Вера Окишева - Глупышка

Я осторожно вышла в коридор, прислушиваясь к тишине квартиры. Потом пробралась в ванную комнату. Приняв душ и почистив зубы, я почувствовала себя заново рожденной. Намотав полотенце на голову, прошла на кухню и решила сделать Дмитрию Анатольевичу приятное. Он мне ужин, а я ему завтрак. Не в постель, конечно, а на кухне в знак благодарности. Как гласит моя личная пословица – завтрак съешь сам, обед и ужин тоже съешь, но попозже.

Похозяйничала я на славу, нашла и молоко, и яйца, и масло, и муку. Самое оптимальное и сытное блюдо – оладьи с абрикосовым джемом, который обнаружился на верхней полке холодильника, причем банка была початая, а значит, Босс сладкоежка.

Настроение было задорное. Я переключила телевизор на музыкальный канал и стала тихонько подпевать. Пританцовывая у плиты, я переворачивала оладушки и краем глаза следила за дверью. Босс не просыпался довольно долго. Прошло полчаса, и стрелки часов стремительно приближались к цифре восемь.

Я сервировала стол на двоих, полотенце от постоянных наклонов размоталось и стало мешать. Я отнесла его в ванную, а сама вернулась на кухню. Дмитрий Анатольевич еще не встал, а угощение остывало, источая очень аппетитный аромат. Я не удержалась и взяла одну оладушку, обмакнула ее в вазочку с джемом, откусила, блаженно замычав. Есть я хотела просто зверски, но приходилось ждать хозяина квартиры. Толком еще не прожевав, я макнула остаток оладушки еще раз в джем, но не успела положить в рот, как вдруг на моей талии сомкнулись руки Босса, а сам он откусил оладушку до самых пальцев.

– М-м-м, как вкусно, – шепнул он у моего уха и зарылся носом в затылок.

– Доброе утро, – мимолетный испуг прошел, и я развернулась в кольце сильных рук. – Вам на работу? – спросила я, а сама засмотрелась на обнаженный мужской торс. Золотистая кожа. Сильные, с четкими канатами мышц руки. Крепкая, рельефная, подтянутая грудь с черными завитками, подчеркивающими ареолы сосков. Мне так и захотелось прижаться к ней ладонями, почувствовать ее твердость. На руках я тоже заметила волосы, но они не были противными на вид, как я считала раньше, а наоборот, делали руки еще более мужественными. Плоский живот не имел четких кубиков, но тем не менее оказался по-спортивному плотным, с легкой волнующей дорожкой черных волос, которая расширялась и скрывалась за резинкой трикотажных серых брюк. От моего смелого исследовательского азарта, с которым я рассматривала практически голого Босса, щеки от смущения опалило жаром. Надеюсь, он ничего плохого обо мне не подумает? Но удержаться от рассматривания было просто невозможно, и не было сил перевести взгляд на лицо.

– Тебе, – шепнул в ответ Босс и осторожно съел остатки оладушки, которые я все еще сжимала в руке.

– Мне? – удивилась я такому заявлению.

Но Босс рассмеялся и поцеловал меня. Вот просто взял и поцеловал, да так нежно, что тело сразу проснулось.

– Люд, перестань выкать. Мы же встречаемся с тобой.

– А-а-а! – до меня дошло, что на работу мне все же не надо. Я же на больничном.

– Как нога? Вижу, уже ходишь.

Босс не выпускал меня из своих объятий, и это немного нервировало, поскольку я, конечно, помнила его заявление о том, что мы теперь встречаемся, вот только боялась, что он с утра изменит свое решение. Это даже было бы к лучшему, я совершенно не обиделась бы.

– Да, не болит, но отек еще есть, – смущаясь, ответила я, а сама мысленно попыталась настроиться обращаться к мужчине на «ты» и по имени, но все равно чувствовала себя как-то неловко.

Босс сдвинул чашку и тарелку с оладьями с края стола и усадил меня на него.

– Ой, – удивилась я, но заметила, как он улыбнулся.

– Тебе идет моя футболка, – шепнул он, убрал руками с моего лица волосы и снова стал целовать.

Я и пискнуть не успела, пораженная таким порывом. Даже слово вставить не дал, даже подумать. Я просто утонула в волне нежности, которой он меня накрыл. Губы его были требовательными, но ласковыми, они собственнически накрывали мои вновь и вновь. Воровали у меня воздух, но я была не против, ведь взамен они дарили несравненное блаженство со вкусом абрикосового джема, сладковатого, с кислинкой. Я вспыхнула как свечка, тело проснулось и тихо постанывало в предвкушении. Как давно меня так смело не целовали? Год? Нет, больше.

Я прижимала ладошки к горячей и гладкой коже обнаженных плеч Босса и млела, путаясь в своих мыслях. Мне хотелось больше тепла и страсти. Дмитрий придвинулся ко мне ближе, словно прочитал мои мысли, встал между моих ног, теснее прижимая к своей груди. Лишь когда воздуха стало не хватать и ему, он остановился, вглядываясь в мои глаза с самой соблазнительной улыбкой на свете.

– Всю ночь мечтал об этом, – признался он осипшим голосом, пригладил мне волосы и потянулся к тарелке.

Я хлопала ресницами и пыталась справиться с дыханием и взбунтовавшимся телом, которое не желало слушать голос разума, а хотело утолить свой голод. Это было так безрассудно, что мне стало стыдно за свои мысли. А Босс решил совсем меня свести с ума, поднес к губам оладушку в желтом джеме, и мне пришлось открыть рот, чтобы отвлечься от разыгравшегося воображения.

Я откусила лишь половинку, остальное съел Босс. Затем он потянулся за моим остывшим чаем, и мы каждый выпили из чашки. От смущения я не знала, куда деть глаза, и робко поглядывала на такого уверенного в своих действиях мужчину. Туман его серых глаз с утра не пугал, зато пленял и затягивал. Расслабленное поведение Дмитрия меня настораживало, но и нравилось до безумия. Никаких сомнений, никаких раздумий. Я чувствовала, что нравлюсь ему, и он покорил меня своей странной внутренней силой, которой хотелось подчиняться и не думать о последствиях, только получать удовольствие.

Глупо, конечно, но сердце ликовало, и я не могла не улыбаться, глядя, как старательно Босс пытается слизать с уголков губ джем. Я потянулась к ним рукой и стерла сладкие остатки пальцем. Дмитрий поймал меня за руку и, смотря прямо в глаза, облизал палец. Я задержала дыхание, борясь со слабостью и приятной чувственной волной, пробежавшейся снизу вверх по позвоночнику. При взгляде на его губы мне захотелось поцелуя. Но этот желанный поцелуй был отдан чашке с чаем.

– Я отдал платье в прачечную, часам к двенадцати принесут.

– К двенадцати? – повторила я, не понимая, о каком платье он говорит. Лучше бы поцеловал меня или, может, мне стать немного смелее? Самой поцеловать его? Ведь это не будет слишком порочно?

– Так что у нас есть время, – продолжил Дмитрий и поднял меня на руки. Я ахнула, крепко обнимая его за шею. Его ладони придерживали меня за ягодицы, а сам мужчина вышел из кухни.

– Ты чудо, Люда. Мое чудо, – шептал он, пока нес меня в свою спальню.

Во мне поднялась паника, но под натиском страстных поцелуев она исчезла на задворках сознания. Дмитрий уложил меня на спину, накрыл своим телом, даря тепло и уверенность. Он шептал нежности, ласково называл и так надрывно называл мое имя, словно не мог без меня, нуждался во мне, только во мне единственной.

Умелые руки не оставили ни миллиметра моего тела без внимания и волнующей ласки. Губы покрывали поцелуями лицо, шею. Большие горячие ладони накрывали груди под тканью футболки. Я чувствовала, как сильно возбужден мужчина, как недвусмысленно он терся о мой живот пахом. Я смело отвечала на поцелуи, не желая задумываться ни о чем. Мне было хорошо здесь и сейчас. Не хотелось останавливаться, слушать нравоучения совести. Босс сметал все воздвигнутые мной рамки приличия, откровенными ласками проникал в душу.

Дмитрий навис надо мной, удерживая свое тело руками. Я, тяжело дыша, смотрела на него и робко поглаживала по груди.

– Совсем с ума схожу, – шепнул он, прикрыв глаза. Я задержала дыхание, внимательно прислушиваясь к тому, что он шептал. – Так нельзя. Ты, наверное, не хочешь.

Я закусила губу, понимая, что он прав, все слишком быстро. Но одновременно стало обидно, если на этом все закончится. Мне же очень понравилось то, что он сейчас делал. Это безрассудство, дикость, но это лучшее, что было со мной и могло случиться. С трудом сглотнув, я чуть не разревелась, когда Дмитрий сел на пятки, закрывая ладонями лицо.

– Сейчас, сейчас я успокоюсь, – шептал он мне, а я не хотела, чтобы он успокаивался.

Я осторожно провела рукой по его бедру. И жалобно смотрела на Дмитрия, на то, как медленно он отнимает руки от лица, как потрясенно смотрит на меня, а затем со стоном словно падает ко мне, припадая поцелуем к губам. Я обрадовалась такому напору, обняла его за шею. Будь что будет. Лучше уж так, чем умирать от сомнений.