Госпожа Рефет занималась вышивкой, время от времени молча поднимая глаза на своих воспитанниц. Амара и Ирис работали над гобеленом. Сарина сидела на полу, скрестив ноги, и водила пером по листу пергамента, набрасывая план первого летнего сада. Сайра, Фирузи и Зулейка сидели вокруг очага и играли в слова. Каждая по очереди указывала на какой-то предмет в комнате и называла его по-турецки, подруги же должны были дать название на другом языке, но только не на своем родном. Всем трем девушкам языки давались легко, и они получали от игры большое удовольствие.

Сердце юной Сайры радостно забилось, когда она увидела в дверях посыльного от принца. Но девушка тут же вспомнила про свое состояние. Острые ноготочки впились в кожу ладоней. Чье имя сейчас назовут? Кто из подруг займет ее место? Желание принца поскорее взять себе новую икбал казалось Сайре предательством, и она хмуро сдвинула брови.

Посыльный остановился напротив Фирузи, которая покраснела и почти сразу же побледнела.

— О счастливейшая из девственниц! Имею честь передать тебе, что наш господин, принц Селим, да продлит ему Аллах жизнь на тысячу лет, ждет тебя сегодня у себя в десятом часу.

— Слушаю и повинуюсь, — ответила блондинка дрожащим голосом.

Посыльный поклонился и удалился. В комнате воцарилась тишина. Девушки переводили взоры с Сайры на Фирузи и обратно, не зная, что сказать. Неловкую паузу нарушила наконец Сарина:

— Выходит, нашему господину уже наскучили твои зеленые глаза.

— Но и про твои желтые он не вспомнил! — резко проговорила Зулейка и ободряюще взяла Сайру за руку. — Твой язык, Сарина, остер, словно пчелиное жало!

Сайра решила снять напряжение:

— Я не могу разделить ложе моего господина, ибо ношу под сердцем его сына.

После этого девушки возбужденно заговорили все разом и сгрудились вокруг Сайры.

— Подождите! — смеясь, крикнула та. — Я не смогу ответить на ваши вопросы, если вы будете кричать, перебивая друг друга. — Девушки немного успокоились. — Мой сын родится в конце лета. Я до сих пор ничего не говорила о своей беременности, потому что хотела быть уверенной. И потом, когда я поставила об этом в известность нашего господина, он предупредил, чтобы я помалкивала вплоть до его возвращения из Константинополя.

Фирузи вдруг начала тихонько всхлипывать. Сайра ободряюще обняла ее за плечи:

— Ну, ну… я знаю, о чем ты сейчас думаешь, милая подруга. Не надо. Или ты уже забыла, о чем мы все договаривались?

— Значит, тебе все равно?

— Естественно, мне не все равно, но что поделаешь: такая у нас теперь судьба. И уж если нашему господину Селиму непременно нужно взять себе другую икбал, я счастлива, что он выбрал тебя, а не привел во дворец совершенно чужую женщину, которая посеяла бы в нашем гареме семена раздора.

— Значит, ты прощаешь меня?

— Уже простила. Хочешь надеть сегодня мою парчовую накидку? Она очень подходит по цвету к твоим глазам, и ты в ней будешь ослепительна. Я распоряжусь, чтобы Фекри укоротила ее для тебя.

Фирузи согласно кивнула, и легкая улыбка тронула ее губы.

Я последняя дура. — сказала она. — Просто мне стало страшно.

Сайра взяла подругу за руку и отвела ее в тихий угол комнаты.

— Садись, давай поговорим, — предложила она, указав на разложенные на полу разноцветные подушки, — Ничего не бойся, Фирузи. Поверь, у тебя пет оснований для страха. Селим на редкость мягкий и внимательный мужчина.

— Но ты его жена.

— Я его икбал, — поправила ее Сайра. — Если будет на то воля Аллаха, через пять месяцев стану кадиной. Только не воспринимай мир с точки зрения европейской морали. В нашем случае подобный взгляд на вещи не имеет будущего, и глупо, если ты будешь продолжать его исповедовать. Если повезет, то в следующем году у пас обеих будут сыновья. Воспитываясь рядом, они станут закадычными друзьями, как и мы с тобой. И вообще, разве это не ты год назад на Крите говорила мне, что возврата к прошлому нет?

Фирузи улыбнулась:

— Ты права, я должна радоваться. Ведь все завидуют мне и много отдали бы за то, чтобы поменяться сейчас со мной местами, правда? Пойдем. — Она поднялась и потянула Сайру за руку за собой. — Помоги мне выбрать наряд на сегодня, ведь кому, как не тебе, лучше всего известен вкус нашего господина?

И они вместе убежали в комнату Фирузи.

— Такое ощущение, что ее родина — Восток, а не Запад, — тихо произнесла Зулейка, обращаясь к госпоже Рефет, после того как за двумя девушками закрылась дверь.

— Она очень отважна, — ответила добрая женщина. — Сайра нежно любит моего племянника, и я знаю, как ей сейчас тяжело.

В эту минуту в гареме появился Селим. Он вошел без приглашения, приблизился к своей тетушке и поцеловал ее.

— А где Сайра? У меня есть для нее подарок. Госпожа Рефет обратилась к одной из служанок:

— Ступай и немедленно отыщи госпожу Сайру. Передай, что принц здесь.

Не прошло и минуты, как Сайра и Фирузи вернулись в комнату.

— Мой господин, — проговорила рыжеволосая красавица, низко кланяясь.

— Любимая, — пробормотал принц, лаская ее нежным взором.

Затем, опомнившись, сказал:

— Я привез тебе из Константинополя подарки.

Он хлопнул в ладоши, и старший евнух Али пригласил в комнату группу из четырех человек, среди которых была и молодая женщина. Селим попросил ее выйти вперед, — Это Мариан, любовь моя. Она твоя. Мариан, поприветствуй новую госпожу на своем родном языке.

— Я постараюсь служить вам верой и правдой, миледи, — сказала девушка.

Глаза Сайры осветились восторгом.

— Селим! Она с Рубежа! Как здорово! Где вы нашли ее, мой господин?!

— С Рубежа? Но она сказала, что из Англии. Сайра рассмеялась:

— О прости, мой господин, ты не знаешь… Ну конечно, она из Англии. Но не просто, а с самого севера страны, где проходит граница с моей родиной. Шотландцы и англичане из тех мест имеют между собой очень много общего, потому что живут рядом. Скажем, если бы ты привел мне сейчас девушку из Лондона, я лишь с большим трудом смогла бы понять ее.

— Но разве англичане и шотландцы говорят не на одном и том же языке?

— Жители Магнезии тоже говорят по-турецки, но разве их говор похож на столичный, константинопольский?

— Ага, понимаю. Ну и как? Ты рада ей?

— Да, мой господин. В прошлые времена шотландцы и англичане много воевали, но так далеко от родной земли очень приятно встретить кого-нибудь с наших островов. Правда, Мариан?

— Да, миледи.

Селим попросил выйти вперед молодого мужчину.

— А это Юсеф, муж Мариан. И хотя я не любитель покупать рабов-супругов, да к тому же еще и христиан, но его я приобрел, потому что он ученый человек и из него выйдет отличный секретарь.

Юсеф поклонился Сайре, та приветливо улыбнулась в ответ Она догадывалась, почему Селим купил эту супружескую пару. Принц сам недавно изведал счастье любви и осознавал, как было бы больно Юсефу и Мариан, если бы им пришлось расстаться друг с другом. С некоторых пор принц стал понимать влюбленных.

Впрочем, осторожная Сайра, конечно же, не высказала своих мыслей вслух, а посчитала за благо промолчать.

— Я устроил их. — продолжал принц, — в небольшом домике в конце сада. Таким образом они останутся вместе, но Мариан будет уходить к мужу только тогда, когда ты не будешь нуждаться в ее услугах. Птолемей!

Вперед вышел египтянин.

— Это Птолемей, любовь моя. Большой знаток всяких ядов, он будет дегустатором твоей нищи. Отныне я запрещаю тебе есть что-либо, даже сладости, предварительно не дав ему попробовать. Он будет есть и пить перед тобой. А теперь твой новый телохранитель. Его зовут Арслан. Он едва не убил двух своих прежних хозяев за то, что те жестоко обращались со своими женщинами. За ним ты будешь как за каменной стеной. — Он улыбнулся ей. — Ну, что ты обо всем этом скажешь, любимая?