– Вам там очень понравится, – твердо заявил он. – Такую еду, как готовят в «Рыбаке», вы еще неизвестно где попробуете.

Обрадованные, что на сегодня они избавлены от ежевечернего общения с Уорренами, которое вызывало у них чувство некоторой неловкости и воспринималось как досадная обязанность, девушки замешкались с переодеванием, а затем, смеясь, вышли на улицу. У них было такое чувство, что этот вечер какой-то особенный.

«Рыбак» действительно оказался замечательным рестораном. Он был маленьким, уютным, в нем витали чудесные запахи. Когда еда была готова, ее благоговейно подали на белоснежную скатерть. Это оказались дары моря, вкус был изумительный, все прямо-таки таяло во рту. Они наелись до отвала и выпили несколько бутылок золотистого вина, настроивших их на веселый лад. Потом, насытившись, потягивали кофе и приятный, мягкий коньяк. Внешне такие разные, они привлекали восторженное внимание мужчин, но девушкам было хорошо втроем, и они никого не замечали.

Пэнси довольно вздохнула и откинулась на спинку стула.

– Кажется, что старый, унылый Оксфорд остался далеко-далеко, да? И Фоллиз-Хаус, эта вечно шныряющая повсюду Роза и подглядывающий бабник Джерри…

– Да, это совершенно другой мир, – согласилась Хлоя. – Но через два дня мы туда снова вернемся.

Наступила неожиданная, недолгая пауза.

Вот уже больше недели никто из них не упоминал про Стефана, но сейчас девушкам показалось, что он сидит рядом с ними за столом.

– Как чудесно, что вы приехали сюда, – отрывисто сказала Пэнси. – Мне ужасно тоскливо с Мейсфилдом и Ким. Конечно, все равно очень мило, что можно сюда приехать, я над всем этим посмеиваюсь, но мне бывает очень грустно. А с вами было по-другому. Я… я ни по кому не скучала, ни с кем не хотела повидаться.

– Я тоже, – тихо сказала Хлоя.

Пэнси подалась вперед и дотронулась пальчиком до ее запястья.

– Если бы я была еще уверена, что это правда, мне было бы вдвойне приятно, – прошептала она.

– Это правда, – откликнулась Хлоя. – Я любила его, но уже не люблю. Вообще-то у него уйма недостатков.

– Верно, – усмехнулась Пэнси. – Что бы ни случилось, он непременно подберет какую-нибудь цитату, чтобы все выглядело еще значительней.

– А этот его голос лектора! Даже в постели он разговаривает с тобой так, будто перед ним целая аудитория, и он проводит семинар.

Они захихикали. Элен потрясенно смотрела на них. Запретная тема вдруг стала для них поводом для общего веселья.

Пэнси потерла глаза.

– Бедный Стефан! Какие мы гадкие…

– Ничего, Стефан не пропадет. Беатрис – вот кто бедная, – неожиданно серьезно возразила Хлоя.

– Да. Между прочим, я не просила, чтобы он оставил свою жену. Я вообще его ни о чем не просила.

– Этим мы с тобой отличаемся, – спокойно сказала Хлоя.

– Может быть. Но, не знаю уж почему, он пришел ко мне, и… все получилось… Меня это перепугало до смерти, да и сейчас пугает. Я пыталась однажды поговорить с тобой на эту тему, Элен, помнишь?

Элен слегка покраснела под ясным взглядом голубых глаз Пэнси.

– Я тебе не очень-то помогла, да? Ты решила, что я так себя веду из моральных соображений, но это было только из-за Оливера и Хлои.

Оливер… Они не сговаривались, но им вдруг стало понятно, что об Оливере нельзя упоминать в этом уютном ресторанчике, слушая, как мирно журчит вода за окном.

– Ты очень верный друг, – воскликнула Хлоя, взяв Элен за руку.

– Да-да, – подтвердила Пэнси. – И ты единственная из нас, у кого есть разум. Дарси – совершенно очаровательный человек, и он тебя боготворит.

«Он тебя боготворит»… Эти слова эхом прозвучали в ушах Элен, и Венеция исчезла. Она увидела Дарси: он стоял на лугу в Мере и улыбался ей.

– А ты что, не знала? – донесся до нее вопрос Хлои.

Элен сделала над собой усилие и вернулась к реальности.

– О нет, знала, – она торопливо посмотрела на подруг и решительно сменила тему разговора. – Но почему мы сидим тут и болтаем о мальчиках, словно школьницы? Нам что, больше не о чем поговорить?

Они снова рассмеялись.

– Ну, конечно, есть о чем! Например, для начала о «Камнях Венеции».

– Как вы думаете, может, нам стоит заказать еще коньяку прежде, чем Пэнси сделает критический разбор этого произведения?

– Да, я уверена, что без коньяка нам не обойтись!

Гораздо позже, вернувшись в Палаццо Кроче, они увидели, что Мейсфилд и Ким ждут их в гостиной. На одутловатом лице Мейсфилда читалась явная, искренняя озабоченность. В руках он держал серебряный поднос, на котором лежал маленький квадратный конвертик.

– Вот, мы только что получили… Это для вас, Элен.

Сомнений быть не могло: это была международная телеграмма.

Радость от приятно проведенного вечера мгновенно улетучилась, и Элен похолодела от страха.

«О Господи! – взмолился ее внутренний голос. – Только не мама!.. Пожалуйста, Господи, не отнимай у меня еще и маму!..»

Она взяла дрожащими руками конверт с хорошенького подноса и неловким жестом надорвала его.

– Надеюсь, это не плохие новости, – проговорила Ким.

Элен уставилась в телеграмму и не сразу поняла, что там написано. Она нахмурилась, шепотом перечитывая короткое сообщение. Наконец напряжение спало, и Элен почувствовала такое огромное облегчение, что даже тихонько рассмеялась. Телеграмма выскользнула из ее пальцев и отлетела в сторону.

– Да в чем же дело, Элен? Ради бога, скажи!

– Ничего. То есть, не совсем ничего… Это Дарси. Пэнси подняла телеграмму и вложила ее Элен в руку.

– Ну, читай! – живо попросила она.

Элен снова взглянула на бумажку и медленно прочитала текст, словно он был написан на каком-то трудном иностранном языке.

– Тут говорится: «Элен! Выходи за меня замуж. Дарси» – Раздались невнятные восклицания. Элен вдруг заметила, что до сих пор смеется немного истерическим смехом.

– Это так на него похоже! – воскликнула она, не обращаясь ни к кому в отдельности. – Он не мог прямо сказать. Или позвонить по телефону. Это так на него похоже… совершенно в его стиле!

Ким ошарашенно поглядела по сторонам.

– Может быть, кто-нибудь мне объяснит, кто такой Дарси?

– Ким, – сказала Пэнси, – это старший брат Оливера Мортимора.

У Ким отвисла челюсть.

– СТАРШИЙ брат?

– Так точно. А значит, среди нас сейчас находится та, что, вполне вероятно, станет графиней Монткалм, – Пэнси повертела в руках телеграмму. – Ответ уже оплачен. Он знает свое дело, Элен.

Хлоя ласково взяла Элен за руки.

– Может, нам надо уйти и оставить тебя одну?

Элен вздрогнула.

– Нет! Не уходите, пожалуйста! А что… что надо сделать, чтобы ему ответить? Он ведь ждет.

Мейсфилд протянул ей радиотелефон.

– Хотите позвонить?

Элен покачала головой.

– Нет. Я хочу просто послать телеграмму.

Она протянула ему скомканную бумажку.

– А что вы там напишите?

Элен посмотрела на его тяжелые веки, потом перевела взгляд на потрясенную Ким. Стоявшие за спиной Ким, Хлоя и Пэнси с нежностью смотрели на Элен. А за окном с распахнутыми ставнями чернела благоуханная ночь… Элен подумала о том, как Венеции удалось завладеть ее душой и телом, и о том, что в этом томном городе все кажется простым и милым.

Воспоминания о последних месяцах ее жизни мучительно контрастировали с этими впечатлениями, гам была сплошная борьба и печаль… Она безнадежно влюбилась в Оливера и очень переживала его утрату.

Даже потом, медленно приходя в себя, она не смогла обрести спокойствия, ибо оно омрачалось тем, что Оливер становился все несчастней и несчастней… Теперь же она испытывала к нему нежность, и в ее заботах и тревоге проскальзывали искорки былой любви. Даже здесь, в Венеции, далеко-далеко от Оливера, она, держа в руке телеграмму Дарси, видела лицо его младшего брата и слышала его горький смех.

И все же именно Дарси изменил ее жизнь. Он спас ее от одиночества и почти совсем развеял печаль, снедавшую Элен. Дарси, конечно, не был Оливером. Он был самим собой, и она вдруг поняла, насколько это для нее важно… «Элен! Выходи за меня замуж. Дарси».

Элен вспомнила, как она прощалась с Оксфордом и как ее руководительница спросила, чего же она на самом деле хочет от жизни? Ответ Элен изумил их обеих. «Я хочу выйти замуж и иметь детей». Мысль о совместной жизни с Оливером была мучительно-нелепа. А вот с Дарси – другое дело. Он был верным, без закидонов, и она знала, что он ее любит.