Бонни Дж. Перри - Голая суть

Глаза у нее широко раскрылись.

— А я-то думала, что мы поедем на грузовике.

— Ошибка. — Откинув крышку, он стал перебирать аккуратно сложенные штанишки и лифчики, большинство из которых он узнавал наощупь. Даже с закрытыми глазами он мог сказать точно, что за белье он берет в руки. Ведь покупал все это он сам.

Он поглядел на белую ночную рубашку. Они прозвали ее «кентерберийским ночным нарядом», как только Логан купил ее в магазине «Викториаз-сикрет». Он взял пальцами кружевной рукав и стал его разминать. Он знал эту ткань и помнил прикосновение летящего хлопка и пышного шейного кружева. Когда они в последний раз занимались любовью, на Скай была именно эта рубашка. Более традиционную ночную одежду она стала носить на шестом месяце беременности. И у нее не было ни малейшего понятия о том, что творила с ним эта ночная одежда.

Зато тело его помнило и отреагировало надлежащим образом. А когда чисто мужская реакция прекратилась, на ее место пришла иная, когда он вспомнил, сколько дней и ночей они провели врозь. Исчезло возбуждение, осталась боль. Боль, которая отдавалась внутри все сильнее и острее, точно ему в живот кто-то всадил охотничий нож с широким лезвием.

И он заставил кулак разжаться.

Проверять ее чемодан было не самой умной мыслью, пришедшей ему в голову, просто он мог быстрее, чем она, отобрать вещи. Когда он добрался до кружевных штанишек и парного к ним лифчика, то остановился.

— Это берем.

И кинул ей в руки.

— Мало.

— Но мы едем только до вечера воскресенья.

— На три дня?

— Верно. На пятницу, субботу и воскресенье. Будем общаться с природой. Но, по правде говоря, ты права. Нам надо взять что-нибудь еще. На вот, возьми на смену. — И он кинул ей узенькие хлопчатобумажные трусики, белый лифчик и запасную пару носков.

— Где твоя косметичка? — спросил он.

— Наверху.

Размашистым шагом он пробежался по лестнице вверх и вниз и пристроился на нижней площадке. Раскрыл «молнию» сумки и стал быстро просматривать ее содержимое.

— Зубная щетка. Паста. Щетка для волос. — Он по очереди называл каждую из вещей, которую передавал ей. — Дезодорант.

Она поймала дезодорант одной рукой.

— Вы та-ак любе-езны!

— А раз уж я такой хороший парень… — Он показал пластиковую бутылочку увлажнителя кожи и кинул ей. — То разрешаю взять и это.

— А дальше что? — саркастически спросила она.

Он натянул носки и сапоги.

— Обувай сапоги и влезай в кожаную куртку.

— А можно мне взять смену одежды?

— Бери спортивную майку «Сен-Луи кардинал», если хочешь.

— И больше ничего?

— Это все, что поместится в седельные сумки. Одна сторона твоя, другая, куда пойдет и термос — моя. — Он ждал, что она запротестует и откажется. Скай же не сделала ничего подобного. Надела носки и натянула один сапог.

— А что у тебя в матерчатой сумке? — спросила она, прихлопнув левой ногой, чтобы сапог сел, как следует.

— Мои вещи.

Не говоря ни слова, она села на корточки, раскрыла «молнию» сумки и высыпала всю одежду на пол.

— Вот это. — Она кинула ему белую нижнюю майку.

Он дал майке упасть между ними.

— Одну минутку.

Она вытащила ярко-красные короткие и узкие шорты.

— Обязательно бери это. Они таки-ие тво-и. Ты сказал, что берем только по одной паре носков, верно?

Свернутые в клубок носки полетели ему в лицо.

— Поскольку у меня уже есть зубная паста, — продолжала она, — тебе будет нужна только щетка. Что еще?

— Мои мокасины.

— Собираешься превратиться в туземца?

— Для этого и устраивается пау-вау.

Он наблюдал за тем, как она сунула руки в мешок и вытащила оттуда мокасины.

— А раз уж я столь же великодушна, как и ты… — И она бросила ему мокасины.

— Ну, вот, значит, ты еще и раскрасишься, как воин перед битвой?

— Испугалась, Скай?

— Тебя? Нет.

— А следовало бы. Когда мы приедем на пау-вау, ты увидишь, как я переменюсь. И стану незнакомым тебе.

— Если ты пытаешься напугать меня, чтобы я не поехала, то ты…

— Я не пугаю. Я предупреждаю.

Интересно, сколько километров они проехали с того момента, как останавливались выпить последнюю каплю кофе, подумала Скай.

Судя по тому, до какой степени онемела ее «мадам Сижу», она решила, что они проехали километров семьдесят-восемьдесят. Сможет ли она ходить, когда они прибудут на пау-вау? Ходить? Да сможет ли она вообще встать с кожаного сиденья, которое быстро превратилось в часть ее собственного тела?

Они съехали с узенькой, извилистой дороги примерно час назад. Прочитав дорожный указатель, она была потрясена, разобрав на знаке расплывшиеся слова: «Дорога племени Осаге». И тут ей вспомнился день, когда она, стоя рядом с Логаном, глядела на реку Осаге, впадающую в Миссисипи к северу от Сен-Луи. Она выросла в Сен-Луи, привыкнув видеть слово «Осаге», как часть названий улиц и предприятий, но оно не имело для нее особого смысла до тех пор, пока она не вышла замуж за Логана.

Мимо пронеслась очередная группа сосен с коротенькими иголочками.

— Где мы? — крикнула она.

Логан покачал головой, и она поняла, что он не расслышал вопроса из-за шума мотора. Он вел «Харлей» в ровном темпе и примерялся к складкам местности.

Волосы у него развевались по ветру, летя поверх плеч, как шелковистые ночные видения. Воздушный поток удерживал их на лету, подбрасывая длинные пряди на самый верх ее шлема. Ей хотелось, чтобы шлем надел он, но когда она сказала об этом, он покачал головой и нацепил летние зеркальные очки. Спорить с ним по поводу шлема оказалось бы пустым сотрясением воздуха. И она отказалась от этой затеи, в знак поражения опустив забрало.

Нежный запах осени мешался с запахом, исходившим от нагретой солнцем кожи, вытершейся до блеска.

По мере набора мотоциклом скорости ветер усиливался.

Она опустила голову, стараясь укрыть мотоциклетный шлем за его правым плечом.

В голове все плыло.

Какой будет тема разворота, посвященного пау-вау? А обложки? Идеи относительно обложки давались ей легко, но что касается тематической проработки текста, тут требовалось поломать голову. Как насчет подачи собрания племени Осаге изнутри, но посторонним глазом? Родовое пау-вау через восприятие, как выражался Логан, некоего «англо»?

Пальцы забегали как бы в поисках компьютерной клавиатуры. Она сжала их в кулак, напоминая руке, что этот материал придется писать карандашом.

Скай потрогала карман куртки и успокоилась, убедившись в том, что записная книжка размером в ладонь на месте. Прежде, чем запихнуть ее в карман, она завернула ее в счет из продуктового магазина.

И слава Богу, что она успела сбегать перед выездом наверх и забрать фотоаппарат из ящика туалетного столика.

Она улыбнулась, поздравив сама себя.

За какой-то миг она умудрилась обеспечить себя всем необходимым, чтобы материал для «Голой сути» стоил затраченных на него усилий. Неважно, что где-то в глубине сознания прятался холодок, поскольку она не рассказала Логану о своих намерениях. Но она всего лишь отсрочила этот рассказ, подсказывало ей чувство вины. И как только они приедут на пау-вау, она ему все скажет. Конечно, момент истины должен быть выбран толково и осмотрительно.

Она не сводила глаз с желтой серы листьев орешника. Некоторое время назад они миновали рощицу красных кленов. Остановимся и соберем опавшие листья, молила онемевшая «мадам Сижу». Наклоны улучшат кровообращение хотя бы данной конкретной части тела. Мимо пронеслось очередное красное пятно.

Ну, почему бы им не остановиться?

Логан знал, как она любит засушивать яркие листья меж страниц книг. Может быть, он позабыл про лист, спрятанный ею в последнем бестселлере Тома Клэнси, от которого он был не в состоянии оторваться.

Обволакивающее тепло заполнило грудь, когда Скай подумала о первой их зиме в пожарном депо и о том, как они клубочком лежали у очага, каждый со своей книгой.

Теплота в груди превратилась в жар.

Тогда подушкой ей служило его бедро, а когда он обнаружил один из спрятанных ею в книгу листьев, то позволил ему вылететь оттуда, а сам продолжал читать. Лист спланировал на ее лицо. И он позволил себе замечание типа: «Угадай, откуда он прилетел?»