Улыбка триумфа играла на лице Катарин, когда она, выйдя из ванны, досуха вытиралась полотенцем.
— Оба они у меня в кармане! — громко сказала она, теперь уже с удовольствием думая о Терри и Марке. Она нырнула в ночную рубашку и на цыпочках прошла в спальню. Здесь она села перед туалетным столиком и начала расчесывать волосы — сначала с усилием, а затем более спокойно. Терри будет так благодарен ей за то, что она так здорово все устроила! А фильм, безусловно, даст импульс его карьере. Ему больше не придется ни о чем беспокоиться — даже об ущербе, нанесенном квартире. С помощью Кима она решит все это сама. А Хилари будет в восторге от перспективы работать с кинозвездой мирового масштаба, Виктором Мейсоном. Для ее профессиональной репутации в будущем это будет колоссальным плюсом, даст ей пропуск для работы в других картинах подобного уровня. Если Марк внимательно поразмыслит обо всем, он тоже поймет выгоду этого предложения. Его последний фильм был принят не слишком-то восторженно. Он может пока не понимать этого, но «Грозовой перевал» нужен прежде всего ему самому. Фильм может стать его художественным триумфом. Он может получить за него «Оскара», как и сама Катарин за исполнение главной женской роли. На лице Катарин, застывшей перед зеркалом, появилось блаженное выражение. Она была переполнена удовлетворением, граничившим с самодовольством. Это новое ощущение, так неожиданно посетившее Катарин, было вызвано ее искренним убеждением в том, что она — замечательный друг, способный на любовь, преданность и заботу. Добрый Самарянин для Терри, благодетельница для Хилари и Марка Пирсов. В собственных глазах Катарин ее действия были настолько бескорыстными и достойными похвалы, что все задействованные лица должны быть ей признательны по гроб жизни.
Дело в том, что Катарин Темпест обладала курьезной чертой — она оправдывала любой свой поступок, что бы ни делала, особенно когда это касалось других людей. Ей обычно удавалось убедить себя, иногда с успехом себя же вводя в заблуждение, что ее побудительные мотивы были продиктованы исключительно добрым сердцем и бескорыстным желанием помочь людям решить их неразрешимые проблемы. Казалось, она даже не отдает себе отчета в том, что руководствуется в жизни исключительно эгоистичными интересами и потребностью достижения собственных целей. И вот так, с жизнерадостным безразличием к последствиям своих поступков, ведомая эгоизмом, она постоянно вмешивалась в жизни других людей. Очень опасная игра!
К тому времени, когда Катарин забралась в постель и выключила свет, она успела возвести себя в ранг самоотверженной героини, и с этой приятной мыслью она быстро безмятежно уснула.
19
Через несколько минут лампы в небольшом зале для просмотров частной киностудии погаснут, и Виктор Мейсон покажет результаты кинопробы Катарин Темпест в роли Кэтрин Эрншоу в сцене из «Грозового перевала».
Франческа сидела рядом с Катарин, переполненная сложными чувствами — предвкушение удачи перемешивалось с опасениями провала, и с каждой минутой ее волнение нарастало. Переживала она не за себя и не за ту сцену, которую переписала по просьбе Катарин.
По правде говоря, у Франчески не было ощущения, что она внесла большой вклад в эту работу. Она не была тщеславной и, как обычно, очень скромно оценивала результаты своего труда. Ее задача заключалась лишь в том, чтобы переписать бессмертные слова шедевра Эмилии Бранте в форме диалога, ничего не добавляя и не отнимая. Франческа не ощущала, что в написанном ей диалоге есть что-то от нее самой. Сейчас оценивать будут не ее, а Катарин.
Все переживания Франчески были связаны исключительно с подругой. Она в подробностях вспомнила комментарии Виктора по поводу особенностей игры перед камерой, и сейчас горячо молилась, чтобы Катарин не переиграла или же, наоборот, не показалась лишенной эмоций перед всевидящим глазом камеры; чтобы она была такой же естественной и гармоничной, как в жизни.
За последние несколько недель Франческа и Катарин очень сблизились и стали необходимы друг другу. В их отношениях было полное доверие и взаимопонимание. Эти чувства нельзя было даже назвать пришедшими со временем — они возникли при их первой встрече, когда обеим девушкам не потребовалось слов, чтобы выразить друг другу мгновенно возникшую симпатию — обе инстинктивно почувствовали момент соприкосновения душ.
И, естественно, успех кинопробы так же много значил для Франчески, как и для Катарин. Сейчас она сидела как на иголках, в полной мере разделяя волнение подруги. Слегка повернув голову в сторону Катарин, Франческа украдкой бросила на нее взгляд. Сегодня этот прекрасный профиль поражал воображение более чем обычно. Но неестественно прямая поза актрисы выдавала огромное внутреннее напряжение. Под влиянием порыва Франческа протянула руку и прикоснулась к руке подруги. Ледяная ладонь Катарин не пошевелилась. Актриса ответила ей мимолетным взглядом, слабо улыбнулась и пожала плечами. Эта вымученная улыбка и несчастные глаза выдали крайнюю степень волнения Катарин.
— Все будет хорошо. Я точно знаю. Не волнуйся, — прошептала Франческа и ободряюще улыбнулась. Она сжала руку подруги, пытаясь согреть своим теплом ледяные пальцы и, насколько возможно, успокоить ее.
Катарин кивнула и снова повернулась к темному экрану. Сейчас он казался ей зловещим и угрожающим. Актриса онемела от волнения. Ей хотелось рассказать о своей тревоге Франческе, но слова застряли в горле. В течение всего времени после кинопробы она была абсолютно уверена в успехе, зная, что отработала прекрасно. Ей легко было с режиссером Брюсом Нотли, специально нанятым для кинопробы. В некотором смысле он даже воодушевлял ее. Брюс был терпеливым и понимающим. Он чувствовал ее первоначальную нервозность перед камерой и пытался приободрить, вселить уверенность. Но все равно в последние несколько дней привычная уверенность Катарин куда-то испарилась, уступив место тягостным сомнениям в своих возможностях и все возраставшей тревоге.
Она понимала, что эти чувства вселил в нее Виктор. Он уже видел кинопробу, но когда Катарин задавала ему вопросы, пытаясь выведать его мнение, он явно уклонялся от ответов, и это очень беспокоило ее. Безусловно, если бы проба оказалась хорошей, он бы был обрадован и тут же подписал с ней контракт. С другой стороны, рассуждала она, если бы проба была плохой, с какой стати он стал бы приглашать полдюжины людей, чтобы составить ему компанию во время просмотра? Был еще один вариант — Виктор не был уверен в своих суждениях и хотел выслушать мнение компетентных людей. Отношение Виктора настолько озадачило Катарин, что она просто не знала, что делать в этой ситуации. Она тяжело вздохнула и, находясь в полном недоумении и отчаянии, изменила недавно взятому правилу не курить в течение дня, достала из сумочки сигарету и щелкнула зажигалкой.
Франческа с интересом осмотрела комнату. Она впервые была в частной киностудии, и увиденное захватило ее. Еще несколько недель назад она сделала вывод, что многие аспекты кинопроизводства глубоко интересуют ее, и за это время успела приобрести обширные познания в этой области. Виктор и Николас Латимер сидели сзади и разговаривали с человеком, которого Виктор представил ей как Джейка Уотсона, линейного режиссера, недавно прибывшего из Голливуда. Франческа не поняла, что означает линейный режиссер, и попросила Ника объяснить ей, в чем заключается его работа. Ник сказал, что это тот человек, который находится на площадке в течение всего времени съемок. На передней линии, так сказать. Он должен держать под своим контролем нормальную работу людей и механизмов и предупреждать всевозможные неожиданности. Еще Ник пояснил, что Виктор был исполнительным продюсером. Финансирование, подбор актеров и съемочной группы, сценарий, составление графика работ. Но съемки фильма — это труд не одного человека, а целой команды, и именно исполнительный режиссер несет ответственность за подбор группы людей, которая работала бы в унисон. Лукаво усмехнувшись, Ник добавил:
— Остается надеяться, что наша детка с этим справилась.
Несколькими рядами впереди Джерри Массинхэм, менеджер с английской стороны, тяжело опустился в кресло, покусывая незажженную трубку из корня эрики. Периодически он согласно кивал, слушая сидевшую рядом ассистентку — стройную шикарную пепельную блондинку по имени Джинни, в руках у которой была пачка исписанных листов. Джерри, взъерошенный толстяк с копной ярких рыжих волос, постоянно думал и говорил о бюджете — по крайней мере, так показалось Франческе. В данный момент его совершенно очевидно больше интересовали листочки в руках Джинни, чем предстоящий просмотр кинопробы. У него был такой насупленный и расстроенный вид, как будто все они стоят на пороге Армагеддона Джерри и Джинни продолжали тайное совещание, обсуждая записи на листочках и не обращая никакого внимания на окружавших их людей и тихие перешептывания за спиной.