— Я еще окончательно не решила, — задумчиво ответила Дорис. — Знаю только одно — платье будет от Балмейна. В конце лета я собираюсь поехать в Париж переговорить на эту тему с его директрисой и хорошей моей приятельницей Жиннет Спанье. Она всегда дает мне советы относительно моего гардероба. Уверена, что Пьер придумает для меня что-нибудь особенное. Думаю, что для такого случая подойдет лучше всего строгий костюм или, может быть, платье с накидкой из того же материала, отделанной мехом. Я хочу, чтобы Пьер сшил и для вас обеих платья подружек невесты. Это будет моим вам подарком.
— Боже, Дорис, как вы щедры! Вы это серьезно? — Удивленная и одновременно восхищенная Франческа смотрела на Дорис сияющими глазами.
— Конечно, я не шучу. Думаю, что моя чудесная свита должна быть одета лучше всех.
— Какой чудесный подарок, Дорис! Я всегда мечтала иметь платье от Балмейна, большое спасибо, — сказала Диана.
— Да-да, спасибо, Дорис. А нам надо будет поехать с вами в Париж? Полагаю, что — да, не так ли?
Удовлетворенная реакцией девушек на ее слова, Дорис тепло улыбнулась и, заражаясь их молодым энтузиазмом, воскликнула:
— А как же! Нам с вами предстоит замечательная поездка. Мы проведем в Париже несколько дней, осмотрим все достопримечательности. Естественно, вы обе будете моими гостьями.
Девушки с еще большей признательностью поблагодарили ее, а Франческа с легкой грустью заметила:
— Как жаль, что бедняжка Катарин не может быть тоже подружкой, не правда ли?
— Да, — пробормотала Дорис и отвернулась, чтобы подлить шампанского в бокалы.
Диана с интересом взглянула на Франческу и спросила:
— Кстати, когда она приезжает на виллу? Ким что-то говорил об этом, но я запамятовала.
— Завтра, примерно в это время, — ответила Франческа зазвеневшим от радости голосом. — Я по ней соскучилась и очень рада, что она успеет побывать на приеме у Виктора в «Ла Пират». Там было бы совсем не то без моей дорогой Кэт. Думаю, что она ужасно вымотана, и всем сердцем надеюсь, что ей удастся здесь хорошо отдохнуть. Эта девушка трудится как маленький троянец, и я совсем не завидую ей, которой приходится иметь дело со всеми этими Моголами от кино. Они все такие требовательные!
Никто не отозвался на ее речь, и Франческа весело затараторила дальше:
— Возвращаясь к разговору о свадьбе, Дудлес. Я очень надеюсь, что папа все же пригласит миссис Моггс. Когда я спросила его об этом, он как-то странно на меня посмотрел. Но в конце концов она принадлежит к числу старейших слуг нашей семьи, а он собрался послать приглашения всем жителям деревни и служащим поместья. Будет невежливо, если он обойдет ее.
Дорис и Диана удивленно переглянулись и одновременно рассмеялись.
— Надеюсь, что ты сделаешь ей новую шляпку, Ческа? — усмехнулась Диана.
— Прекрасная мысль. Мне надо будет придумать для нее что-нибудь шикарное. Она обожает мои поделки.
— А дядя Дэвид?
— Папа? Ну что он понимает в женских туалетах! — весело фыркнула Франческа.
— Не скажи, достаточно много, — улыбнулась Дорис, любовно глядя на нее. — Но если это имеет для тебя такое значение, то я настою, чтобы миссис Моггс получила приглашение.
— Почему ты не предупредила, что приезжаешь на день раньше, Катарин? — спросил Ким, остановившись в нерешительности посреди застекленной веранды.
— Но тогда бы не получился сюрприз, не правда ли, дорогой? — звонко засмеялась Катарин.
— Думаю, что да, — тихо отозвался Ким, не переставая все же жалеть о том, что она предварительно не позвонила ему. Когда они с отцом и Кристианом вернулись с обеда у Амфера, Катарин уже поджидала его на вилле, и это вывело его из равновесия.
Катарин пристально следила за ним, пытаясь угадать настроение и задаваясь вопросом, не совершила ли она какой-либо faux pas[11]. Может быть, у англичан считается дурным тоном приезжать раньше назначенного времени без предупреждения? Нет, это вздор! Ведь не более часа назад Франческа с восторгом и волнением приветствовала ее.
— Хорошо, разве ты не рад, что мне удалось вырваться сюда сегодня? — проворковала Катарин, соблазняюще и одновременно вызывающе глядя на Кима своими необыкновенными бирюзовыми глазами.
— Рад.
Ким потушил сигарету и, резко выпрямившись, впился в Катарин взглядом. Она сидела на небольшом плетеном диванчике, гигантские листья какого-то экзотического растения, росшего в кадке рядом, слегка затеняли ее лицо. «Какой тоненькой, даже хрупкой выглядит она в этом простом и строгом, лишенном всяких украшений, полотняном темно-синем платье», — подумал Ким. Катарин шевельнулась, и ее лицо, позолоченное лучами заходящего солнца, проникающими через стекла веранды, стало необыкновенно красивым. У него перехватило дыхание от ее изысканной красоты, и Ким застыл, пораженный ее очарованием, не в силах отвести глаз. С огромным трудом он заставил себя перевести взгляд и уставился куда-то в пространство поверх ее темноволосой головки. После минутного замешательства Ким направился к креслу напротив Катарин. Он опустился в него, и его взгляд снова стал сосредоточенным и непримиримым.
— Почему ты лгала мне? — тусклым, лишенным каких-либо эмоций голосом спросил он.
Катарин с изумлением взглянула на него. Она вскинула голову и, казалось, не понимала, о чем он ее спрашивает.
— Почему ты лгала мне? — повторил свой вопрос Ким. — Кэти Мэри О'Рурк?
Катарин в растерянности, как от удара, откинулась назад и сидела так, судорожными, короткими вздохами втягивая в себя воздух. Все ее очарование растаяло, глаза померкли. Казалось, что она парализована и больше не способна вымолвить ни слова.
— Так звучит твое настоящее имя, не правда ли? — тихо, но угрожающе потребовал ответа Ким.
Она промолчала, и он быстро заговорил вновь:
— Твое молчание подтверждает, что я прав. Я хочу знать, почему ты мне лгала?
Он придвинулся к Катарин, и его прозрачные глаза наполнились гневом. Испытывая отвращение к себе, но не в силах справиться со своим возмущением, он решил быть до конца безжалостным. Он обязан знать правду.
— Я жду ответа, я требую от тебя ответа!
Катарин сцепила руки и крепко сжала их, чтобы унять дрожь.
— Я вовсе не лгала тебе, Ким, — прошептала наконец она, — я просто не сообщила тебе своего настоящего имени. Я никому не называю его…
— Я — это не кто-то еще, — перебил ее разгневанный Ким. — Я — твой жених, пусть пока еще и неофициальный. Я сделал тебе предложение, и ты приняла его. Ты согласилась стать моей женой. Или ты забыла об этом? У тебя тогда была прекрасная возможность быть откровенной со мной. Почему ты не воспользовалась этой возможностью?
— Я не подумала, что это так важно для тебя, — растерянно ответила Катарин.
Ким недоверчиво уставился на нее.
— Не так важно! Господи, что за странные взгляды на жизнь у тебя? Мы бы все равно узнали рано или поздно твое настоящее имя… — Он недоуменно покачал головой, не сводя с нее пристального взгляда. — Людям, меняющим имя, обычно есть что скрывать. А что заставило так поступить тебя? Что хотела скрыть ты?
— Ничего, — энергично запротестовала она. — Когда я поступала учиться в Академию, то отбросила фамилию О'Рурк и назвала себя Темпест. Мне показалось, что это более звучное имя.
Катарин изо всех сил пыталась обрести самообладание, и на ее лице появилось некое подобие улыбки. Она постаралась придать легкость своему тону.
— Для актрисы нет ничего необычного в том, чтобы иметь сценический псевдоним. В Голливуде это обычное дело. Множество кинозвезд там выступают не под своими фамилиями.
— Я в этом не сомневаюсь, но ты упустила из виду один важный нюанс: ты собираешься стать моей женой, виконтессой Инглтон. Настанет день, и ты станешь двенадцатой графиней Лэнгли, а это само по себе налагает на тебя определенную ответственность. Кажется, ты не понимаешь, что вокруг имени женщины на которой я собираюсь жениться, не должно быть никаких тайн или даже легкого намека на нарушение приличий. Поэтому я считаю непростительной безответственностью с твоей стороны не видеть необходимости в том, чтобы быть со мной честной и откровенной. Интересно, ты и дальше собиралась скрывать от меня правду? Или ты намеревалась продолжать обманывать меня в надежде, что я никогда не докопаюсь до истины?