Еда немного отвлекла, но потом его память, как будто издеваясь над ним, опять стала возвращать яркие образы его прошлого, которые он так хотел забыть. Назар как раненный зверь заметался по карцеру, от стены к стене, сходя с ума от этого замкнутого пространства и от бессилия что-либо изменить.
Так проходили его дни… Хотя, при постоянном свете тусклой лампочки на потолке он не знал, сколько он здесь. Время в пространстве вокруг него остановилось и замерло, и только открывающееся окошко, куда ему просовывали еду и воду, давало связь с реальностью. Только по этому окошку он ориентировался во времени и, чтобы не сойти с ума, ставил в углу внизу стены зарубки каждый раз, когда ему давали еду. Вот так, подсчитав эти выдавленные в стене его ногтями полоски, он осознал, что здесь он уже месяц…
После того как ему дали миску с едой и кружку с водой, он опять провел ногтем небольшую черту на стене, а потом сел и стал медленно есть. Месяц его ада здесь подходил к концу. И то, что бушевало в нем и пожирало его изнутри, теперь затихло. Назар прислушался к себе. Внутри него была пустота… там все выгорело, испепелилось, и даже отголоска боли в нем больше нет. Он поборол в себе все, что было в нем человеческого: воспоминания, чувства, любовь. Все это перегорело в нем и превратилось в пепел, окрасив его душу в черный цвет. Внутри него были лишь непроглядный мрак и желание жить, чтобы двигаться к своей цели. К той, о которой он всегда мечтал и к которой шел все эти годы. Он всегда хотел власти, быть выше обычных людей; он хотел денег, чтобы получить с помощью их свободу и жить так, как хочет. Он пойдет к цели, убирая со своего пути тех, кто мешает ему, и тех, кто предал его.
Он с усмешкой вспомнил о Гавре, думая, как тому должно здесь "понравиться", раз Гавр любит мужчин. Назар все сделает для того, чтобы Гавр получил эту любовь сполна. Потом он вспомнил о Леше, больше это имя не вызывало в его душе ничего. Это был лишь тот, кто предал его, а такого Назар не прощает. Он вспомнил, как тогда, в комнате для свиданий, шагнув к нему, Леша чуть поморщился от боли — это не ускользнуло от его внимательного взгляда. Видно, хорошо Гавр трахает своего мальчика, что даже ходить тому больно. Ничего, пусть пока поживут, полюбятся. Он не будет спешить. Он даст им время налюбиться, а потом придет в их жизнь, чтобы каждый из них получил то, что заслужил.
Для Ефима этот месяц прошел в постоянных разъездах и работе. С него уже сняли все обвинения и сняли со всех баз розыска. Нужные люди, нужные связи и, конечно, деньги постепенно сделали свое дело. Теперь Ефим был значимым человеком в московском бизнесе. Да и как им не быть? Их с Назаром деньги успешно вращались, и постепенно он их отмывал через офшоры и подставные компании, а затем вкладывал в легальные дела. Теперь бизнес Москвы изменился: это уже не девяностые, когда все было просто и понятно. С приходом двухтысячных криминал уходил в тень, а те, кто раньше были бандитами, теперь становились бизнесменами. Вот и он, почуяв изменения в стране, стал таким бизнесменом. И все братки, которые выжили после той перестрелки, в которой замели Назара, теперь тоже стали официальными работниками в его офисе.
Офис он снял хороший — большой, в недавно отстроенном бизнес центре. В нем было все, как положено: кабинеты, оргтехника, бухгалтерия, кадровик и секретарши, которых он трахал, считая, что должен же и он получать удовольствие от нового статуса.
В их офисе не хватало только Назара. Да, без него он не то, чтобы скучал, это было немного другое. Ефим четко осознавал: ему не дано то, что дано Назару. Он, конечно, тянет все это — и людей из их банды в строгости держит, и бизнес мутит, но Назар… был бы он, они бы сейчас нормально денег заработали. Назар и в математике хорошо шарит, и вообще чутье у него. Вот об этом думал Ефим. Да только пока сколько он связей ни поднимал, никто не мог помочь Назару. Только дали надежду на то, что по УДО, отсидев пять лет вместо десяти, его выпустят. Значит, еще два года подождать. Вроде и долго, а вроде и нет. У него вообще время летело быстро, только и успевал то совещания собирать, то бухгалтеров выслушивать, а еще постоянные встречи с нужными людьми, посиделки в ресторанах и банях. В общем, Ефим понимал, что два года пролетят незаметно и Назар вернется к власти, а он сможет чуть передохнуть. Все-таки он не очень любил так пахать, не его это стезя. Вот быть рядом с Назаром — это его, пусть Назар и пашет, раз ему это нравится.
Выйдя из ресторана, куда он заехал пообедать, Ефим сел в машину. Теперь он ездил как положено представителю крупного бизнеса — с водителем и джипом сопровождения позади их представительского глазастого Мерседеса черного цвета. В кармане у него зазвонил телефон. Номер был незнакомый.
— Слушаю.
— Ефим?
— Что надо? — ответил Ефим, не узнавая голос в трубке.
— Я от Назара…
— Говори.
Ефим моментально напрягся. Если Назар сам не позвонил, значит что-то случилось. Ведь Назар там авторитет, у него есть мобильный, и он регулярно звонит Ефиму… Значит, что-то произошло. И тем более его номер знает только Назар — понятно, что он его нигде не записывал. Значит, Назар сам дал его номер этому человеку. Отсюда вывод, что с Назаром не все в порядке.
— Назар в карцере. У него проблемы, нужно порешать.
На том конце трубки нажали "отбой". Ефим услышал гудки и тоже отключился. Теперь нужно было действовать. Он сразу набрал номер их адвоката. Этот человек уже много лет работал на братву, еще с лихих девяностых. Он был свой, проверенный. Услышав голос адвоката в трубке телефона, Ефим назначил ему встречу. О таких вещах по телефону не говорят. Это нужно было перетереть между собой, с глазу на глаз.
Адвокат вернулся из Мордовии через три дня и сразу продиктовал Ефиму адрес ресторана, где он его ждал. Ефим, бросив все дела, поехал на встречу.
Зайдя в зал, он сразу увидел его за одним из столиков. Поздоровавшись и сев напротив адвоката, Ефим сразу перешел к делу:
— Говори.
— Кум подставу подстроил. На зону петушок приехал. Назара в комнату привели, где тот был, не предупредив… Он там всего пару минут был. Потом с конвоем драку завязал и его в карцер упекли. Уже месяц сидит.
— Кто в подставе участвовал, кроме Кума?
— Сидоренко и Громов Вячеслав Сергеевич.
— Как петуха зовут?
— Крылов Алексей Иванович, 1977 года рождения, из Москвы.
Больше Ефима ничего не интересовало. Он встал из-за стола и пошел к ожидающей его машине с его людьми. Он понимал, что его радужные планы — увидеть Назара на свободе через два года — после драки с конвоем могут перенестись на неопределенный срок. Значит, нужно срочно подключать людей, связи, всех, кого он знает. Он перебрал людей в ФСБ, с кем стоит побазарить на эту тему. Вообще чудо, что Назар еще жив, и то, что еще не петух. Вот все-таки он никогда не ошибался в Назаре — даже из такой подставы выход нашел, в карцер сам себя засадил. Да уж лучше в карцер и новый срок, чем "опущенным" быть. А этот Крылов… Крылов Алексей, Леха.
Теперь в сознании Ефима прояснилась вся картина произошедшего. Конкурист Лешка, ах, зачем Назар с ним связался, и конь этот, немец Вальхензее. Чуял тогда Ефим, что все это не к добру. Намекал же ему продать коня и забыть все… Да видно Назара сильно зацепило. Ефим не хотел даже в своей голове озвучить то, о чем он подозревал… Нет, Назар не такой. Не имеет он права упрекнуть своего друга в этом, не может он ему предъяву такую кинуть. Ведь за такое ответ нужно держать, перед всей братвой за слово ответить. Нет у Ефима права даже подозревать Назара в том, что он видел… Да мало ли, что ему привиделось. Сейчас это уже не важно. Нужно понять, как этот конюх туда вообще попал, кто его туда послал. Кто главный организатор этой подставы. То, что Лешка явно лишь разыгрываемая пешка в большой игре, он знал. Теперь нужно найти того, кто разыграл всю эту партию, да и конюха проведать, посмотреть на него.
В последнее время Алешка стал замечать непонятное отстранение всего коллектива конюшни от него. Но, наверное, он был слишком занят всем произошедшем в его жизни и потому не придавал значения происходящему. И недружелюбному тону толстой Махи, и сдержанности в общении с ним Раисы Петровны, да и сам Петрович вроде как стал его избегать. Хотя Алешка решил, что просто у всех свои дела и заботы, вот они ими и заняты, а он зря все переносит на себя.