Растянувшись на диване и закуривая сигарету, Ник попытался стряхнуть меланхолическое настроение, охватившее его после случайной встречи с Эстел. Непроизвольно ей удалось нажать на нужные кнопки и запустить в действие компьютер его мозга. Ник отпил глоток коньяка из бокала и покатал его во рту, наслаждаясь вкусом напитка, пить который, как ему совсем недавно казалось, он вовсе не хотел. Обшаривая глазами свой кабинет, Ник подсмеивался над собой. Как он мог рассчитывать на освобождение от прошлого, если оно пустило столь глубокие корни даже здесь, в этой комнате? Приметы прошлого, хранящиеся в ней, сегодня вечером стали еще заметнее, чем обычна и они неожиданно навалились на него, смеясь, обступили его, пробуждая в памяти Ника все, что случилось с ним когда-то, напоминая о том, что могло бы быть, если бы его жизнь сложилась по-иному.
Ник поставил бокал и, почти против собственной воли, подошел к книжным полкам, вместившим, вместе с написанными книгами, годы и годы его жизни. Он провел пальцем по корешкам своих романов, затянутых в вишневую кожу с золотым тиснением. На полке под ними стояли три его «Оскара», при этом две золотые фигурки соприкасались плечами. «Мои сиамские близнецы», — в шутку часто называл их Ник. Обоих он получил за сценарии фильмов, написанных им по книгам других писателей, один — за «Грозовой перевал», другой — за сценарий биографического фильма о Китайском Гордоне, сделанный им по книге, написанной в свое время Франческой. Ник провел рукой по корешкам книг, нащупал томик «Sabers of Passion» и снял его с полки. Он развернул книгу, и его взгляд остановился на посвящении, напечатанном жирным шрифтом: «Николасу Латимеру, моему другу и наставнику с любовью и благодарностью». Ник со стуком захлопнул переплет и взглянул на портрет Франчески, воспроизведенный на суперобложке. Он с любовью провел ладонью по ее фотографии, вспоминая, какой она была в те годы.
Неожиданно Ник поймал себя за тем, что он вспоминает конец пятидесятых годов, тот короткий промежуток времени, на который они трое — он сам, Вик и Катарин — покинули Англию. Нелегкие были годы для них для всех, но для Франчески — особенно. Теперь ему казалось поразительным, что она замуровала себя за серыми каменными стенами замка Лэнгли, где жила как монашка, поддерживаемая лишь собственной неукротимой волей и писательским трудом. Всякий раз, когда он бывал в Европе, Ник обязательно заезжал в Йоркшир навестить ее, и еще Катарин оставалась непоколебимой в своей верности подруге. Но только их двоих Франческа допускала в свой замкнутый мирок. Нельзя сказать, что эти годы, которые сна провела в заточении, оплакивая свой разрыв с Виктором Мейсоном, совсем пропали для нее даром, но все равно они были потерянными для Франчески.
А Вик в те годы нес свой крест. Он играл роль Абеларда при своей Элоизе и, сохраняя верность Франческе, жил как отшельник, разочарованный и безутешный в своем одиночестве. «Но зато как он работал тогда!» — подумал Ник, вспоминая те замечательные для Виктора годы в Голливуде. Он тогда выпускал один шедевр за другим. Все его фильмы пользовались громадным успехом у зрителей и окончательно закрепили позиции Виктора как мировой суперзвезды, одно упоминание имени которой в титрах гарантировало картине полные залы в кинотеатрах. Но в то же время его, как и всех, захватил тот водоворот, что погубил «Монарха», а сам Виктор продолжал биться в силках своего злосчастного брака. Только в 1960 году ему, после нещадной борьбы, удалось разорвать их, когда Арлин наконец согласилась на развод.
«Да, эти годы были эмоционально очень напряженными для Виктора, для всех нас, — думал Ник. — Пусть бесплодные в личном плане, но в своих профессиях мы не делали неверных ходов. Успех, богатство и слава, обрушившиеся на каждого из нас, были куплены слишком дорогой ценой».
Даже Катарин не удалось миновать эти годы без потерь. Да, она заполучила столь желанный для нее «Оскар» за роль Кэти Эрншоу. Как они и предсказывали, она после первого же появления на экранах стала звездой международного класса. Она покорила публику своим уникальным талантом, гипнотическим обаянием, ослепительной красотой. Но несчастья и потрясения и ее не обошли стороной. В 1957-м она неожиданно вышла замуж за Бью Стентона, удивив этим всех, не исключая, кажется, самого Бью. Ник был приглашен на их сказочную свадебную церемонию в живописном буколическом саду отеля «Бель-Эйр» на берегу озера Сван. Но у этой сказки оказался несчастливый конец. Их брак разбился о голливудские рифы, и несколько лет спустя Катарин развелась с Бью.
«А чем я занимался в те годы?» — спросил себя Ник и иронически рассмеялся. Он тогда впустую растрачивал время и душевные силы, пытаясь завоевать Диану, склонить ее к тому, чтобы она стала его женой. Но, несмотря на все горести, эти годы оказались для него весьма плодотворными. В перерывах между бесконечными поездками через Атлантику, чтобы встретиться с Дианой, он успел написать два романа и два сценария.
Ставя на место книгу, Ник скользнул взглядом по стоявшим справа старинным фарфоровым часам. Их подарила ему Диана на тридцатидвухлетие, за восемь месяцев до того, как они окончательно расстались в декабре 1960-го. Ник тяжко вздохнул, подумав о том, как легко быть мудрым и предусмотрительным,» когда дело касается чужой жизни. Виктор, например, оказался совершенно прав в отношении княгини Дианы — она действительно отказалась выйти замуж за Ника, связанная обязательствами перед родными, которые постоянно нуждались в ней. Тогда он недоумевал: а как же быть с ним, ведь он не меньше ее семьи нуждался в ней. «Бедняжка Диана! — подумал Ник, возвращаясь на диван. — Она потратила впустую не какие-то жалкие пять лет, а выбросила псу под хвост целую жизнь». Ник, лежа на спине, вытянулся, подложив под голову сцепленные руки, и прикрыл глаза.
В 1971 году он случайно встретил Диану в Париже впервые через одиннадцать лет, прошедших с их разрыва. Сейчас он ясно и живо, в малейших деталях мог представить себе, как она выглядела в тот зимний день, помнил, как учащенно забилось его сердце, когда он ее увидел. Необыкновенные серебристого цвета волосы были короной уложены на голове Дианы, она была одета в фиолетовое шерстяное платье и соболий жакет, к лацкану которого был приколот крохотный букетик живых фиалок. С того самого дня Ник, стоило ему увидеть фиалки или даже почувствовать их аромат, сразу с нежностью вспоминал Диану.
Они тогда столкнулись совершенно случайно в вестибюле отеля «Ритц», где Ник поджидал Виктора, и он потащил ее в Американский бар. Диана была все так же красива и тверда духом, как прежде, и, по ее словам, довольна своей жизнью. Ему было очень горько снова расставаться с нею. Грусть еще долго не покидала его.
Чем занималась Диана в последние годы, как она распорядилась своей судьбой? Вышла ли она замуж? Вряд ли, по крайней мере Ник сильно сомневался в этом. А что поделывает Франческа? Каким чудовищным идиотом он оказался, позволив ей отдалиться от себя после того, как она в 1970 году вышла замуж за Гаррисона Эвери. Франческа стала вращаться в иных слоях общества, проводила много времени в Виргинии или за границей. Их дружба постепенно слабела, пока они в конце концов не перестали встречаться совсем. Нет, он не должен был так легко терять Франческу. Она была ему так дорога, занимала свое, особое место в его душе. Вот уже почти пять лет он не виделся с ней. Великий Боже! Целых пять лет пролетели незаметно, а они с Франческой ни разу, даже случайно не встретились.
— Надеюсь, что хотя бы Франческа теперь счастлива, — громко произнес Ник, и его слова гулко отдались в пустой комнате. — Имеет же право хоть один из нас обрести свое счастье!
Но ответом ему была только тишина, а потом звонко пробили старинные баварские часы — подарок Дианы. Ник взглянул на их расписной циферблат и с удивлением обнаружил, что было уже два часа ночи. «Пойду-ка я лучше спать, — решил он. — Завтра надо работать». У него разболелась голова. Довольно воспоминаний на сегодня. Рассуждая здраво, надо признать, что все они, хорошие или дурные, в конечном счете не оставляют ничего, кроме горького осадка разочарования. «Давай, старина, допивай свой коньяк», — приказал себе Ник.
Он потянулся к серебряной шкатулке, но вместо того чтобы достать из нее сигарету, взял ее в руки и, протерев крышку полой халата, чтобы удалить отпечатки пальцев, принялся ее разглядывать. В центре серебряной крышки был выгравирован Американский орел, а окружавшая герб надпись извещала об инаугурации Джона Фицджералда Кеннеди в качестве тридцать пятого президента Соединенных Штатов. Ник крепко стиснул в руках сигаретницу, и печальные воспоминания о шестидесятых годах нахлынули на него.