Уэйд открыл дверь.
— Не знаю.
Выпрыгнув из грузовика, мы направились к племяннице. Она подняла глаза и одарила нас – вернее, Уэйда – широкой улыбкой.
— Уэйд! — и пробежав мимо меня, бросилась в его объятия.
— Твои ребра, Уэйд! — воскликнула я.
Уэйд поднял Хлою и легонько покружил, под ее радостные вскрики.
— Ой, эта девочка ничего не весит! Кроме того, почти все зажило.
— Хлоя, милая, почему Патч привязан? — спросила я.
— Он наказан за то, что съел цветы бабушки, так что мне пришлось дать ему время на размышление. А мама в доме с тетей Вайелин выбирает цвета для танцевальной студии тети Вайелин.
У меня отвисла челюсть.
— О, черт возьми, нет.
— О, черт возьми, нет! — повторила Хлоя.
— Нет, дерьмо. Хлоя не говори так!
— Не говорить «черт» или «дерьмо»?
Уэйд попытался скрыть улыбку.
— Ничего не говори.
Хлоя склонила голову набок.
— Но ты сказала и то, и другое. Если ты говоришь, почему я не могу?
— Твою мать, — прошептала я, отворачиваясь. Конечно, это прозвучало достаточно громко, чтобы услышала и моя племянница.
— Черт! Дерьмо! Твою мать!
— Хлоя Линн Паркер! Не говори таких слов! — сурово сказала я, когда Уэйд поставил Хлою на землю и направился к главному амбару. — Я вижу, как трясутся твои плечи, Уэйд Адамс! Ты бросаешь меня?
Уэйд поднял руку.
— Я вижу Тревора! Надо задать ему... вопрос.
— Ты ужасный парень, Уэйд Адамс. Я слышу, как ты смеешься!
— Черт! Дерьмо! Твою мать! — повторяла Хлоя.
Я развернулась и указала на Хлою.
— А теперь послушай меня, юная леди. Ты достаточно взрослая, чтобы понимать, что это плохие слова. Взрослые плохие слова.
— Тогда почему ты ими пользуешься?
Я открыла рот, чтобы заговорить, но ничего не вышло. Я поискала взглядом родителей, но они, должно быть, уже ушли в дом.
— Я взрослая. Вот почему, — я безвольно опустила руки.
— Но если это плохие слова, то почему ты их говоришь, тетя Мели?
Ничего. Я не знала что ответить.
— Иди, отвяжи Патча, и мы отведем его в сарай.
— Ты так и не сказала, почему ты можешь говорить плохие слова.
Наклонившись, я посмотрела ей прямо в глаза.
— Я не ответила тебе, потому что у меня нет веской причины. Ты права. Это плохие слова, и я не должна их использовать. Просто иногда взрослые злятся или очень волнуются, и используют плохие слова, чтобы выразить свои чувства.
— Зачем? — Хлоя сморщила нос.
Я пожала плечами.
— Не знаю, но мне очень жаль. Я не хочу, чтобы ты использовала эти слова, юная леди. Одна из причин в том, что твой отец очень расстроится, если узнает, что ты выучила от меня такие плохие слова. Другая причина в том, что так говорить невоспитанно.
Хлоя кивнула.
— Значит, это наша тайна, и ты обещаешь никогда не повторять их снова, верно?
Хлоя сложила пальцы сердечком
— Обещаю!
— Хорошо! А теперь пойдем в амбар, а потом посмотрим, что делают тетя Вайелин и твоя мама.
— Ладно! — сказала Хлоя, вприпрыжку направившись к Патчу. — На самом деле я его не привязывала к дереву! Я обманула его!
Я держала Хлою за руку, пока мы шли к амбару. Тревор и Уэйд разговаривали в кабинете Тревора о том, какую траву сажать на южном пастбище. Мы с Хлоей отвели Патча в стойло, накормили зерном и пошли в дом.
Как только вошли в кухню, я обратила внимание на лицо Пакстон. Что-то было не так. Бедняжка перехаживала две недели, и доктор, наконец-то, завтра собирался ее навестить.
— Привет, как дела, девочки? — спросила я.
Вайелин с растрепанными волосами и размазанной под глазами тушью безумно на нас посмотрела. Мы с Хлоей подскочили.
— Боже мой! — крикнула я. — Что случилось? Ты выглядишь как дерь... М-м-м… Ты плохо выглядишь.
Сохраняй спокойствие!
Показывая мне средний палец, Вайелин сказала:
— Не могу определиться с цветом.
Я села за стол и придвинула поближе образцы.
— Ладно, мы сузим круг до двух, какие больше всего нравятся?
— Она не может, — устало сказала Пакстон. — Она и так сократила число до десяти.
Я округлила глаза.
— Десять?!
Пакстон нахмурилась и медленно кивнула.
— Да. Десять.
Я уставилась на Вайелин.
— Ты заставляешь нашу бедную невестку сидеть здесь и разбираться с этой хер... э-э-э... ерундой?
Я взглянула на Хлою, которая сидела рядом с Пакстон, и невинно улыбалась.
— Я сужу список до трех, и ты выберешь, — сказала я Вайелин.
— Что? — ахнула сестра. — Но!..
Подняв руку, я сказала:
— Нет! Вот что мы делаем. Вайелин, это все зеленые. Просто разные оттенки.
— Тетя Вайелин, можно я возьму у вас уроки танцев? — влезла Хлоя.
Взяв за руку Хлою, Вайелин сказала:
— Конечно, можно! Ты будешь моей первой ученицей!
— Ура! — Хлоя вскочила со своего места и обняла Вайелин.
Глядя на образцы краски, я выбрала три, которые, по моему мнению, лучше всего смотрелись при естественном освещении и деревянной отделке студии. Я подвинула их к Вайелин.
— Вот. Выбирай один.
— Где же вы были последние два часа? — спросила Пакстон, явно долгое время охваченная усталостью.
— Два часа? — ошеломленно спросила я.
— Давай посмотрим. Этот зеленый слишком светлый. Этот больше похож на шалфей. Я думаю, что мне нравится этот. Угу. Это тот самый.
— Ты что, издеваешься надо мной, Вайелин? — проворчала Пакстон. — Это самый первый цвет, который я выбрала и сказала, что будет идеально!
Вайелин посмотрела на образец краски, потом на Пакстон.
— Точно? Ты уверена?
Разочарованно зарычав, Пакстон встала и направилась к раковине.
— Тебе нужна помощь, Вайелин Паркер!
— Это твой цвет, тетя Вайелин? — спросила Хлоя.
Вайелин уставилась на него, и я поняла, если она будет размышлять слишком долго, то передумает.
Я выхватила образец у нее из рук.
— Вот этот цвет. Бам. Решение принято.
Вайелин уставилась на карточку в моей руке и поморщилась.
— Понятия не имею. Может, мне стоит посмотреть на синий.
— Нет! — вскрикнула Пакстон. — Прошу. Не надо. Смотреть. На. Синий. Ради Бога, просто бери этот цвет... О, вау. — Пакстон наклонилась так низко, как только может наклониться беременная женщина.
Вайелин подняла руки и встала.
— Прекрасно. Прекрасно. Если вам так нравится цвет, я беру его.
— О, боже мой!
Вайелин фыркнула.
— Ладно, Пакстон, думаю, ты преувеличиваешь. Я понимаю, что этот цвет ты выбрала первым, но это важное решение.
Пакстон схватилась за живот и начала глубоко дышать. Я вскочила.
— Все? Время пришло? — закричала я, и Вайелин пролила кофе, который наливала.
Мама вбежала на кухню, чуть не сбив с ног сестру.
— Время пришло?
— Откуда, черт возьми, ты взялась? — смеясь, спросила Вайелин. — Ты появилась из воздуха.
— Из столовой, протирала посудный шкаф, — сказала мама, не глядя на Вайелин. Она бросилась к Пакстон. — Милая, ты в порядке?
Пакстон посмотрела на нас, и в ее глазах мелькнул страх.
— У меня схватки!
Мы начали прыгать. Хлоя обхватила руками распухший живот Пакстон и что-то говорила своему младшему брату.
— Вот оно! Началось! Стид! — закричала я. — Стид! — Я схватила Хлою за руку. — Пришло время малыша! Твой младший брат идет! — кричала я, пока мы бежали через весь дом. Я толкнула дверь кабинета Стида и увидела, что они с отцом сидят за столом. — Стид!
— Папа! — одновременно со мной закричала Хлоя.
Он вскочил.
— Время пришло?
Я подпрыгнула. Затем подскочила Хлоя.
— Да! Да! Пора! — закричала я.
— Я так счастлива! Черт! Дерьмо! Твою мать! Мой младший брат идет! — вскрикивала Хлоя, бегая кругами вокруг стола.
Внезапно застыв, я закрыла рот руками. Хлоя повторяла снова и снова, как она счастлива, и в конце выкрикивала эти проклятые ругательства. Стид выглядел ошеломленным, наблюдая, как его шестилетняя дочь бегает по его кабинету, выкрикивая непристойности.
Отец подошел ко мне.
— Полагаю, это была твоя работа, Амелия?
Кивая, я ответила:
— Да, сэр.
Он несколько раз качнулся на каблуках и сказал:
— Я так и думал.
