Да, она думает о нем каждый день. Каждый чертов день. Именно о нем вспоминает, роняя слезу над фильмом. О нем думает, когда слышит ту самую музыку. И даже любую другую, хоть сколько-нибудь задевающую струны израненной души.
И она все еще надеется, что даже после стольких лет Он придет. Несмотря на то, что бросил ее. И забыл. И, наверняка, даже и не вспоминал ни разу. И уже тем более не жалел о том, что они разошлись. Она надеется несмотря ни на что. Надеется, что он придет и попросит прощения за все, что с ней натворил.
Ведь если вдуматься, тех, кто любит по-настоящему, вряд ли смогли бы разлучить обстоятельства. Какими бы серьезными они не были. Ни социальное положение, ни друзья, ни предрассудки. Любовь ведь сильнее всего. Ведь так?
Она закрывает глаза и сглатывает все слова, которые могла бы ему сказать. Слова о том, как ей было плохо. О том, что любила тогда по-настоящему. О том, что в душе до сих пор не отпустила. И о том, что она теперь едва доверяет людям. И… и…
Она улыбается.
Какая глупость. Каждый давно живет своей жизнью.
Стирает сообщение, так и не дописав до конца. Надеется, что он счастлив. Не нужно поднимать старое на поверхность. Ведь она тоже счастлива. У нее же все есть. И уж точно ничего не будет никогда менять. Даже из-за него. Не допустит новых ошибок. Потому что давно не принадлежит себе. У нее есть все то, о чем они мечтали когда-то вместе.
Страшно даже подумать о том, что без него все это временами кажется бессмысленным. Редко, но такие мысли появляются. Как вспышки, как испытания, посланные самим дьяволом. Как изощренная пытка.
Нет. Так нельзя. Она гонит от себя эти мысли. Так можно накликать беду. Нужно быть счастливой, даже если мысли порой отвлекаются на прошлое, тянутся к нему, ноют, будто застарелые шрамы. Нужно стараться.
Ведь у нее есть все. Все. И даже больше.
Она стирает цифры его набранного по памяти номера, так и не набрав до конца. Незачем. У каждого своя жизнь. То, что было для нее всем миром, для него осталось лишь эпизодом. Одним из многих. Она выключает телефон, так и не услышав его голос, который невозможно забыть даже спустя годы. И все несказанные слова умирают, так и не сорвавшись с ее уст.
Больно. Очень больно. Но она терпит, закусывая до крови губу. Как терпела все это время. Не сейчас. Может, позже. Когда-нибудь позже. Есть надежда, что он чувствовал хотя бы сотую долю того, что довелось испытать ей. Хотя бы тысячную долю того, что поселилось в ней навсегда.
Она смеется над собой. До слез.
Нет, он так и не узнает. Что она любила его, любит и, наверняка, еще долго будет любить. Стирает ладонями слезы и забывает обо всем. Чтобы завтра вспомнить снова. И задуматься: знает ли Он эту боль?
Потому что если Он ничего не чувствует, то зачем ей ждать от него слов сожаления?
Митя
- Котенок, говори шепотом, мама еще спит, - он целует старшую дочь в обе щеки, поднимает и усаживает перед телевизором рядом со средней.
Малышки так умилительно открывают рты при виде мультяшных героев, что улыбка невольно расплывается по его лицу. Сладкие румяные щечки, по-детски пухлые губки, реснички длиннющие и пушистые. Две красотки – копии его Евы. Нет ничего прекраснее на свете, чем видеть, как эти кукляшики бегут к нему с распахнутыми объятиями каждый раз, когда он поднимается из их кафе в квартиру, расположенную над ним на втором этаже. Видеть, как встречают, как радостно визжат и обвивают шею хрупкими ручонками.
В эти моменты ему всегда приходится удерживаться, чтобы не зацеловать их до смерти, чтобы не отгрызть самый вкусный кусочек или не проглотить малышек сразу целиком. Невероятно, что эти маленькие женщины делают с ним - вертят просто, как хотят. А ему остается только млеть от нежности и любви, растворяться в этом безграничном всеобъемлющем счастье.
- Так, принцессы, не шумим, хорошо? – Спрашивает он и, дождавшись одновременного кивка двух хорошеньких каштановых головок,аккуратно берет на руки полуторамесячного сына и спускается вниз, в кафе.
- Как ночка? – Спрашивает Мила.
Подруга семьи (крестная старшей дочки Леночки и тезка средней дочурки Милочки) сидит за своим любимым столиком возле окна. Поглощает утреннюю пиццу с кофе. Делает это каждый день перед тем, как отправиться на работу в свой офис.
- Колики. – Выдыхает он, плавно покачивая сына. – Ева почти не спала ночью. Давала лекарство, качала, делала массаж. Костик то засыпал, то просыпался. Успокоился только под утро. Прямо на ней. Старшие тоже только так успокаивались – кожа к коже, тепло и хорошо.
Беременная Мила бочком вылезает из-за стола и подходит поцеловать зевающего кроху. Касается губами лба и качает головой:
- Папкин сын. – Цокает языком. – Всех ведь девок с ума сведет!
Митя гордо задирает нос.
- Не налегала бы ты, мать, на кофе. Хорош уже. На твоем-то сроке.
Она смеется, аккуратно усаживаясь обратно:
- Не учи ученого.
- Ладно, я пошел за завтраком для мамочки. Владу привет.
- Хорошо!
Он идет на кухню, повара заботливо складывают на широкое блюдо то, что обычно предпочитает его жена, учитывая все требования к еде, предъявляемой кормящими матерями, и передают ему. Все тихо, без шума, под ровный рокот печи и звенящей то тут, то там посуды. Костик засыпает, забавно надувая щечки и вздрагивая.
Митя поднимается обратно, тихо входит в спальню, ставит блюдо на стол и перекладывает спящего сына в кроватку. Медленно-медленно вытаскивает из-под него свою ладонь. Тот начинает ворочаться, заставляя отца забыть о том, что нужно дышать, но, в конце концов, затихает. Молодой папаша с видом победителя потирает ладони.
Возвращается на кухню, проходит мимо девочек – те по-прежнему увлеченно наблюдают за мультиком. Берет любимую кружку жены, наливает горячего чая с молоком и идет обратно. Замирает на пороге спальни. Они с Костиком такие чудесные. Сын мирно сопит в своей кроватке, Ева потягивается, на их личном двуспальном кусочке рая, видимо, почуяв запах еды. Открывает сначала один глаз, затем второй, сонно моргает и дарит ему ту самую улыбку, которую он так любит.
- Иди сюда, - шепчет она, подзывая его рукой.
Он улыбается и тихонько крадется к ней.
- Доброе утро, - ложится рядом, прижимается и накрывает ее губы нежным поцелуем.
Запах ее волос, кожи со сладким привкусом молока, прикосновения горячих после сна рук и пожар, разгорающийся во всем теле, подтверждают догадки о том, что он женился на самой потрясающей женщине на свете.
- Спасибо, что дал выспаться, - жена смотрит в глаза, когда говорит ему это.
И Мите хочется наслаждаться каждым мгновением, каждой секундой, когда они рядом. Хочется бесконечно благодарить за все годы, прожитые в безграничной любви, за все десятки лет, что еще предстоит прожить вместе. За самых красивых и умных детей, которых она ему подарила. Хочется сделать ее еще счастливее - самой счастливой. Ведь то, насколько он счастлив рядом с ней, просто не описать словами. Она - волшебница. Мечта, загадка, лучшая, родная, самая близкая. Его друг, его жена, его любимая женщина.
- Я принес чай, - прерывисто выдыхает он, любуясь ее сияющими светлыми глазами.
Он знает этот взгляд. Ради того, чтобы видеть его каждый день, и живет.
- Не сейчас, - смеется Ева, обвивая его шею и утягивая под одеяло, целуя все глубже, обвивая ногами и дрожа всем телом.
И слова любви так и остаются не сказанными. Их заменяют долгожданные поцелуи, жар разгорающейся страсти и сплетение тел. Это не страшно, ведь они привыкли говорить друг друг о любви по несколько раз каждый день. А впереди у них таких дней будет еще очень много. Дни, недели, года, наполненные счастьем и взаимной, искренней, безграничной любовью.