Поужинав, мы с Юлей прибрали со стола, помыли посуду, а недопитую бутылку прихватили к ней домой. Вина там оставалось всего на четверть бокала, но и этого нам хватило с лихвой.
– Я завтра никуда не пойду! У меня свидание, – заявила подруга, заваливаясь на кровать.
Я, скинув тапки, устроилась рядышком.
– Везет тебе.
– Пойдешь с нами. Ты же любишь кино.
Я кивнула. Кто не любит кино?
– С кем пойдешь? – Я не знала нового избранника подруги. Еще вчера вроде холостая была.
Юля села на кровати, схватила плюшевого зайца и, обняв его, хихикнула.
– Егор, – с придыханием произнесла она его имя. – Курсант военного училища. Красивый, в форме. Дашь красную юбку? А то мне надеть нечего.
Я улыбнулась, уткнувшись в стакан и допивая вино.
– Конечно дам.
Мы еще потрещали о мальчиках. Юля, казалось, знала всю подноготную Егора, вплоть до имен родителей. Это было что-то! Как выяснилось, она провела расследование по всем фронтам, а мне почему-то так помочь и не смогла. Из статей в инете да по сплетням с теперь уже бывшей работы мне кое-что удалось выяснить о Романе Аристраховиче. Хорошо, что влюбленность не переросла в нечто большее, а так хотя бы осталось приятное впечатление. Можно вечерами вспоминать о желтоглазом красавце и вздыхать.
Утром меня разбудила мама. Она настаивала, чтобы я шла в центр занятости. Я махнула рукой в знак согласия и вновь уснула. Всю ночь я опять бегала по коридорам от страшных злых серых глаз. Генеральный орал на меня за то, что я неправильно сделала таблицу, а я пыталась объяснить, что это не я. Но Большой Босс не слушал, лишь стучал треклятой папкой по столу, а потом, когда я в страхе начала убегать от него, стал догонять меня. И гонял он меня так до самого утра. Голова гудела от похмелья, веки опухли от слез. Второй раз я спала без сновидений и была благодарна Боссу за то, что наконец-то он отстал от меня. Правда, сон продлился не долго. Не прошло и часа, как меня разбудил телефонный звонок.
С трудом разлепив глаза и щурясь от яркого солнечного света, я убрала с лица волосы, чтобы наконец разглядеть, кто звонит. Это был Большой Босс!
Оробев, я не сразу нашла в себе смелости принять вызов.
– Да? – тихо шепнула в трубку.
– Обед у меня в кабинете.
– Что? – опешила я от грубого и холодного голоса.
Я еще не уловила смысл сказанного Большим Боссом, а из динамика уже полились гудки. Судорожно пытаясь сообразить, чего он от меня хочет, я раз за разом повторяла только что услышанное, но смысл от меня ускользал. После очередного повтора в конце концов я сообразила.
– Обед у меня в кабинете! – раздраженно выкрикнула я.
Так что же это получается – меня что, на работу вызвали? То есть меня опять не уволили? Или я снова не так поняла, и меня сейчас пытать будут? Тогда зачем обед?
– Или в обед у меня в кабинете, – повторила я как попугай.
И так и эдак я прикидывала в уме, что он сказал, попутно пытаясь выбраться из-под одеяла. Я почесала затылок, не зная, верить себе или нет. Может, я ослышалась или мне это вообще приснилось. Возможно, он сказал: «Вы уволены», а я просто постоянно о еде думаю?
Живот заурчал. Ну вот, что и следовало доказать. От голода мысли всегда не о том. Осторожно взяв смартфон, я проверила журнал вызовов. Нет, точно звонил. Я решительно набрала номер Большого Босса. Он ответил сразу.
– Что?
Спросил так, словно он мне и не звонил. Как будто это я надоедаю ему звонками.
– Я не поняла, что вы сказали? – Уточнять, звонил он мне или нет, я не стала, хотя могла бы, но решила перейти сразу к делу.
– Ты не уволена. Обед у меня в кабинете.
– А почему? – растерялась я, задумчиво теребя край пододеяльника.
В трубке послышался тихий смешок, а затем и вовсе обидное:
– Это приказ.
Опять пошли гудки, а я окончательно проснулась. Полдесятого утра. Мир «затопило» солнце, даря ему свои уже не греющие лучи. Голые деревья заглядывали ко мне в окно, а я сидела и не понимала, что происходит.
Глава 3
– Что это? – устало спросил Дмитрий, когда вновь увидел приказ об увольнении Самохиной. Анна Витальевна сильно нервничала, так как была не в курсе всех нюансов, но прежде чем принести приказ, наученная горьким опытом, кое-что разузнала.
– Вчера Антон Васильевич Бродский разругался с главным бухгалтером из-за отчета, который готовил для вас. Виновного потребовал уволить. Им оказалась Самохина. Она написала заявление на увольнение, чтобы не портить себе характеристику.
Дмитрий Анатольевич усмехнулся и приказал вызвать Бродского. Тот явился через пятнадцать минут. К этому времени Анна достала и таблицу, и заявление Самохиной, и все это теперь лежало перед Дмитрием.
– Рассказывай, – коротко приказал он Бродскому, успевшему сесть в кресло.
– Я еще не до конца подготовил отчет, но уже можно с уверенностью сказать, что прибыль не уменьшилась по сравнению с аналогичным кварталом прошлого года.
Антон пришел не с пустыми руками и положил перед генеральным тонкую папку. Ленивым взглядом тот окинул диаграмму и таблицу, а затем сказал:
– Ничего не понятно, уволен.
Бродский чуть не задохнулся и стал хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.
– За что, Дмитрий Анатольевич? Это же обычные таблицы. Я всегда их вам показывал.
Вдруг Бродский заметил приказ об увольнении и написанное от руки заявление. Они лежали прямо перед начальником. Антон даже прочитал фамилию, заодно вспомнив, как вчера женщины судачили о странном поведении генерального – он прошелся по всем этажам и явно кого-то искал. А потом они видели, как он схватил Самохину за руку и увел в свой кабинет. И вот теперь Большой Босс отчитывает его за таблицы, повторяя слова самого Бродского. Значит, это были не слухи и Самохина важна для генерального?
– Та, которую ты приказал уволить, ошиблась в цифрах? – холодно спросил Дмитрий, отмечая, что начальник финансового отдела наконец-то сообразил, зачем он здесь.
– Нет, не ошиблась, – поспешно ответил Антон Васильевич, сев обратно в кресло и ослабив галстук. Ему стало очень жарко, воздуха не хватало. Вот надо было ему вчера так вспылить.
– Значит, таблица неудобная? – переспросил ровным голосом Большой Босс, опять рассматривая диаграмму Бродского.
– Я понял, извините, – сразу покаялся Антон Васильевич, сцепляя руки в замок. – Я сам виноват. Просто устал вчера и теперь не успеваю доделать отчет к завтрашней планерке, а тут еще колонки все перепутаны, и это тормозило мою работу, вот и вспылил.
– Иди, – отпустил Бродского Дмитрий, отдавая недоделанный отчет. – Еще раз подобное повторится, придется с тобой расстаться.
Оставшись один, Дмитрий вызвал Анну Витальевну.
– Ее уже рассчитали? – указал он на заявление Людмилы.
– Рассчитывают, но документы она еще не забрала.
– Анна Витальевна, проведите экзамен по профпригодности сотрудников бухгалтерии и отдела кадров. Почему уже второй раз не соблюдается установленный регламент? Здесь увольняю только я, остальные могут лишь высказать предложения.
– Но она же сама заявление написала, по собственному.
– Она указала в анкете причину увольнения?
Секретарь покачала головой и мысленно взвыла. Если генеральный захочет проверить исполнение кадровым отделом его распоряжения по поводу анкет, которые должны заполняться при увольнении, то полетят головы! Ведь так сложно найти стрессоустойчивого человека, способного выслушивать оскорбления, ругань и проклятия уволенного сотрудника. А комитет по выявлению нарушений условий труда и аттестации сотрудников так и не был сформирован и существовал лишь номинально!
– Иди, – отпустил он женщину, больше не желая продолжать разговор.
Сама или не сама, кто вообще эту Самохину спрашивал. Приказали – написала, бесхребетная!
Большой Босс взял приказ, порвал его на клочки и выбросил в корзину. Воевич прикрыла за собой дверь и бросилась звонить в отдел кадров. Большой Босс в гневе!
Я не знала, как поступить. Все внутри меня кричало, что нужно быстрее собираться и спешить на работу, но один голос был все-таки против, и он напомнил, что я сегодня собралась в кино. Но опять же, если я не выйду по приказу генерального, то, возможно, мне не дадут расчет или мало заплатят. А свои кровные получить хотелось. Скоро Новый год, нужно всем покупать подарки, а не на что.