Дверь в библиотеку была открыта, и Дейвид услышал в холле легкие быстрые шаги Франчески. Он подошел к двери и выглянул.

— Доброе утро, дорогая. — Его глаза мгновенно посветлели.

— Доброе утро, папа, — ответила она радостно и, улыбаясь, потянулась, чтобы поцеловать отца в щеку.

Граф прижал ее к себе и затем отступил на шаг.

— Испытываем сегодня патриотические чувства, Франческа?

Франческа недоуменно посмотрела на отца. В его глазах, наполненных любовью, плясали озорные огоньки.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, слегка нахмурившись.

— Цвета твоей одежды. — Его взгляд снова скользнул по дочери. — Обыграла цветовую гамму флага Соединенного Королевства, а?

Франческа рассмеялась и, повернувшись, посмотрела на себя в зеркало. На ней была новая белая блузка из хлопка, ее лучшая темно-синяя егеровская юбка и темно-синий пиджак из сукна мельтон.

— Я считаю, что это небольшое преувеличение, — мягко возразила она, но тем не менее сняла красно-бело-голубой шелковый шарф и сунула его в карман пиджака. Повернувшись к отцу, Франческа спросила: — Так лучше?

В женской одежде отец предпочитал неяркие, приглушенные тона, и она знала, что ему не понравился ее яркий шарф.

— Я думала, что яркое пятно оживит мой комплект, — сказала она, объясняя свой выбор.

— Тебе не требуется ничего для освежения твоей одежды. Твое лицо с успехом делает это. — Затем граф продолжал с мягкой улыбкой: — Куда же ты идешь в такое время?

— В Британский музей.

— Да, конечно. Не сомневаюсь, что на свидание к Гордону. — Войдя в библиотеку, граф добавил: — Я хочу поговорить с тобой, Франки, если, конечно, ты уделишь мне пару минут.

— Конечно, папа.

— Тогда заходи и закрой за собой дверь. Я думаю, что конфиденциальность не помешает. — Он быстро прошел к столу, сел за него, взял сигарету из серебряного портсигара и задумчиво прикурил.

Франческа сделала, как он просил, и теперь внимательно смотрела на отца. Внезапная смена настроения, серьезность его тона встревожили девушку, и она подумала: «О Боже, какие-то неприятности». Отец и дочь были очень близки, и Франческа всегда хорошо чувствовала его настроения. Сейчас она была уверена, что граф хотел поговорить с ней об одном из двух: о Киме или о деньгах. Возможно, о деньгах, сказала она себе, увидев на столе счета и чековую книжку. С дурным предчувствием девушка села на кожаный диван и положила руки на колени. Внезапно она ощутила укол вины, подумав о своем эгоизме. Она сидит здесь, теряя время на сбор материалов для книги, которая, возможно, никогда не будет написана, а вместо этого могла бы зарабатывать деньги. Возможно, ей следует найти работу и помочь отцу. Однако, решив, что сейчас не время для подобного рода предложений, Франческа временно отбросила эту мысль и произнесла:

— Ты кажешься очень обеспокоенным, папа. Что-нибудь не так? Речь идет о деньгах?

— Деньги — это всегда проблема, дорогая. Но нам как-то удается утрясать ее, не так ли? — Он не стал ждать ее ответа. — Я пригласил тебя сюда не для того, чтобы обсуждать месячные счета. По правде говоря, я хотел обсудить с тобой некоторые новые моменты в нашей жизни.

Франческа напряглась, в ее глазах появилась некоторая настороженность.

— Новые моменты? Я не знаю, что ты имеешь в виду.

— Ну, ну, Франки, не увиливай. Ты прекрасно знаешь, что я говорю о Киме и Катарин.

Она молча выслушала мягкий упрек отца, выигрывая время. Девушка хотела, чтобы вначале отец как-то выразил свое отношение к происходящему, чтобы знать, в каком тоне вести дальнейший разговор. Они замолчали. Граф внимательно разглядывал свою дочь. Наконец он сказал:

— Я считаю, что твое молчание является подтверждением того, что поговорить как раз есть о чем. Я также думаю, что ты знаешь, насколько серьезно Ким относится к этой девушке.

Понимая, что она не может больше молчать, Франческа решила, что наиболее безопасно для нее было бы просто повторить сказанные ей слова Кима.

— Ну, папа, я не думаю, что «серьезно» здесь самое подходящее слово, но полагаю, что он увлечен ею.

Граф понимающе засмеялся.

— Это самая большая недооценка событий! Твой брат по уши влюбился. Это заметит даже слепой. — Он наклонился вперед, к столу. Проницательные серые глаза сузились, и граф, не мигая, смотрел на свою дочь. Спокойным тоном он спросил: — Какого ты мнения о Катарин, Франки?

Лицо Франчески сразу же расцвело.

— Она мне страшно нравится, понравилась с первой же минуты нашей встречи. Я думаю, она потрясающая девушка! — воскликнула она с энтузиазмом. — И если говорить правду, мне показалось, что тебе она тоже понравилась, папа. В понедельник вечером ты, по-моему, был… ну, очарован, если ты не возражаешь против того, чтобы я высказалась по этому поводу.

В словах Франчески явно слышался вызов, который читался и в ее твердом взгляде.

— Ты абсолютно права, я был очарован, — ровным голосом заметил граф, — у Катарин много достоинств, все они очевидны, и я не буду терять времени на их перечисление. К тому же она настоящая леди…

— Ну, в таком случае, — Франческа быстро прервала его, подняв вопросительно брови, — что же тебя так сильно смущает?

Дейвид проигнорировал этот вопрос, вместо ответа задав Франческе другой:

— Что ты вообще знаешь о ней, дорогая?

Франческа была озадачена.

— А ты не говорил с Кимом о Катарин? Я думаю, что не я, а он должен рассказать тебе о своей новой девушке, не так ли?

— Это так, дорогая. Я говорил с ним. К сожалению, Ким высказывался очень неопределенно, даже уклончиво. Если говорить правду, я решил некоторое время на него не давить. Я чувствую, будет лучше не поднимать много шума, поскольку в противном случае он ни о чем другом больше думать не будет. С другой стороны, я уверен в серьезности его намерений и считаю, что должен больше знать о девушке, на которой мой сын собирается жениться. Я хочу поговорить с Кимом начистоту, когда мы вернемся в Лэнгли, а пока рассчитываю на то, что ты расскажешь мне что-нибудь о ней. — Он подождал, а затем, наблюдая за выражением лица дочери, добавил мягко: — Тебе кажется, я ставлю тебя в неловкое положение. Но это не так. Ведь это именно я воспитал в вас чувство чести и верность, поэтому я не могу призывать вас предавать чье-либо доверие. Тем не менее в сложившихся обстоятельствах я считаю, что не будет изменой по отношению к Киму, если ты повторишь мне то, что он говорил тебе о Катарин и что она сама говорила о себе. Я же не прошу тебя раскрывать государственные секреты, — закончил он с мягкой улыбкой.

Франческа молча рассматривала свои руки. Все, что говорил ее отец, имело смысл. Конечно, не будет ничего плохого в том, что она расскажет ему то, что знает. Внезапно она с легкой тревогой осознала, что рассказывать ей, собственно, не о чем.

— Ни Ким, ни Катарин ничего мне не рассказывали, — сказала она, — по правде сказать, теперь я думаю о том, что она очень мало говорила о своей жизни здесь и в Америке.

— Понятно, — сказал Дейвид, скрывая свое удивление. Он смотрел на милое чистое лицо своей дочери, видел ее искренний взгляд и знал, что его девочка, как всегда, говорит правду. До этого момента он был убежден, что она сможет просветить его. Она и Ким были очень дружны. Очевидно, она была в полном неведении относительно Катарин. Довольно любопытно. Потом он задал себе вопрос: а почему?

Франческа высказалась по своей инициативе:

— Я слышала от Кима, что Катарин родом из Чикаго и что она сирота, бедняжка.

— Да, он говорил мне это. Еще он говорил, что она училась здесь в школе, а затем — в Королевской академии искусств, — граф озабоченно покачал головой, — не так уж много. Как ты считаешь?

Франческа согласилась. Ее поразило, как глупо вел себя Ким. Он должен был напрямую поговорить с отцом, вместо того чтобы держать рот на замке и скрытничать. Его глупое поведение породило ситуацию, из-за которой не оберешься теперь хлопот.

— Как ты думаешь, у нее есть кто-нибудь из родственников? — спросил граф, гася сигарету. С отсутствующим видом он зажег еще одну и быстро раскурил ее.

— Не думаю… — Франческа прервала свою фразу и покачала головой. — Я не могу сказать, потому что действительно не знаю, — быстро поправилась она.