Поглощенный своими мыслями, Дейвид Каннингхэм обвел отсутствующим взглядом комнату и остановился на старинной картине с охотничьим сюжетом. Через несколько секунд он повернул голову и посмотрел на Франческу.
— Послушай, дорогая. Я не делаю каких-либо выводов о Катарин и не хочу создавать ненужных проблем для Кима. Видит Бог, я всем сердцем желаю ему благополучия и счастья. И, поверь мне, на данный момент у меня нет серьезных возражений против девушки. Я уверен, что она восхитительна и может стать идеальной женой для него. Но, как отец Кима, я должен знать что-либо о ее происхождении. Не так уж много, не правда ли?
— Конечно, папа, — сказала Франческа, разделяя его озабоченность. Он действовал не только намного разумнее, чем она предполагала, но и намного честнее. Затем Франческа решилась задать вопрос, который больше всего волновал ее: — Так ты ничего не имеешь против того, что она актриса?
— Я не настолько старомоден, моя дорогая, — воскликнул Дейвид с усмешкой, — к тому же сейчас другие времена. Конечно, я бы предпочел, чтобы Ким полюбил девушку из своего круга, но я не могу контролировать его чувства, не так ли?
— Да, вряд ли у тебя это получилось бы.
— Но в любом случае, если они поженятся, она должна будет отказаться от актерской карьеры. У нее нет других вариантов, и, надеюсь, Ким дал ей это понять. — Дейвид облокотился на стол и соединил свои пальцы лодочкой. — Как ты считаешь, Темпест — настоящая фамилия Катарин или ее псевдоним? Должен заметить, что звучит она весьма театрально.
— Театрально! Господи, что ты говоришь, папа! А как насчет твоего старого друга лорда Лондондерри? Его фамилия Темпест. Да, Темпест Стюарт.
— Гм. Точно. Однако ты не ответила на мой вопрос. Как ты думаешь, это ее настоящая фамилия?
— Представления не имею. А почему ты спрашиваешь?
— Дорис из Чикаго.
— Я думала, она из Оклахомы.
— Она из Оклахомы, но, выйдя замуж за Эдгара Астерна, переехала в Чикаго, его родной город, и жила там много лет. Если Катарин из известной семьи, Дорис может знать ее. Она наверняка должна знать ее, поскольку она всегда вела активный образ жизни и общалась с массой людей. Мне пришло в голову, что Дорис могла бы просветить меня насчет Катарин.
— Да, конечно.
Франческа встала и подошла к окну, думая о Киме. Иногда он действительно бывал невозможен. И так легкомыслен! У отца достаточно забот и без этого. Бедный папа, он действительно так обеспокоен! Франческа повернулась и сказала импульсивно:
— Может быть, тебе следует позвонить Дорис прямо сейчас. Ты же знаешь, папа, она может быстро тебя успокоить. Да, к тому же мир тесен…
— Нет, дорогая. Я не буду звонить сейчас. Я подожду, пока Дорис вернется на следующей неделе, и тогда переговорю с ней. Не думаю, что нам следует впадать в панику.
— Тебе лучше знать, папа. И пожалуйста, не беспокойся. Я уверена, что Дорис наведет для тебя справки о Катарин. — Она щелкнула пальцами и ободряюще улыбнулась.
— Бог мой, Франки, я не хочу проверять девушку, как это тебе представляется. — Потрясенный этим предположением, граф продолжил: — Я хочу лишь побольше узнать о ней и ее семье. О ее происхождении. И только! Обычная информация, которую хочет иметь любой отец, прежде чем одобрить столь серьезное намерение своего сына. Между прочим, я готов благословить их, если узнаю, что Катарин именно такова, какой она нам представляется.
Франческа подошла к отцу. Действуя импульсивно, она обняла его и сказала, прижавшись щекой к его щеке:
— Ты необыкновенный человек. Ким и я, мы оба счастливы, что имеем такого отца.
— А я счастлив иметь вас двоих, — сказал с теплотой в голосе Дейвид, — ни один из вас никогда не причинил мне никаких неприятностей. — Он посмотрел на нее и молодо засмеялся: — Но и я не причинял их вам. Я никогда не ограничивал ваши действия и не вмешивался в ваши дела, потому что полностью доверяю обоим. Поэтому я совершенно не могу понять позицию Кима. — Внезапно он стал серьезнее, хотя улыбка и не сошла с его лица. — Я воспитал тебя и Кима так, чтобы вы относились к людям с доверием и ценили их человеческие качества, не обращая внимания на такие вещи, как деньги или власть. И я знаю, что был прав, поступая так. В то же время я рассчитываю, что вы оба будете поступать разумно, проявлять осмотрительность и здравый смысл и выбирать соответствующих друзей.
— Ты считаешь, что Катарин не относится к этой категории? — прервала его Франческа, глаза которой потемнели.
— Я не знаю этого, Франки. Внешне, да, она производит вполне благоприятное впечатление. Однако взрослые люди — это не новорожденные. У них есть биография и прошлое. И поскольку у меня нет информации о происхождении Катарин, я вряд ли смогу решить, подходит она Киму или нет. Как жена. Я знаю, что мне не надо напоминать тебе о его обязанностях. Но подумал ли он о том, какой должна стать жизнь Катарин после того, как она выйдет замуж за него? Большую часть времени она — жена фермера, пусть даже фермера с титулом — вынуждена будет проводить в глуши. Ты ведь сама знаешь, дорогая, что это не самое увлекательное занятие. Жизнь в деревне не в твоем вкусе. И потом, всякие обязанности, отношения с рабочими поместья, местными жителями, добровольной женской службой, не говоря уже о довольно требовательном викарии. Подумай только о церковной деятельности: сельские праздники, базары, благотворительные распродажи, праздник урожая, рождественские праздники и бесчисленное количество других дел. Очень важно, знает ли Катарин, что последует за брачной церемонией? — Дейвид покачал головой и не стал ждать ответа. — Я сомневаюсь. Уверен, что Ким не потрудился рассказать о всех нюансах его жизни так же, как не захотел узнать больше о ней. По-моему, он настолько ослеплен страстью, что даже не подумал о всех этих вещах. Может быть, для него они выглядят сейчас не существенными. Но это не так. Они являются неотъемлемой частью жизни. Они являются его обязанностью, — закончил он со вздохом и добавил: — Ты знаешь, красота Катарин свела его с ума. Ты видела, как он себя вел в «Амбассадоре» в ту ночь? Она его просто гипнотизировала. Ты хотя бы согласна с этим, Франки, дорогая?
— Я… я думаю, ты прав.
Дейвид заговорил более мягким тоном:
— Я надеялся, что мы близки, что ты и Ким достаточно доверяете мне, чтобы открыто обсуждать свои дела, и не откажетесь от моей помощи в наиболее важных вопросах. Я думал, что вы не сомневаетесь в моей справедливости и понимании.
— Я знаю это, папа, и Ким знает. Мы оба прекрасно понимаем это, — запротестовала она, заметив боль в глазах отца.
Дейвид внимательно посмотрел на дочь.
— Не хочу, чтобы ты неправильно меня истолковала, Франки. Я не хочу быть верховным арбитром в вашей жизни. Это не та роль, к которой я стремлюсь, и она неизбежно приведет к беде. Однако хотя я и не считаю себя непогрешимым, у меня есть жизненный опыт и я хочу, чтобы вы оба для своей же пользы воспользовались плодами мудрости, которые я приобрел. — Он замолчал, взял еще одну сигарету и продолжил: — Я скажу тебе кое-что еще. Несколько лет назад я поклялся, что никогда не совершу ошибки, которую сделал мой отец.
Франческа перевела взгляд на фотографию старшей сестры ее отца.
— Ты думаешь о тете Арабелле, да, папа?
Дейвид перехватил ее взгляд, направленный на фотографию своей сестры, которая была сделана, когда Арабеллу представляли к королевскому двору. Он кивнул.
— Да, это так. Как ты знаешь, твой дедушка был настроен против Курта фон Виттингена, несмотря на то что тот был принцем и богатым человеком. Потому что он был немцем. И все равно Арабелла вышла за него замуж. Отец всю жизнь сожалел о своем решении, хотя и не подавал вида и не говорил на эту тему. Я думаю, что его сердце было разбито из-за невозможности видеться с дочерью. («Это действительно так», — подумал он про себя.) Если бы старик не был таким упрямым, если бы проявил чуточку больше благоразумия, она наверняка не поступила бы так безрассудно. Это семейная черта — безрассудство в случае противостояния, думал он. И Ким унаследовал импульсивность Арабеллы… Извини, Франки. Я прослушал, что ты сказала. Стал совсем рассеянным, — извинился он.
— Я сказала, что это очень драматическая история. Арабеллы и Курта. Однако благодаря им у нас есть Диана и Кристиан.