Амелия Грей - Герцог в моей постели

– Я сказал, он не сломался! – самым дружеским тоном, на какой был способен, повторил Дрейкстоун. – Все в порядке, Сибил!

– Она плачет потому, что я не велела ей что-либо трогать в вашем доме, – объяснила Луиза. – А она не удержалась и потрогала…

Герцог нахмурился еще сильнее.

– Ничего не понимаю! – рассеянно произнес он. – Зачем же плакать, если ничего не разбилось?

– Должно быть, вы просто не понимаете детскую психологию, ваша светлость.

– Да, черт побери, не понимаю! – начал сердиться герцог. – Если ничего не разбилось, то зачем плакать?

– Вы позволяете себе ругаться в присутствии детей? – свела брови Луиза.

– Ругаться? – снова не понял он. – А-а, вы насчет «черт побери»?

Луиза закрыла руками уши все еще всхлипывавшей Сибил, в то время как Гвен сделала то же самое с Бонни.

– Ну вырвалось разок, но зачем же повторять, ваша светлость? – глядя на герцога, спросила Луиза.

– Я не наро… – начал было тот, но осекся на полуслове, очевидно почувствовав, что этим «я не нарочно» сейчас уподобится Сибил, «не нарочно» уронившей этот непонятный предмет. – Прошу меня извинить! – произнес Брэй смущенно.

– Пожалуй, мы пойдем… – заторопилась вдруг Луиза. – Подождем миссис Колтраст в экипаже.

– Стойте! – вдруг дотронулся до ее плеча герцог.

Это было так неожиданно, что в первый момент Луиза решила, будто ей это показалось, и с недоверием покосилась на большую сильную руку, опустившуюся ей на плечо. Его прикосновение было теплым и дружеским, и в то же время, странным образом, было в этом жесте что-то властное.

Заметив смущение Луизы, герцог опустил руку.

– Не могли бы вы остаться еще на пару минут? – проговорил он. – Я хочу показать кое-что юным леди…

Луиза колебалась: остаться или нет?

– Не бойтесь, мисс Прим, – усмехнулся Брэй лукаво, – то, что я собираюсь показать, вполне прилично!

Эта шутка почему-то смутила Луизу еще больше. В голове ее вдруг мелькнула бог весть откуда взявшаяся шальная мысль: а вдруг то, что его светлость собирается показать девочкам, все-таки неприлично?

– И ругаться я больше не буду, – снова улыбнулся он. – Обещаю!

– Хорошо, – проговорила наконец Луиза.

– Мисс Сибил! – окликнул герцог.

Малышка по-прежнему испуганно посмотрела на него.

– Все в порядке, мисс, плакать не о чем, – уверил ее Брэй. – Вытрите слезы, я прошу вас!

Кивнув в ответ, Сибил вытерла слезы тыльными сторонами ладоней.

– Вы знаете, что это такое? – Герцог показал девочке уроненный ею предмет.

Та помотала головой.

– Это ключ для одной заводной игрушки. Он из меди. Медную вещь очень трудно сломать, хотя при ударе о дерево она издает весьма громкий звук. Вот смотрите! – В подтверждение своих слов герцог стукнул ключом по столу.

– Что ж, – сказала Луиза, – я рада, что ключ цел. – Она повернулась к сестре: – Зачем ты его трогала, Сибил? Я, кажется, велела тебе ни к чему не прикасаться в этом доме!

– Да она вечно лезет куда ее не просят! – проворчала Бонни.

– Неправда! – обиженно воскликнула Сибил. – Скажи ей, Луиза, что это неправда!

– Хватит уже! – осадила Луиза обеих. – Что нужно сказать его светлости, Сибил? – спросила она уже более мягким тоном.

– Простите меня, ваша светлость! – глядя на герцога широко открытыми глазами, проговорила малышка. – Хорошо, что он не разбился. Вы ведь не сердитесь на меня, ваша светлость?

Наклонившись к ней, герцог улыбнулся.

– Мисс Сибил, – уверил ее Брэй, – я бы не сердился на вас, даже если бы он разбился: подобную вещь легко заменить… Перестаньте плакать, прошу вас! – Брэй поднес злополучный ключ к глазам Сибил. – Хотите знать, для чего эта штука?

– Хочу! – воскликнула та.

– И я хочу! – присоединилась Бонни.

Герцог кинул взгляд на Гвен и Лилиан. Те по-прежнему сидели неподвижно на диване, очевидно перепугавшись из-за проступка Сибил.

– Не желаете ли немного послушать музыку, юные леди? – спросил Брэй у них. – Мне недавно привезли из Индии одну презанятную вещицу…

– Я люблю музыку! – Лилиан с энтузиазмом подбежала к его светлости.

– Тогда пойдемте послушаем, все вместе! – предложил герцог. – Кинув взгляд на Сибил, которая, судя по ее виду, до сих пор окончательно не успокоилась, он добавил: – Все в порядке! Надеюсь, – обратился он уже к Луизе, Брэй – вы ее не накажете?

– Никоим образом! – уверила его она. – Я думаю, Сибил уже получила хороший урок относительно того, что в чужом доме нельзя ничего трогать без спроса.

Все проследовали за его светлостью к небольшому столику у стены, на котором стояла перламутровая шкатулка, украшенная изысканным восточным узором. Вставив ключ в отверстие, его светлость повернул его несколько раз и открыл крышу. Заиграла приятная музыка, и маленькие фигурки танцовщиц, выглядевшие весьма натурально, закружились в танце.

Все девочки смотрели на это чудо словно завороженные. Разумеется, им и раньше приходилось видеть музыкальные шкатулки, но те просто исполняли некую мелодию. Шкатулку же с крохотными танцовщицами, да еще исполняющими столь сложные движения, они видели впервые.

– Ну вот, – произнес герцог, посмотрев сначала на Сибил, затем переведя взгляд на Луизу. – Все работает, ничего не разбилось!

Когда музыка замолкла и фигурки застыли, герцог снова взял ключ и стал подробно показывать Гвен, как следует заводить шкатулку. При этом он объяснял ей все детали с такой терпеливостью, какой Луиза никак не ожидала от этого вспыльчивого и высокомерного человека.

Гвен завела шкатулку. Вновь зазвучала мелодия, закружились в танце крохотные танцовщицы… Затем волшебную игрушку завели Лилиан, Сибил, Бонни и снова Гвен.

Убедившись, что внимание девочек целиком занято шкатулкой, Брэй сделал Луизе глазами знак, предлагая отойти в сторону. Она последовала за ним в противоположный конец комнаты.

– Очень мило с вашей стороны, ваша светлость, – произнесла Луиза, – что вы не сердитесь на Сибил и показали девочкам шкатулку…

– Означает ли это, – лукаво прищурился Брэй, – что вы простили меня за «черт побери»?

– Ну, что поделать, – вздохнула Луиза, – видимо, у каждого из нас свои понятия, что можно говорить при детях, а что – нет.

– Да, – задумчиво произнес герцог, – что-то мне подсказывает, мисс Прим, что мы с вами выросли в совершенно разной среде. Недаром ведь у вас такая фамилия![1] – добавил он, улыбнувшись.

Луиза хотела было ответить герцогу какой-нибудь колкостью, но в последний момент воздержалась – все-таки его светлость был так добр с ее сестрами, показал им эту занятную вещицу…

– Скорее всего, – проговорила она, – мы с вами действительно росли в разной среде. Взять хотя бы то, что у вас никогда не было ни братьев, ни сестер, а у меня – брат и аж четыре сестры.

– Я думаю, – возразил Брэй, – главное даже не это, а то, что ваш отец – приходской священник, а мой – герцог, который никогда ни в чем мне не отказывал и не ставил никаких преград…

Слова его светлости вдруг прервал собачий лай. Луиза обернулась – и не поверила своим глазам: Сайнт – спаниель, когда-то принадлежавший ее брату и пропавший куда-то после его смерти, живой и невредимый, бросился в широко раскрытые объятия ликующей Бонни. Девочки столпились вокруг, расталкивая друг друга: каждой хотелось погладить вновь обретенного пса. Визг стоял такой, что его светлость снова недовольно поморщился.

– Черт по… – начал было он, но осекся на полуслове. – О господи, что это такое?!

– Это Сайнт, – ответила Луиза. – Собака Натана!

Брэй не сразу ответил Луизе, так как был совершенно оглушен очередным восторженным воплем маленькой Бонни, к которому через мгновение присоединились крики всех остальных девочек.

– Я знаю, чья это собака, – произнес он, когда наконец более или менее пришел в себя.

Брэю казалось, что от этого гвалта у него лопнут барабанные перепонки.

«Господи, – подумал он, – неужели все дети так визжат?»

Брэй покосился в ту сторону, откуда исходили визги, где девочки успели устроить на полу такую кучу-малу, что в этом хаосе трудно было разобрать, где чьи кудряшки, а где Сайнт, такой же светлый и кудрявый, как и шевелюры его бывших хозяек. Девочки уже едва ли не дрались между собой – так хотелось каждой погладить и потискать вновь обретенного друга.