– Я не знаю, почему ты вдруг вообразила, будто забота о твоих сестрах лежит на тебе. Пока их опекуном официально являюсь я, забота о них лежит на мне!
– Вот что я тебе скажу! – Луиза сделала решительный шаг навстречу ему. – Семь лет назад умерла моя мама, потом отец, затем брат… На данный момент самым близким взрослым человеком для них являюсь я, и ради их блага я сделаю все, что в моих силах. И если я считаю, что им лучше иметь другого опекуна, то добьюсь этого.
– Ты хочешь сказать, что я недостаточно или как-то не так забочусь о твоих сестрах?
– Да, именно это я и хочу сказать.
– Возможно, – покачал головой Брэй, – я действительно не святой. И свою не самую лучшую репутацию, о которой ты не устаешь повторять, я вполне заслужил. Но скажи: несмотря на все это, я хотя бы раз сделал что-нибудь плохое по отношению к тебе или к твоим сестрам?
– Пока нет.
– Тогда почему, черт возьми, ты хочешь другого опекуна?
– Потому что я знала с самого начала, что ты нам как опекун не подходишь. В присутствии Бонни и Сибил ты все время болезненно морщишься. Лилиан вытащил из экипажа грубо… Соблазнил меня – и не прошла неделя, как ты уже подбираешься к моей сестре… Любой нормальный человек скажет, что нам не нужен такой опекун!
– Да, признаюсь, детский визг действительно режет мне уши. И Лилиан я тогда, возможно, вытащил из экипажа не самым почтительным образом – однако, надеюсь, не сделал ей больно. А что до Гвен, то как тебе вообще могло прийти в голову, что я хочу ее соблазнить?!
– Так ты ее уже называешь просто по имени? Не «мисс Прим», и даже не «мисс Гвен»…
– Родственник не называет родственницу мисс и по фамилии.
– Вы что, ссоритесь? – раздался вдруг тоненький голосок.
Брэй и Луиза обернулись и увидели в дверях Бонни.
– Да нет, вам показалось, мисс Бонни, – поспешил уверить ее Брэй. – Просто поспорили кое о чем… Не так ли, мисс Луиза?
Луиза молчала, очевидно колеблясь, солгать сестре ради ее спокойствия или все-таки сказать правду.
Наконец вместо ответа Луиза спросила:
– Ты что-то хочешь, Бонни?
– Да. – Малышка перевела взгляд на Брэя. – Я хочу вам кое-что подарить, ваша светлость. Я ждала, когда вы снова придете к нам, чтобы передать вам подарок…
Бонни прошла к серванту и вынула из ящика лист бумаги. Подойдя к Брэю, она протянула лист ему.
Брэй взял его. Это был детский рисунок красками. Трава, цветы, ярко-голубое небо, огромное желтое солнце… В центре – повозка, полная людей, рядом – сцена кукольного театра.
– Я сама все это нарисовала! – не без гордости заявила девочка. – Это был лучший день в моей жизни!
Брэй смотрел на улыбающееся личико Бонни – и он понял, что до сих пор ни разу ни от кого не получал подарков. Разумеется, от матери и отца Брэй всегда получал что хотел, но, кроме них, никто ему ничего не дарил, хотя сам он бессчетное число раз жаловал подарки женщинам: своим любовницам – драгоценности и деньги, а девушкам из порядочных, благородных семейств – цветы и конфеты.
– Я так польщен, – произнес Брэй, – что даже не знаю, что и сказать!
– Почему бы вам не сказать просто «спасибо», ваша светлость? – процедила Луиза сквозь зубы.
На личике Бонни почему-то отразилось недовольство.
– Если вам не нравится, ваша светлость, – проговорила она, – можете его не брать. В конце концов, я не очень хорошо нарисовала…
– Нет-нет, мисс Бонни, – поспешил уверить ее Брэй, – вы нарисовали даже очень хорошо… Я с радостью принимаю этот подарок! Подойдите сюда, дайте вас обнять!
Малышка с радостью подбежала к Брэю, и тот заключил ее в объятия.
Брэй нисколько не лукавил, когда сказал, что принимает подарок Бонни с радостью: никогда еще ни один подарок не был так дорог для него, как этот рисунок, преподнесенный от наивного и чистого детского сердечка… Ему хотелось обнять Бонни покрепче, но она такая маленькая и хрупкая по сравнению с ним, сильным и большим, что Брэй боялся причинить ей боль.
Брэй привстал на одно колено, чтобы малышке было легче его обнимать, и худенькие детские ручонки обвились вокруг его шеи.
От Бонни вкусно пахло душистым мылом и конфетами.
Брэя вдруг охватило то же желание защищать, которое он испытал, когда увидел заплаканную Гвен, хотя защита Бонни сейчас не требовалась. За свою жизнь Брэю приходилось обнимать бесчисленное количество женщин, но детей – практически никогда. Брэю казалось, что Бонни ему послал сам Бог, чтобы ему было о ком заботиться. И Брэй готов был, если понадобится, отдать за нее жизнь…
– Спасибо, Бонни! – с чувством произнес он. – Это самый красивый рисунок, который я когда-либо видел! Я буду хранить его всю жизнь, как величайшее сокровище!
Посмотрев через плечо Бонни на Луизу, Брэй вдруг заметил, что в глазах ее стоят слезы.
Брэй попытался вспомнить, сколько раз с тех пор, как впервые увидел Луизу, ему приходилось видеть слезы в ее глазах. Выходило, что этот раз был четвертым. И каждый раз причиной был он, Брэй.
Брэй не сердился на Луизу за то, что она злилась на него. В конце концов, роль опекуна ее сестер была совершенно новой для него – раньше Брэю не приходилось делать ничего подобного, – поэтому неудивительно, что он пока не очень хорошо справляется с этой ролью и многое делал не так…
В одном лишь Брэй был твердо уверен: отказываться от этой роли он не должен, а обязан приложить все усилия, чтобы справиться с ней как можно лучше.
Брэй разжал объятия и отпустил Бонни.
– Я должен тебе кое-что сказать, Луиза, – произнес он. – Нравится тебе или нет, но я считаю себя опекуном твоих сестер. Ты можешь не любить меня – в конце концов, это вовсе не обязательно, – но помешать мне быть их опекуном не сможешь.
Брэю вдруг вспомнилось, как Луиза пыталась убедить Гвен, что та должна дождаться, пока Стандиш сам не признается ей в любви. Ждала ли Луиза того же самого от Брэя? И мог ли он честно сказать, что любит ее?
– Луиза, – торжественно произнес он, – я сам не знаю, люблю ли тебя. Одно лишь могу сказать: я чувствую по отношению к тебе что-то особенное. Я все время думаю о тебе, я хочу быть с тобой… Любовь ли это? Не знаю… – Он подошел к ней на шаг ближе. – Я помню, Луиза, что когда-то сказал тебе, что возьму тебя в жены лишь в том случае, если ты сама об этом попросишь, но сейчас я сам прошу твоей руки. Ты выйдешь за меня, Луиза?
Брэй замолчал, пристально вглядываясь в лицо Луизы. Он чувствовал, что она сама неравнодушна к нему, но достаточно ли сильны ее чувства, чтобы она согласилась выйти за него замуж?
– Брэй, – нахмурилась Луиза, – как я могу выйти за тебя, если ты терпеть не можешь моих сестер? Всякий раз, когда Бонни или Сибил визжат либо громко смеются, ты морщишься и чертыхаешься! Ты даже не умеешь сказать ребенку «спасибо»!
«Луиза права, – подумал Брэй, – я действительно еще многого не умею… Но ведь всему можно научиться!»
– Я не могу доверить тебе моих сестер, – продолжала Луиза, – не могу на тебя положиться. У тебя просто не хватит терпения, чтобы жить с ними, а я не могу бросить их… Я боюсь, что от такой жизни ты в конце концов возненавидишь меня…
– Луиза, поверь, у меня достаточно терпения, чтобы жить в одном доме с твоими сестрами!
Брэю ранило душу, что Луиза снова отказывает ему. Если бы она знала, каких усилий ему стоило сделать ей предложение! Для Брэя это означало почти капитуляцию – он привык никогда ни в чем не уступать кому бы то ни было.
Может, ему стоило сказать об этом Луизе? Ведь это, как ничто другое, свидетельствовало о том, какую власть она получила над его сердцем…
– Не расстраивайтесь, ваша светлость! – сказала Бонни. – Если Луиза не хочет выходить за вас замуж, тогда выйду я!
Брэй уже готов был рассмеяться, но прикусил язык. Судя по выражению лица малышки, она не шутила, а говорила совершенно серьезно, и эта серьезность тронула его до глубины души.
– Я с удовольствием женился бы на вас, мисс, – улыбнулся он, – будь вы немного постарше!
– Тогда за вас выйду я, – заявила Сибил, появляясь в дверях. – Я старше Бонни!
– Старше, – снова улыбнулся Брэй, – однако все же не настолько, чтобы выходить замуж. Но я обещаю вам, юные леди: когда вы станете достаточно взрослыми, постараюсь подобрать вам хороших мужей!
– Я бы хотела, чтобы мой муж был похож на вас, ваша светлость! – улыбнулась Бонни щербатым ртом.
– Послушай, Брэй… – начала было Луиза, но Брэй перебил ее: