Нина Баскакова - Где принц, если все мужики… (СИ)

— Это называется что такое не везет и как с этим бороться, — выслушав его рассказ, сказала я.

— Почему? Не все так плохо, как кажется на первый взгляд, — уплетая суп, ответил он. — Тут плохо только, что заболел.

— И как ты планируешь выбраться из этой ямы?

— Надо работу найти до зимы. Тогда смогу снять квартиру или комнату. Сейчас лето, тепло. Еще можно на улице пожить. Но зимой я тут околею.

— А в Москву возвращаться не планируешь?

— Ника, а какая разница где жить? Там мне не везло, может здесь повезет. Кто его знает? — спокойно ответил он.

— В этом мы с тобой похожи.

— Нет. Я не планирую построить жизнь за чужой счет, как ты. Мне не надо, чтоб каждым куском хлеба попрекали и в любой момент могли на дверь указать. Была у меня баба одна. Почему-то посчитала, что я комнатная собачка, которая должна ей тапочки приносить. Я отказался. В итоге она на дверь указала, я, недолго думая, ушел.

— Гордый?

— Бабам нравятся мужиков в тряпки превращать, под каблук загонять, а потом вышвыривать, потому что на мужиков перестают походить. Мне оно надо под кого-то прогибаться, чтоб быть выкинутым царственной рукой? Нет. Лучше уж скитаться. Ничего, трудности пройдут и на моей улице будет праздник. А тебе за помощь спасибо. Потом все верну.

— Ты меня из реки вытащил. Считай, что отдаю долг, — протягивая ему лекарства, сказала я.

Гена спал на старой кровати, что я притащила из комнаты. Матрас был тонким, но все равно, это лучше чем ничего. В свою кровать я его класть не стала. Да он и не возражал. Простуда сильно вымотала его. Дождь перестал. Как это часто бывает летом, выглянуло солнце и сразу стало жарко. Я вытерла пол, на который накапало с крыши и села на покосившиеся крыльцо с «Домби и сын» Диккенса. Было приятно листать желтые странички, погружаясь в атмосферу холодного дождливого Лондона. Переживать вместе с маленькой девочкой холодность ее отца и не терять надежды на лучшее. Светлые моменты в книги возникали, как луч среди пасмурного неба, чтоб вновь скрыться за облаками серой жизни. Это мне напоминала и мою жизнь. Серая с примесью солнца.

Интересно, почему мама так поступила? Тут можно было понять, что это был лишь повод выгнать меня. У нас не было с ней доверительных отношений, но они всегда были ровные. Я не приносила ей проблем в подростковом возрасте. Все мысли занимала лишь учеба. Потом еще и работа. Мама ко мне относилась без особых эмоций. Мне казалось, что так и должно быть. Пусть она моего брата любила больше. Это было видно, но он был такой обаятельный, поэтому ничего в этом странного я не видела. Но, может, все это время я ее просто раздражала, а мама это скрывала? А тут подвернулся удобный повод. И перед совестью не стыдно, и перед знакомыми. Но можно было и поговорить и сказать, что мне пора съехать. Зачем все так грубо делать?

Это из-за того, что я была копией отца? Об этом часто говорила бабушка. Я понимаю ее обиду, если учесть, что папа верностью не отличался. Должно быть, она много обид от него перетерпела. Но мне все равно неприятно и обидно. Хотя, я не знаю как поступила бы на ее месте. Все-таки она меня дотянула до двадцати лет. Это тоже о многом говорит.

Жужжали комары. Солнце высушивало землю. Вылетели пчелы и шмели, опыля цветочки, что росли около крыльца. Дикие и в то же время красивые в свое простате. Мне не нравились садовые цветы. Они были чопорные и надменные. А дикие цветы были мягкие в своей грубоватой красоте. От сирени подул ветерок, принося терпкий запах. Почему-то у меня всегда были ассоциации, что когда отцветала сирень, то наступало лето. Выглянула Мурка и села рядом со мной. Начала умываться. Вроде и так гость в доме. Кого еще она решила ко мне пригласить? Теплый ветерок пронесся по траве. Нет, крапиву, что поселилась на углу дома, все же надо выдернуть. Уже несколько раз об нее обжигалась. Сейчас нога пройдет и выдерну. Было бы побольше денег, то можно было починить крыльцо. Исправить пол, крышу, заменить забор. Еще поменять подгнившие нижние венцы. Фундамент поправить. Построить баньку, поменять туалет, покрасить дом, отремонтировать его внутри, поставить новую печку и купить хорошую мебель. В довершение всего провести свет, купить холодильник и телевизор и можно будет жить. Был бы миллион… Нет. Получив миллион, я бы уехала отсюда покорять Москву. Но это была бы другая история. Я оглядела небольшой огород и сад. А было бы неплохо вернуть сюда жизнь. Вот в том углу, рядом с сиренью, можно расчистить землю. Убрать дикую поросль. Поставить песочницу и качели. Лавочку. И тут может играть мой ребенок. А еще можно сделать маленький пруд. Закопать какое-нибудь корыто. Натаскать туда воды и пусть ребенок ноги мочит в жаркий летний день. Площадку огородить плетнем. Красиво будет. Еще завести пса. Большого и шерстяного. С огромными клыками и добрым сердцем. Будет дом сторожить и за малышом глядеть. Никогда раньше не посещали мысли о детях. Да и рано о них еще думать. Надо на ноги встать. Замуж выйти. Мир посмотреть. Я только в Турции и на нашем юге была. Когда-то хотела еще в Лондоне побывать. Париж посмотреть. А сейчас? Чего я хочу сейчас? И ответа нет. Ладно, подумаю чего еще можно сделать на участке. Например, спилить старые яблони, которые уже почти не дают яблок и угрожают свалиться, а посадить новые. Потом, надо скворечник сделать. И по весне у меня будут жить скворцы.

— Что делаешь? — спросил Гена, выползая из дома. Вещи высохли. Поэтому он вновь оделся, но продолжал кутаться в одеяло.

— Мечтаю, — ответила я, отодвигаясь в сторону. Кошка соскочила на землю, потянулась и скрылась в траву. Гена сел на ее место рядом со мной. Достал пачку сигарет.

— Не против? — спросил он. Я лишь пожала плечами. Сама не курила, но после дымящей печки к дыму привыкла. — Мечтать — это хорошо. Без мечты жить тяжело.

— Ты тоже мечтаешь?

— Почему нет? Или я должен чем-то отличаться?

— Все ты к словам цепляешься, — хмыкнула я.

— Твое удивление позабавило. Сразу представил себя зверем, которому чуждо все человеческое, — пояснил Гена.

— Просто странно это слышать от человека, который живет на улице.

— Но на улице я живу только последний месяц. До этого квартиру снимал. Но и тогда мечтал и сейчас мечтаю. Без этого не поставишь цель. Без цели не будет желания подниматься утром и чего-то делать. А тогда наступит смерть.

— Наверное, ты прав. Нужно чтоб был смысл иначе станет неинтересно.

— И о чем ты мечтаешь? О принце и его квартире?

— Как ни странно, но нет, — я рассмеялась. — Думаю, что можно с домом и участком сделать.

— Хорошие мысли. Здесь много можно чего придумать, — похвалил он. Почему-то его одобрение мне пришлось по душе.

— А ты о чем мечтаешь?

— Моя мечта проста как в песни. Домик, печка, кошка, жена, дети. Кто-то от этого бежит, а к этому стремлюсь. Но чтоб этого добиться нужно работать засучив рукава.

— Согласна. Только тяжело это. Вот смотри, я сейчас получаю одиннадцать тысяч. Из них трачу на еду около пяти тысяч. Остается шесть. Нужно еще купить себе вещи, что-то в дом. В итоге у меня остается при самом хорошем исходе три тысячи. Вот смотрю на них и думаю, что мне делать с таким богатством.

— Рубероид купить и перекрыть крышу. Досок хоть полкуба. В комнате надо пол поменять. Это крыльцо снести. Я сижу и думаю, что в любой момент оно мне на голову свалится, — перечислил Гена не задумываясь.

— Это легко сказать. Пол я никогда раньше не меняла. Высоты боюсь. С крыши еще свалюсь и костей не соберу. Надо человека нанимать. А это опять деньги, которых кот наплакал.

— Это у меня денег триста рублей в кармане. У тебя в десять раз больше, — хмыкнул Гена.

— Все равно мало. Не хватит, чтоб мечты в жизнь воплотить. Дом требует слишком больших вложений. Проще новый найти. — После этого осознания стало грустно.

— Но пока ты принца с дворцом не нашла, — заметил он. Что же я ему тогда спьяну наболтала? Все решила выложить, что на душе накопилось?

— Так это пока.

— Давай представим. Что твой план провалится. У тебя есть запасной? Ты не нашла мужика с квартирой, что делать будешь?