Рут Ланган - Герцогиня-самозванка

– На этой неделе? – Ее голос зазвучал придушенным писком. – Но я не смогу! Я не готова. – Она повернулась к Йену: – Скажите ему, что я к этому не готова.

– Да, скажите мне, Йен, насколько хорошо были потрачены мои деньги. – В голосе Джесса звучал настоящий лед.

Йен резко поднял голову.

– Было бы лучше, если бы мы провели вместе еще несколько недель.

– Не я решаю, когда именно самые влиятельные члены нью-йоркского общества пригласят меня пообедать! – Теперь Джесс обращался к учителю речи, но обжигал гневным взглядом Лану. – Этот обед будет самым важным событием светского сезона. Если ее признают Вандербилты, то это обеспечит и другие приглашения. Поскольку они самое богатое семейство Нью-Йорка, то им все подражают. Если они ее примут, то и весь Нью-Йорк одобрит.

Йен стал немного прямее.

– Я нисколько не сомневаюсь в том, что эта леди с ее цепким умом и живой сообразительностью прекрасно со всем справится. – Лана тихо ахнула, и, повернувшись к ней, молодой человек ласково сжал ее пальцы своей рукой. – Вы умная женщина, Лана. Умнее большинства женщин, которых я знаю. И вы обладаете исключительной отвагой. Эти два достоинства позволят вам добиться в этой жизни всего, чего вы захотите. Вы справитесь, вот увидите.

Джесс пристально посмотрел на их соединенные руки, а потом поднял глаза на лицо молодого человека и наградил таким взглядом, от которого у того кровь в жилах должна была заледенеть.

– Спасибо, вы можете идти. И по дороге возьмите у Марии причитающиеся вам деньги.

Его тон не допускал возражений. Йен кивнул и, повернувшись, пошел к выходу. У двери он остановился и обернулся.

–. С вами приятно было заниматься, Лана.

– Спасибо вам за вашу доброту, Йен.

Лана сжала руки и стала ждать, чтобы Джесс что-нибудь сказал. Он разглядывал ее так, словно у нее на щеке была какая-то грязь.

Теперь, когда они остались вдвоем, Джесс словно потерял дар речи. При виде Ланы в элегантном кремовом платье, с заколотыми перламутровыми гребнями темными волосами и носками изящных новых туфелек, едва выглядывающими из-под обшитого рюшами подола, у него вдруг пересохло во рту.

Произошедшие в ней перемены были просто поразительными. Несколько недель хорошей еды и спокойного сна стерли круги, которыми были обведены ее глаза, и заставили кожу нежно светиться. Ее руки, которые сейчас нервно сжимались и разжимались на уровне талии, больше не носили следов тяжелой работы, а постепенно становились нежными и гладкими. Глядя на нее, любой подумал бы, что она с рождения не ведает тревог.

Когда Джесс понял, что молчание неловко затянулось и что его поймали на том, что он внимательно разглядывает Лану, он поспешил исправить положение, обведя ее взглядом с ног до головы и спокойно проговорив:

– Мария сказала, что остальная часть твоего гардероба будет готова к концу недели. Ты довольна тем, что уже видела?

Лану удивил его тон. У нее возникло ощущение, будто случилось что-то нехорошее, но она была настолько рада наконец его видеть, что не могла думать ни о чем другом. В прошедшие недели он успевал уйти к тому моменту, когда она спускалась вниз, и как бы поздно она ни засыпала вечером, пытаясь уловить звук шагов в коридоре, ей ни разу не удалось услышать, как он возвращается.

Да и зачем ему возвращаться в этот особняк, который не был его домом, а просто принадлежал какому-то другу, когда он мог позволить себе ходить на шикарные званые обеды, провожать богатых женщин к ним домой – и, возможно, проводить с ними всю ночь? Ему не было нужды беспокоиться о своей новой гостье. Он знал, что она в хороших руках – с Марией и полным штатом прислуги. Почему ему должно быть до нее какое-то дело?

Ох, даже думать об этом было больно!

– Твое молчание свидетельствует о том, что ты недовольна одеждой, которую тебе сшила Надя?

– Недовольна? С чего ты так решил? – У нее даже дыхание перехватило. – Всю мою жизнь я могла думать только о том, чтобы не остаться голодной и иметь какую-нибудь сухую и теплую одежду. А теперь вдруг оказалось, что я разодета в шелк и атлас, у меня накидки из меха и бархата, а модные башмаки такие мягкие, что даже на ноге не чувствуются! А ты еще спрашиваешь, довольна ли я?

Он невольно улыбнулся ее прямоте. Неудивительно, что она ослепила молодого Хайд-Смита! Она так же радует, как солнечный свет после долгах дней сумрака и дождя. От одного взгляда на нее у него улучшилось настроение. Особенно теперь, когда Йен ушел и они остались вдвоем.

– Ну что ж! – Он взял ее под локоть и повел к двери. – Если хочешь, мы сегодня пообедаем в парадной столовой, а ты сможешь надеть свое лучшее новое платье и ошеломить меня тем, что ты успела выучить за время моего отсутствия.

– Ты сегодня останешься дома?

Лана не смогла справиться с собой, и в ее голосе явственно прозвучала радость.

– Да. И очень этим счастлив.

И, заходя в дом, Джесс вдруг понял, что сказал чистую правду. Откровенно говоря, он был настолько доволен собой, что решил выплатить Хайд-Смиту большие премиальные.

Ну вот! Он вовсе не ревновал – он просто устал из– за того, что все эти недели плясал под дудку матрон из общества.

Сегодня на него никто не будет давить. Сегодня он сможет есть что захочет и смотреть и слушать очень придирчиво, проверяя, хорошо ли были потрачены его деньги.

А еще, признался он себе с некоторой неохотой, он сможет предаваться фантазиям, проведя целый вечер в обществе этого очаровательного создания.

– Сидите спокойно, мисс. – Роуз заканчивала причесывать Лану, закалывая темные локоны красивыми серебряными гребнями. Потом она отступила на шаг, чтобы оценить плоды своих трудов. – Ах, ну до чего великолепно вы выглядите! Мария сказала, что это будет репетиция перед званым обедом у Вандербилтов.

– Репетиция?

Миниатюрная горничная рассмеялась.

– Наверное, вы таких вещей не знаете. Вечером накануне первого спектакля актеры должны сыграть пьесу целиком, чтобы выучить свои роли и убедиться, что знают, куда надо идти по сцене.

– Понятно.

Это подтвердило подозрения Ланы. Даже Роуз была из их числа! Актеры, мошенники, женщины легкого поведения. Этот дом был полон таких людей. Даже Йен не захотел говорить, какое отношение он имеет к ним всем. Ах, ну разве она не сама об этом просила? И потом, как бы они ни устроили свою жизнь, они ей помогают – и она должна быть им за это благодарна.

Лана едва взглянула на себя в зеркало – и повернулась к двери.

– Спасибо вам, Роуз. Не дожидайтесь меня. Вы все эти недели слишком много работали. Я хочу, чтобы вы пообещали мне, что отдохнете.

Служаночка захихикала, прикрывая рот ладошкой.

– Я еще никогда не прислуживала такой, как вы. И потом, я не могу обещать, что буду отдыхать, потому что Эрнст, который присматривает за лошадьми, пригласил меня погулять с ним при свете луны.

– А Мария знает?

Роуз улыбнулась:

– Есть такие веши, которые я предпочту не рассказывать моей тете. Когда дело доходит до меня, то она превращается в настоящую наседку. Она считает, что я слишком хороша, чтобы тратить время на мужчину, который чистит конюшни.

Лана не смогла не ужаснуться.

– Но если он хороший человек, то какое значение имеет то, как именно он зарабатывает деньги.

– Просто все так устроено. Моя тетя считает, что ни один мужчина не достоин ее племянницы. Идите, мисс. И удачной вам репетиции.

Лана выбежала из комнаты и стремительно спустилась по лестнице, изумляясь тому, как сильно у нее забилось сердце. У дверей столовой она остановилась и провела влажной ладошкой по юбке, пытаясь выровнять дыхание. Ей необходимо произвести хорошее впечатление на Джесса, заставить его гордиться тем, чему она научилась. Если это репетиция, то она должна показать все то, чему так усердно учили ее предоставленные Джессом преподаватели.

Когда она вошла в столовую, Джесс стоял у камина, глядя в огонь. В руках у него был стакан эля. Когда он повернулся к ней, ей показалось, что мысли его где-то далеко. Но когда она подошла ближе, он моргнул – и странное выражение исчезло, сменившись озорной улыбкой, которая всегда оказывала такое странное воздействие на ее сердце.

– Ты чудесно выглядишь, Лана. Этот цвет идеально тебе подходит.

Лана посмотрела на рубиновый атлас своего платья.