Молодые принцы покосились на нее с отвращением, а их младшие братья и сестры только смотрели вокруг, выпучив от ужаса глазенки. Заметив это. Сайра быстро приблизилась к рабыне и отвесила ей хлесткую пощечину:
— Прекрати сейчас же! Это всего-навсего землетрясение, пусть и довольно сильное!
Бас-кадина произнесла это твердым тоном, но в душе отнюдь не чувствовала уверенности. Сердце ее испуганно стучало в груди, а в голову настойчиво лезли тревожные мысли…
Где сейчас Селим? Он уже целую неделю находится в Константинополе. Успел ли выехать оттуда? В безопасности ли он? Какой силы удар потряс столицу?
Впрочем, Сайра понимала, что нет смысла терзаться сейчас вопросами, на которые не было ответа. Зато необходимо, как только позволит обстановка, заняться делом. То есть восстановлением порушенного разгулом стихии хозяйства.
Небо постепенно начало светлеть, и ливень прекратился. Погода стала быстро меняться к лучшему, с гор задул свежий ветер, показалось солнце.
Сайра повалилась на колени, и ее примеру тут же последовали все остальные.
— Нет других богов, кроме Аллаха и Пророка Его Магомета! Молитесь им! О Аллах, хвала тебе за то, что ты спас нас в минуту смертельной опасности! — исступленно произнесла она, затем поднялась на ноги и обратилась к присутствующим:
— Думаю, теперь нам ничто не угрожает и худшее осталось позади. Давайте возвращаться домой.
На дрожащих ногах люди спустились по витой лестнице с башни-обсерватории и медленно побрели по превратившейся в болото лужайке ко дворцу.
Парадное крыльцо было расколото широкой трещиной. Нагнувшись, Сайра внимательно осмотрела ее.
— Трещина не так глубока, — заметила она, — ее можно заделать.
Оказавшись на центральном дворе, Сайра взяла в руки обтянутый овечьей кожей позолоченный молоток и несколько раз сильно ударила в гонг. Земля содрогнулась словно в ответ. Люди молча ждали. Наконец отовсюду стали стекаться испуганные рабы, выбиравшиеся из своих импровизированных укрытий, где они благополучно переждали землетрясение и шквал.
Бас-кадина быстро пересчитала их и обнаружила, что не хватает всего двух человек.
— Никто не ранен? — спросила она. — А где Шем и Латифе? Вперед вылез, как всегда, исполненный ложного чувства собственной значимости, старший евнух. Сайра встретила появление этого надутого индюка суровой отповедью:
— Где ты был, когда нам угрожала смертельная опасность? Мм, женщины, вынуждены были спасать рабов, пока ты прятал где-то свои жирные телеса. Не удивлюсь, если узнаю, что ты отсиделся в пищевом погребе. Я не вижу двоих рабов. Что тебе известно о них?
Старший евнух насупился:
— Как глава гарема нашего господина Селима…
— Как глава гарема нашего господина Селима, ты обязан был позаботиться о нашей безопасности! — резко перебила его Сайра. — Ты этого не сделал. Убирайся!
Невысокий от природы евнух даже приподнялся на цыпочках, дабы придать себе более грозный вид.
— Замолчи, несчастная! — взвизгнул он. — Кто ты такая, чтобы так разговаривать со мной?
У сгрудившихся вокруг рабов поотвисали от изумления челюсти. В общей тишине раздался негромкий и спокойный голос Сайры, которая медленно, выговаривая каждое слово, произнесла:
— Я бас-кадина нашего господина и мать султанского наследника. А теперь ступай, Али. Ты очень устал, выглядишь измученным и явно не понимаешь, что говоришь.
Удовлетворившись вежливостью тона Сайры, толстяк коротышка гордо прошествовал сквозь толпу слуг. Когда он ушел, вперед нерешительно вышел один из рабов, работавших на ферме:
— Когда началось землетрясение, моя госпожа, я видел, как Шем бросился к загону, чтобы освободить лошадей нашего хозяина. Что с ним сталось потом, я не знаю.
— Я видел! — подал голос другой раб. — Он успел отворить калитку и выпустить лошадей, но в ту же минуту земля разверзлась у него под ногами, и он провалился в гигантскую трещину. Я бросился ему на помощь, да было уже поздно: земля сомкнулась над ним.
Тогда заговорила одна из служанок:
— Мне кажется, что Латифе мертва, моя госпожа. Ей упала на голову медная лампа, сорвавшаяся с потолка. Она лежит в галерее, что между гаремом и покоями принца.
Сайра по-деловому принялась отдавать первые распоряжения окружившим ее людям по восстановлению пострадавшего от стихии дворца. Она также послала в галерею двух служанок узнать, жива ди бедняжка Латифе. Та оказалась, слава Богу, жива. Сарина тем временем собрала помощников и отправилась оценивать ущерб, нанесенный ее драгоценному саду землетрясением и соленым приливом.
Высокие стены, окружавшие имение принца, были полностью разрушены. В земле зияло несколько незакрывшихся расщелин, засеянные поля были вздыблены и изрыты трещинами. Вместе с тем большинство построек, если не считать двух хижин, уцелело. Кое-где стены треснули, но серьезных повреждений не обнаружилось. А главное, остались живы люди. Кроме Шема, понятно. Удалось спасти не только лошадей Селима, но и почти весь скот. Все эти радостные новости передал Сайре и госпоже Рефет евнух по имени Анбер. Сайра внимательно взглянула на этого негра, который всегда сильно напоминал ей Хаджи-бея и, между прочим, являлся его воспитанником.
— Где ты был во время землетрясения, Анбер?
— Я собрал сколько мог других рабов, и мы укрылись в безопасном месте, моя госпожа.
— Ты предан нашему повелителю?
— Жизнь за него отдам, моя госпожа.
— Думаю, в скором времени нам понадобится новый старший евнух. Улыбка тронула губы негра.
— Как жаль будет лишиться доброго Али… — притворно добавила Сайра.
— Слушаю и повинуюсь, моя госпожа.
— Но смерть должна выглядеть совершенно естественной, Анбер.
— Маковое снотворное — капризная штука, — вдруг задумчиво проговорила госпожа Рефет. — Запросто можно превысить безопасную дозу. Случайно, конечно.
Негр и тетушка Селима понимающе переглянулись, и Анбер, поклонившись, удалился из комнаты.
— Я не буду сожалеть об этой утрате, — заметила вслух Сайра.
— Он лучший шпион Бесмы, — сказала госпожа Рефет. — Я с радостью отдала бы свою горностаевую накидку, чтоб взглянуть на выражение, которое появится на лице Бесмы, как только она узнает о его безвременной кончине!
— У меня предчувствие, — прошептала Сайра, — что время триумфа нашего господина приближается. Отныне мы должны окружать себя только верными людьми. Соглядатаи Бесмы до сих пор чувствовали себя здесь слишком вольготно. Будет с них.
Госпожа Рефет подошла к Сайре и взяла ее руки в свои:
— О, если бы ты знала, как часто я возношу хвалу Аллаху за то, что он послал тебя нам в тот далекий день семнадцать лет назад! Теперь ты больше турчанка, чем я сама. Селиму очень повезло.
— Верность и честолюбие — черты не одних только турок, милая госпожа Рефет. Шотландцы тоже этим отличаются. А что до того, что я стала турчанкой, так немудрено было, учитывая, что я прожила в Турции больше половины жизни.
— Мы говорили с тобой по душам о твоем прошлом лишь однажды, дитя мое. И это было так давно… Скажи, если воспоминания уже не причиняют тебе боли, могу я задать один вопрос?
— Конечно, — отозвалась Сайра.
— Неужели в тебе никогда не было страха? Такого хладнокровия, какое продемонстрировали ты, Фирузи и Зулейка, я не встречала до сих пор ни у одной девушки из султанского гарема. От Зулейки еще можно было как-то этого ожидать, поскольку она родилась и воспитывалась на Востоке. Но вы-то с Фирузи исповедовали европейскую культуру.
— Изменения произошли в моей жизни столь стремительно, что я почти не успела толком испугаться, — ответила Сайра. — Точнее, в ту ночь, когда меня продавали с аукциона в Кандии, я испытала страх.
Тогда было очень тепло, но я хорошо помню, что меня била дрожь, когда я стояла обнаженная на возвышении. Но унижение мое не затянулось надолго, хотя тогда мне казалось, что прошла целая вечность. Меня купил Хаджи-бей, завернул в свой халат и отвез домой, где я переоделась и познакомилась с сестрами по несчастью, ставшими за эти годы моими лучшими подругами. Той ночью мы поклялись, что будем верны друг другу, что бы ни случилось. И если уж нам придется быть рабами, то по крайней мере мы сделаем все, чтобы с нами считались. А потом… потом, госпожа Рефет, уже не было времени для страха. Перед нами открылся новый мир. Какая-нибудь дурочка на нашем месте в истерике стала бы молить Бога о смерти как о спасении от унижения и позора. Но мы выбрали жизнь и открыто смотрели в лицо судьбе, которая ждала нас впереди. Добрая женщина восхищенно смотрела на Сайру: