— Я прекрасно понимаю. А что касается обеда, давай просто забудем об этом. Может быть, я свожу их в ресторан. Мы можем пойти в «Ле Матло» на Элизабет-стрит.
— Даже это будет слишком дорого. Дай мне подумать минутку.
Ким прошел к дивану и шлепнулся на него. От его веселости не осталось и следа.
— Так и надо паршивой английской аристократии. По крайней мере, ее обнищавшей части. Что же это за дьявольщина, когда человек не может накормить ужином в ресторане двух приятелей! — пробормотал он, запустив пальцы в свою шевелюру. Вдруг лицо Кима просветлело: — Дай Бог, чтобы Виктор Мейсон догадался оплатить счет!
— Ким, но это просто чудовищно! Мы, конечно, небогаты, но все же не дошли до уровня нахлебников. Вспомни, что это ты их пригласил.
— У меня есть деньги, которые я откладывал на сапоги для верховой езды. Я могу их прокутить. — Ким грустно улыбнулся.
— Я не позволю тебе этого сделать. Знаешь, я могу сотворить дивный завтрак. В конце концов, есть мы будем очень поздно. Я могу сделать омлет со специями или что-нибудь пикантное из индийской кухни. Как тебе эта идея? Может быть, ты хочешь сам что-нибудь предложить?
— Как ты думаешь, папа не будет возражать, если я схожу в магазин «Фортнум» и возьму кое-что из продуктов, записав их на его счет?
— Он, может, и не будет, а вот я буду, особенно тогда, когда оттуда придет счет.
Совершенно неожиданно лицо Франчески осветилось широкой улыбкой, и она выпрямилась на стуле.
— Я, кажется, что-то придумала. — Она вскочила с места, выбежала из комнаты и с головокружительной скоростью понеслась вниз по лестнице.
— Что случилось? Чем тебя так осенило? — озадаченно воскликнул Ким, едва поспевая за сестрой.
Она остановилась на первом этаже и оглянулась на него.
— Действительно осенило. Следуй за мной, Макбет, во мрак подземелья. И благодари Бога за Дорис! — Она театральным жестом поманила его за собой и исчезла.
Заинтригованный, Ким спустился за сестрой в погреб.
— Что там у тебя такое, Франки?
— Ты напомнил мне о корзине, которую Дорис прислала нам к Рождеству из «Фортнума». Ты что, не помнишь? Там еще кое-что осталось. Папа отдал ее мне, чтобы я отправила ее в магазин после праздников. Кроме того, я совершила набег на подвал в Лэнгли и увезла кое-что из консервированных фруктов Мелли. Я совершенно забыла об этом.
— Славная старушка Дорис. Она никогда не делает ничего наполовину.
— Посмотри, что я нашла! Икра! — воскликнула Франческа с сияющими глазами, роясь в плетеной корзине. — Баночка маленькая, но зато это настоящая, белужья. Вот баночка страсбургского паштета, головка выдержанного стилтонского сыра с дырками и три банки черепахового супа. — Франческа внимательно рассматривала этикетку. — И тоже очень высокого качества, с добавкой хереса.
Она вытряхивала банки из корзины и собственническим жестом прижимала их к себе.
— Я отнесу все это на кухню. Почему бы тебе не порыться в винном погребе? Я уверена, что там осталось шампанское с твоего дня рождения, а оно очень хорошо пойдет с икрой.
Несколькими минутами позже Ким с победоносной улыбкой пришел к ней на кухню, держа по бутылке шампанского в каждой руке.
— Ты была права. Французское шампанское.
Он торжественно продемонстрировал свои находки и аккуратно водрузил их на полку над раковиной. Сев за стол, Ким принялся рассматривать шеренгу банок, которые Франческа расставила перед собой.
— Ты думаешь, этого будет достаточно? — с сомнением спросил он.
— По крайней мере, для начала. Я думаю, шампанское следует подать до ужина. Я могу сделать к нему два вида тостов: первый с икрой, вареными яйцами и луком, а второй с паштетом. Потом пойдет черепаховый суп, а к стилтонскому сыру я подам зеленый салат. Закончить мы можем консервированными фруктами со сливками.
— А что мы будем есть между супом и десертом? Ты забыла об основном блюде. Или ты больше ничего не планируешь? — беспокоился Ким.
— Конечно, нет, глупенький. У меня в холодильнике есть говяжий фарш, и я собиралась испечь себе на вечер деревенский пирог. Если купить еще немного фарша для начинки, можно испечь большой пирог на всю компанию. Как ты думаешь, Виктор Мейсон когда-нибудь в жизни опускался до уровня деревенского пирога? Думаю, что все надо когда-нибудь попробовать. Может быть, он ему покажется даже экзотичным.
— Я уверен, что как раз этот пирог произведет на него большее впечатление, чем икра. Разве кинозвезды не едят ее каждое утро на завтрак? Мне нужно будет еще купить хорошего вина. Может быть, Нинс был мотом, но он оставил нам один из лучших винных погребов в Лондоне. Что ты думаешь насчет «Мутон Ротильд»?
— Это будет замечательно, Ким. А сейчас не сходишь ли ты на Шефердский рынок, пока магазины не закрылись?
— Конечно, схожу. И куплю все, что нам нужно. У меня была припрятана кое-какая мелочишка. Не волнуйся, это не из денег на сапоги, — засмеялся Ким, увидев обеспокоенное выражение на лице сестры.
Франческа занялась составлением списка покупок, а Ким начал рассматривать стоявшие на столе банки. Он взял сигарету и несколько минут курил в молчании, а потом неожиданно произнес:
— Папа ничего не говорил тебе о Дорис в последнее время?
— Нет, а почему ты спрашиваешь? — ответила Франческа, не поднимая головы.
— Ее в последнее время не было видно в Лэнгли. Я вот думаю, не поссорились ли они, а может, и совсем расстались?
Франческа подняла голову и сдвинула брови.
— Я говорила с Дорис только на прошлой неделе. Она уехала на юг Франции.
— Боже мой, в феврале? Зачем?
— Снять виллу на лето. Она сказала мне, что хочет найти большой дом, чтобы нам всем хватило там места. Поэтому я уверена, что у них с папой все в порядке.
— Интересно, женится он на ней?
Франческа ответила не сразу. Она сама время от времени размышляла над этим, понимая, что Дорис Астернан стала постоянной привязанностью ее отца. Да и они с Кимом относились к ней с неизменной симпатией и теплом. «Интересно, есть ли у Дорис какие-то виды на папу?» — подумала она и сама улыбнулась старомодному слову. Вероятнее всего, ответ на этот вопрос должен быть положительным. Их отец был привлекательным, обаятельным и добрым человеком (Ким весь в него!), титул же его обладал исключительной притягательностью для женщин, особенно американок. А Дорис была красивой американской вдовой. Да, на папу стоило делать ставку. После смерти их матери он много лет пребывал в трауре, потом в его жизни одна за другой появилось несколько женщин, к которым он неожиданно быстро остывал, пока в его жизни не появилась Дорис.
— Так как ты считаешь, Франки? Попадется наш папочка на приманку Дорис? — настаивал Ким на ответе.
— Представления не имею. Папа еще не сделал меня своим доверенным лицом, да и Дорис тоже не откровенничала со мной на эту тему, — пожала плечами Франческа.
— У Дорис масса достоинств в сравнении с его предыдущими подружками. Взять хотя бы ее денежки. Миллионы чудненьких долларов!
Франческа не смогла сдержать смеха.
— Как будто это имеет какое-то значение для нашего папы! Он чересчур романтичен для такого подхода. Разве ты не знаешь, что он ищет настоящую любовь?
— Господи, в его-то возрасте? Похоже, у нашего старичка есть еще порох в пороховницах!
— Ким, папе всего сорок семь лет. Послушать тебя, так можно подумать, что он ходячая древность. — Франческа протянула брату список покупок. — Ну, иди же, ленивец, купи мне все эти продукты, а Дорис оставь папе. У меня полно дел, а я сижу и сплетничаю с тобой.
Франческа посмотрела на будильник, стоявший на холодильнике:
— Уже почти пять. Мясная лавка закроется, если ты не поспешишь. А я пока немного уберусь. Ты так ловко втянул меня в это дело, что теперь мне волей-неволей придется взять на себя руководство парадом.
Ким засунул список покупок в карман и встал.
— Спасибо, что не бросила меня в трудную минуту. Я очень ценю твою помощь. — У двери Ким обернулся и с усмешкой добавил: — А знаешь, с подарками Дорис и несколькими бутылками из винных погребов Нинта мы, похоже, будем выглядеть вполне прилично.
Дом на Честерфилд-стрит, в котором Франческа проводила основную часть года, был Лондонской резиденцией графов Лэнгли уже более шестидесяти шести лет. Его приобрел в 1890 году прадедушка Франчески, девятый граф в династии. Он купил дом у друга, который слишком часто и безрассудно играл на скачках и которому постоянно и крупно не везло. В конце концов он оказался на грани разорения, и граф, с присущей ему щедростью, усиленной желанием вытащить друга из крайне затруднительного положения, заплатил за дом такую непомерную сумму, что эта история вошла в семейные анналы под названием «безумство Тедди». Но в конечном счете оказалось, что граф сделал очень выгодное вложение: за прошедшие годы стоимость дома возросла в несколько раз.