— Я разделяю ваше желание, милорд, скорее добраться до Бофорта и избежать засады. Но, боюсь, люди не выдержат такого темпа — и не только пленные, но и наши солдаты.
Ричард кивнул в знак согласия. От его взгляда опытного военачальника не укрылось, что всадники давно уже раскачиваются в седлах как пьяные, а пешие лучники то и дело спотыкаются. Всем им требовался отдых.
Они уже несколько ночей не спали нормально, не имели горячей пищи, а последнее сражение — пусть с почти безоружными дикарями — отняло немало сил.
Сам Ричард ощущал слабость во всем теле, его клонило в сон.
— Хорошо, Жиль. Отправь вперед по колонне приказ устроить привал. Это место ничем не хуже другого — везде одинаково опасно в этих дьявольских горах! Да еще, Жиль! Слава богу, я вспомнил. Распорядись, чтобы Симон распаковал кожаные мешки с вином, что у него под охраной. Пусть распределят среди парней по справедливости. Им нужно взбодриться. Я держал вино про запас специально для такого случая.
Изможденное лицо Жиля прояснилось.
— Вино? Ричард, я готов целовать твои сапоги, если, конечно, мне удастся слезть с коня и не упасть при этом.
Ричард усмехнулся:
— Нет уж, лучше не пробуй. Ты свалишься лицом в грязь, да и меня потянешь за собой. Кончится тем, что мы оба будем лежать на земле на потеху тем, кто наблюдает за нами из леса.
По спине Жиля пробежали мурашки.
— А куда вы дели, милорд, то двуликое существо — то ли парня, то ли девчонку? Оно грозит нам бедой — у меня дурное предчувствие.
— «Оно», как ты выразился, связано накрепко и трясется на лошади там, у меня сзади.
Ричард пренебрежительно махнул рукой, указывая в тыл колонны.
— У меня было желание избавиться от этой твари, но все-таки она военный трофей. Король Эдуард может подивиться дикарке. Ты еще раз поговори с ней, Жиль, на ее родном языке — вдруг она выведет нас на Лиса.
— Так вы с ней уже говорили, милорд?
— Да, она знает французский. А что тебя удивляет?
Жиля, судя по всему, взволновало сообщение Ричарда.
— Так она, значит, образованна, черт подери!
— Тем интересней!
— А вы не знаете, милорд, что мне рассказывали ваши оруженосцы?
— О чем?
— Серый жеребец, которого они поймали в лесу, узнал свою госпожу, когда мы выстраивали колонну. А конь этот, кстати, стоит побольше всей нашей добычи, захваченной в лагере.
— Почему Симон не сказал мне об этом раньше? — удивился Ричард.
— Может быть, вы были не в том настроении, чтобы выслушивать его, — предположил его друг.
Избегая вспышки гнева своего командира, Жиль поспешно оборвал беседу и направился выполнять поручение Ричарда.
Узкая поляна меж заросших дремучим лесом горных склонов едва вместила растянувшуюся на сотни ярдов колонну. Ричард, преодолевая смертельную усталость, объехал весь привал. Им руководило странное, неожиданно возникшее желание посмотреть, что делает уэльская пленница.
Охрана так и оставила ее привязанной к седлу. При его приближении Элен приоткрыла глаза. В ее взгляде не было мольбы, даже просьбы разрешить ей справить естественную нужду в стороне от нескромных глаз. Гордость — проклятая уэльская гордость, — он уже два года ломал ее, а она выпрямлялась, как упругая лоза.
— Развяжите ее и опустите наземь, — распорядился Ричард. — И дайте ей вина… или воды, что она захочет. И не пяльтесь на нее, если она на минуту отойдет в кусты…
Мужчины захохотали, но тотчас оборвали смех по мановению его руки.
Достаточно комичной была их настороженность, когда они с обнаженными мечами препроводили ее в укромное место у дороги.
Тем временем Ричард глотнул из чаши, протянутой ему юным оруженосцем. Он никак не мог вспомнить имени этого юнца. Кажется, сэр Уильям взял с собой в опасный поход своего родственника — двенадцатилетнего мальчугана.
— Ты Адам? Так тебя зовут?
Мальчишка кивнул, польщенный вниманием милорда. Ричард вернул ему чашу.
— Спасибо тебе за услугу. Вижу, ты быстр на ноги и поспешил угодить мне. Теперь так же поторопись и призови ко мне Симона.
Симон был постарше — лет пятнадцати — и ревностно относился к своей должности главного оруженосца Ричарда.
Ожидая его появления, Ричард растянулся во весь рост на сухом пятачке земли меж камней, положив рядом с собой на случай внезапной тревоги обнаженный меч. Из сумки, привешенной к поясу, он достал горсть проросших ячменных зерен и принялся жевать их. Это был походный завтрак воина — пища самая здоровая и не обременяющая желудок, хотя и не любимая всеми. Две горсти зерен, и ему этого хватит, чтобы утихомирить протесты своего желудка до прибытия в цитадель Бофорта.
— Вы посылали за мной, милорд?
— Да, Симон. А знаешь почему?
— Нет, милорд.
— Мне показалось, что ты на меня обижен.
Темные волосы, растрепанные из-за спешки и упавшие на лицо юноши, не могли скрыть от взгляда наблюдательного командира его внезапную бледность.
— Какая черная птица пролетела меж нами? — настаивал Ричард. — Если тебе важно знать — и об этом ты можешь рассказать и своим друзьям, — то я, твой господин, сожалею, что вел себя по-дурацки.
— Когда, мой господин? — осмелился переспросить Симон.
— Когда мы занялись с тобой глупой охотой в лесу.
У юноши перехватило дыхание.
— Нет… нет… милорд. Я был глуп… неосторожен… Я растерялся… Я испугался смерти…
Казалось, что сейчас бы Симон умер с готовностью.
— Ты все сделал правильно. — Ричард отечески коснулся его волос, убрал прядь с вспотевшего лба. — Ты лучший из моих оруженосцев и первым получишь рыцарское звание… если мы уцелеем. Но твоя жизнь мне дороже жизни уэльской ведьмы.
— Что я должен сделать? Прикончить ее?
Юноша вздрогнул, но явно готов был выполнить приказ.
— Нет-нет. Разве на палача ты обучался, когда брал у меня уроки обращения с мечом? И ты был лучшим из всех ребят.
— Спасибо, милорд…
— Может быть, мы не дойдем живыми до Бофорта…
— Не может такого быть, милорд! — воскликнул Симон.
— Не перебивай меня… и не горячись. Каждая скала на пути… каждый поворот дороги… таит за собой ловушку, где сидит Рыжий Лис. Он ловит меня, а я ловлю его. Девчонка, пойманная нами, явно его любовница. Может, ему наплевать на нее, может, она ему дорога, но другой наживки на удочку, чтобы поймать крупную рыбу, у меня нет…
Ричард возложил свою руку на плечо юноши:
— Выполни мое поручение…
Гордый тем, что ему доверена столь важная миссия, Симон не удержался и произнес:
— Хорошо, я послужу тебе, Ричард, хотя это и не входит в мои обязанности. Объясни, что мне надо делать. Но предупреждаю — червячком на твоем крючке я не стану.
После привала Ричард распорядился, чтобы Элен снова накрепко связали, и, прежде чем сам взобрался в седло, тща-те\ьно проверил, насколько надежны ее путы. Он играл с нею, как кот с пойманной мышью — то дразнил видимостью свободы, то прижимал мощной когтистой лапой.
Он заметил кровоточащие полосы на ее запястьях. Элен пыталась ослабить веревки и растерла кожу.
— Зачем ты попусту причиняешь себе боль, Элен из Поуви? — спросил он у нее с печалью. — Судьба рассудила так, что ни ты от меня не убежишь, ни я не смогу отпустить тебя на волю. Когда ты станешь для меня бесполезной, участь твоя изменится — обещаю.
Он отъехал, а она не успела ужалить его убийственным взглядом. Весь яд достался на долю охранника, который занял место Ричарда.
Солдаты, окружавшие ее, не стеснялись в выражениях и разговаривали откровенно, не догадываясь, что она понимает их язык. Воины считали, что их вождь охраняет ее, как лакомую наживку, чтобы поймать на крючок Рыжего Лиса. И ей приходилось верить, что на этот раз Кентский Волк не просчитается. Ведь Оуэн пойдет на самую отчаянную авантюру ради ее освобождения… и погибнет. Он наивен, безрассуден и… горд. И она мучилась в предвидении его бессмысленной гибели.
Ущелье все сужалось, каменные стены смыкались, словно челюсти великана. Узкая тропа заставила всю колонну вытянуться в цепочку. И пленники, и воины, их охраняющие, пробирались по узкой тропе. Кони с боязнью глядели в бушующий поток внизу, всадники надвинули шлемы, опасаясь стрел или камней, которые могли сбросить на них сверху. Каждый удар конской подковы по камню отдавался многоголосым зловещим эхом.
Меж вершин утесов виднелась полоса голубого неба, и Элен смотрела на него с вожделением. Ей так не хватало неба и солнца. А мысль о том, что скоро ее запрут в настоящую тюрьму, заставила Элен похолодеть.