Появившись на свет в семье бедных рабочих, всю жизнь Мила терпела лишения. У неё не было красивых платьев, как у других девочек. Почти каждый день они ели картошку, капусту и макароны, и никогда не пробовали деликатесов. Мать даже не могла дать ей денег на обеды в школу. Всё лето, помогая

родителям, она работала в огороде вместе со старшим братом. Стирала там руки до мозолей. И при этом ощущала себя очень счастливой посреди маленького мирка, умело созданного в доме матерью и отцом.

Но всему когда-то приходит конец. Едва ей исполнилось двадцать,

Мила в момент осталась совсем одна. И в жизни, и в трёхкомнатной квартире. В один из совершенно обычных дней ее мама просто не вернулась домой с работы. Была сбита автомобилем. Прямо на автобусной остановке.

Какой-то пьяный

урод сел за руль и прямо в центре города среди бела дня наехал на

людей, дожидавшихся автобуса. Пять человек – все насмерть.

Когда папа Милы узнал о произошедшем, его унес сердечный приступ. Врачи тогда ничего не смогли сделать. Он ушел вслед за женой, успев сказать лишь: «Дочь, прости, но без нее мне все равно не жить».

Старший брат Милы уже был женат и жил с семьей в собственном доме в деревне. Так что квартира досталась моей подруге целиком. Она закрылась там и

не выходила неделю. Я не знала, что говорят в таких случаях, долго думала, готовила речь, потом просто

пришла и обняла ее. Крепко-крепко.

Мы пили коньяк и плакали навзрыд. Всю ночь.

Она рассказала мне все о своей жизни. Про лишения, бедность, тяжелый труд всей их семьи. И про освещавшую жизнь, словно лучом ярчайшего света, любовь родных друг к другу. Можно иметь маленькое счастье, но очень яркое. Так у них и было.

Мне было очень трудно все это слышать, трудно принять на себя ее боль, но у Милы никого больше не осталось. И я поддерживала ее как могла. Это невероятно тяжело, когда твой мир рушится. Вот так, прямо у тебя на глазах. За мгновение. Просто невыносимо.

Та жизнь, которой ты жила, остается в прошлом навсегда, а лица родных лишь в твоей памяти и на старых выцветших фотографиях. Закрываешь глаза, силясь вспомнить, и понимаешь, что их черты размываются со временем. И только во сне, если очень повезет, получается прикоснуться к ним. Хотя бы на короткий миг, но почувствовать ослепительно острое счастье и такую же острую боль при пробуждении.

Мила отныне училась жить одна. Ушла с головой в работу, чтобы просто выжить. Мало спала, сильно напоминала робота. Совмещала должность бухгалтера и менеджера, успевала учиться, и уже через три года была вознаграждена - получила должность финансового директора филиала столичной компании. Легко ей ничего не давалось, но место под солнцем она все-таки себе отвоевала. Сама.

Как ни тяжело мне сейчас это признавать - я не такая, у меня никогда не было стимула или необходимости делать карьеру любой ценой. Мне банально везло. Всегда. Никаких моих заслуг, чистый фарт. Поэтому подругу можно ставить в пример. Она сидит в кресле, раздаёт указания, подписывает свои финансовые бумажки и радостно подсчитывает прибывающие денежки. Все это - совершенно заслужено и заработано ее упорным трудом.

По выходным Мила обычно обходит медленным шагом все магазины и торговые центры. Там, навёрстывая упущенное

в детстве и в голодной юности, она скупает одежду, обувь, косметику, продукты. Всё, что только может унести с собой. А дома готовит изысканные блюда, консервирует огурчики, помидорчики, делает безумно вкусное лечо по рецепту мамы чем, безусловно, радует и меня, и друзей.

Стук в дверь безжалостно прервал полет моих мыслей. Вот оно. Сейчас что-то будет. Расплата близка.

- К тебе посетитель, - шепнула Ира, возникнув на пороге.

- Угу, - кивнула я, выпрямилась и по-деловому сложила руки в замочек. – Пусть заходит.

Нет. Я вскочила и побежала поприветствовать вошедшего за руку.

Ира вышла, пропуская внутрь импозантного мужчину лет пятидесяти. Благородная седина на висках, дорогие часы, очки в позолоченной оправе и строгий костюм от итальянского кутюрье, сидящий как влитой. Незнакомец смерил меня испытующим взглядом и крепко пожал протянутую ладонь.

- Петр Ильич. – Представился он. – Шишкин.

- А…м… Очень приятно! – Слегка поклонилась я. – Ева Евгеньевна, управляющая рестораном «Мandolino».

- Я по поводу организации банкета.

- Конечно, - крутанулась на месте и указала ему на стул. – Присаживайтесь!

Мужчина кивнул и тяжело опустился в него – мешали возраст и лишний вес. Вытер платком капельки пота, выступившие на лбу, и уставился на меня. Я улыбнулась и, догадавшись, что беседу лучше продолжить сидя, села за стол.

- Петр Ильич. Я должна извиниться перед вами за то недоразумение, которое произошло сегодня во время нашего с вами телефонного разговора. Мне ужасно неудобно. Спутала вас с другим человеком. Решила пошутить, и вот как нехорошо вышло. Простите, пожалуйста, если сильно обидела вас.

Мужчина поправил галстук.

- Ева…

- И прежде, чем вы сейчас что-то скажете, хочу сказать, что готова искупить свою вину первоклассным обслуживанием свадебного банкета в любой удобный для вас день и в любое удобное время. – Я посмотрела на него по-щенячьи жалобно. - А также с хорошей скидкой. Эм… Если, конечно, вы согласитесь закрыть глаза на мою досадную, просто непростительную оплошность.

- Ева, - он, наконец, улыбнулся, - вижу, вы прекрасная молодая девушка. Поверьте, я по достоинству смог оценить вашу шутку. Наверняка, вам сейчас ужасно неловко, но мы с моими сыновьями отлично посмеялись после нашего с вами разговора.

- Правда? – У меня даже во рту пересохло.

- Да. У старшего сына свадьба в субботу. И так как я совершенно не намерен ругаться и портить тем самым вашу карьеру, то прошу меня выручить. Наша семья попала в неприятную ситуацию. Ресторан, который был оплачен нами на нужную дату, снял бронь в пользу проведения банкета в честь дня рождения мэра города. Можно, конечно, судиться, но это не решит нашу основную проблему – гости приглашены, путешествие оплачено, свадебный маховик закрутился, наматывая на себя все мои свободные средства.

- Понимаю, о чем вы. Это неприятно.

- Мне необходимо заручиться вашим согласием, тогда мы сможем напечатать новые приглашения и разослать гостям.

Я облегченно выдохнула.

- Помогу вам с радостью. Тем более, что так переволновалась, что внесла вас в график на все субботы в течение ближайших месяцев. – Увидев улыбку на его лице, я окончательно расслабилась. – Спасибо вам за понимание.

- И вам.

- Не желаете чаю? Нам предстоит обсудить детали. Или, может, кофе? Или чего покрепче?

- Нет, - отказался мужчина. – Спасибо. У меня к вам будет еще одна просьба. Или даже предложение.

- Слушаю вас внимательно.

- Я владею рекламным агентством. – Он протянул мне визитку и отпечатанное на плотной бумаге коммерческое предложение. – Управляю им вместе с сыновьями. Бизнес успешен, у нас отличная репутация, клиенты с именем. Если ваш ресторан нуждается в рекламе, мы могли бы произвести взаиморасчет хотя бы на какую-то часть суммы.

- Интересное предложение, - вежливо улыбнулась я, - которое нужно хорошенько обдумать и обсудить с непосредственным руководством сети.

- Конечно.

- Ну что, теперь обговорим меню?

Петр Ильич согласно кивнул и устремил взгляд на папку с бумагами, которую я достала из ящика и расположила на столе. Все уладилось еще быстрее и проще, чем можно было представить. Дело сделано! Ура!

После встречи я умылась, зашла на кухню, сообщила ребятам, что все улажено, поклонилась под гром аплодисментов и, довольная, вернулась в свой кабинет. Часы показывали половину шестого. Кресло приняло меня в свои объятия как родную. Покрутив в руках подписанный Шишкиным договор, спрятала его в ящик стола. Туда же отправила меню. Сняла туфли, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Мне хотелось спокойно подумать.

День сегодня выдался тяжелый, но, надо признать, интересный. А произошедший курьез… Так ничего же удивительного нет, со мной такое постоянно. Не зря советуют сначала думать, а потом делать. Но для таких непутевых, как я, подобные предупреждения сродни красной тряпки для быка. Сначала обязательно нужно попробовать самой. И результат всегда выходит один – убеждаюсь, что народные мудрости зовут мудростями неспроста. Ой, как неспроста…