— Я знаю, это правда, — сказала Чарли.
— Слушай, а… ну, когда ты узнала?
— Мама сказала. Тогда, в апреле.
Камерон вспомнил о результатах анализа крови, которые нашел в машине — они были датированы первым понедельником апреля. Он не знал, как отреагировала на них его мать. Это потрясло ее, или результаты лишь подтвердили то, что она и так знала?
— Она что, сказала тебе? — изумился он.
— Вряд ли она хотела говорить, но ей было очень грустно, и она все мне рассказала.
Камерон вдруг страшно разозлился на мать, но сейчас ему не на кого было излить эту злость.
— Я боюсь, что тренер Дункан заберет у нас Эшли, — сказала Чарли.
— Этого не произойдет. Она наша сестра и останется с нами, чего бы это нам ни стоило.
Крошка, пофыркивая, подбежала к крыльцу и бросила мяч у их ног.
— Это же другой мячик! — воскликнула Чарли.
— Точно. — Камерон поднял синий резиновый мяч. — Какая разница! Мяч — это мяч. — Он не бросил его, а зажал в кулаке и притянул к себе Чарли. Пропустив Крошку вперед, они вошли в дом. Через секунду мелкий град застучал по крыше. Едва они закрыли за собой дверь, как началась гроза. Насыпая в миску хлопья для сестры, Камерон чувствовал удивительно спокойно. Ему больше незачем было каждую секунду беспокоиться о своей семье. Он и не беспокоился. Теперь у него был план.
Глава 49
Лили никогда не приглашала Шона к себе домой. После того, что произошло минувшим летом, это казалось странным. Этот человек стал ей так близок, как никто другой, пожалуй, даже Кристел. Он знал о ней то, чего не знал никто, порой даже сама Лили.
Что ж, пора. Вайолет предложила взять к себе Чарли и Эшли на этот вечер, и девочки пришли в восторг от того, что вернутся в автофургон. К тому же теперь там были другие дети, с которыми можно было поиграть. Камерон пошел куда–то с Бекки; теперь она официально считалась его девушкой. Поэтому когда Шон позвонил, чтобы договориться о встрече, Лили пригласила его к себе — в свой дом, в свое сердце.
А сейчас, посвятив весь день уборке, она устала до изнеможения. Но все же примерила и отвергла четыре наряда. Как одеться, когда хочешь сказать мужчине, что любишь его?
Лили остановилась на розовом платье без рукавов и не стянула волосы в хвост: Шону нравилось, когда они падали свободно. Поставив в холодильник упаковку из шести банок пива, Лили начала ходить из угла в угол, нервно потирая руки. Она должна быть готова к любому ответу. Возможно, он отвергнет ее. Ведь Шон никогда не говорил ей о любви. Не исключено, что их отношения основаны только на общем беспокойстве о детях. И на сексе, конечно. Лили, как подросток, постоянно размышляла о том, что настоящая любовь — нечто большее. А что если нет?
Как это глупо! Ей не следовало этого делать. Еще несколько месяцев назад жизнь Лили точно соответствовала ее планам. Но после смерти Кристел в нее вошли Шон и дети, и Лили выпустила из рук поводья. А теперь это? Неужели она действительно хочет открыть ему душу? Это безумие!
Ходя по комнате, Лили остановилась перед фотографией в рамке, запечатлевшей ее и Кристел на скале Хайстек. Их улыбающиеся лица с блестящими глазами вдруг показались Лили такими юными, словно это были вовсе не они. И тут горе вновь обрушилось на нее, как удар молота. Она чувствовала то же, что и в то утро, когда Шон сообщил ей об аварии. Лили обхватила себя руками и присела, ощущая физическую боль. Иногда с ней уже бывало такое; стоило подумать, что она свыклась с утратой, и тоска налетала, как ураган.
Услышав стук в дверь, Лили вскочила и быстро вытерла глаза. Нет, она не сумасшедшая, поэтому не скажет, что любит его. Это только осложнит ситуацию.
Шон казался рассеянным; он поцеловал ее мимоходом, словно его мысли где–то витали. Всмотревшись в него, Лили поняла, что дело совсем не в рассеянности.
— Нам надо поговорить. — Шон прошел в гостиную и будто заполнил собою дом.
Что ж, хотя это едва ли подходящий момент для романтических признаний.
— Садись, — сказала она, не желая выпускать из рук инициативу. — Я тоже хочу поговорить с тобой.
Он опустился на диван, но не откинулся на спинку, напротив, Шон наклонился вперед, как тренер, сидящий на скамье у игрового поля, положив руки на колени и соединив пальцы. Вид у него был хмурый.
— Все в порядке? — спросила Лили. Дурацкий вопрос. Что–то наверняка не так. Может, он сейчас сообщит, что бросает ее ради двойняшек–фотомоделей или официантки из ресторана «Хутерс». Она ждала, перебирая в уме возможные варианты.
— Камерон рассказал мне кое–что, и думаю, ты тоже должна знать об этом.
Новые варианты закрутились в голове Лили. Их было несметное множество.
— Что же?
— Он сказал… в общем, он знал об этом еще до аварии. Дерек не… не был отцом Эшли.
Этого Лили не ожидала, поэтому издала удивленный возглас. Мир Лили рушился. Перед ней сидел человек, которого она любила, и говорил то, от чего все могло измениться. «Нет, — подумала она. — Нет».
— Ты знала об этом? — Шон, прищурившись, внимательно смотрел на нее. Лили с отчаянием увидела, что его лицо выражает подозрение и недоверие.
— Это ложь!
Шон обвел взглядом комнату, задержав его на фотографии, где смеющиеся Лили и Кристел обнимали друг друга.
— Я тоже очень удивился. Как бы я ни относился к Кристел, мне и в голову не пришло бы, что Эшли — не дочь Дерека. Уверен, и ему тоже.
— Это не случайно. Эшли — дочь Дерека. Не понимаю, с чего Камерон взял, что это не так. Наверняка ошибся, что–то не так понял…
— Камерон не дурак. Он не ошибся и ничего не выдумал.
— Но это же неправда! Камерон не лжет, а заблуждается…
— Черт побери, Лили, я пришел не для того, чтобы обсуждать это!
— Зачем же ты пришел? — Лили была взвинчена не меньше, чем он. Любовь весьма нестойкое чувство. Все могло измениться в мгновение ока. Лили следовало доверять своей интуиции, но не полагаться на нее полностью.
— Сообщить нечто важное о семье, которая тебе как будто небезразлична.
— Как будто? Ну конечно! Ты имеешь в виду семью, с которой я провела это лето, разъезжая в фургоне? Да еще с собакой! Разве я давала повод думать, что семья мне небезразлична?
— Ладно, твое отношение к нашей семье не вызывает сомнений. Именно поэтому я здесь. Ты вправе знать все. И я не сказал бы тебе, не будь у меня доказательств.
Лили опустилась на диван.
— Доказательств?
Шон протянул ей конверт.
— Это копия результатов анализа крови; Кристел получила ее в понедельник перед аварией. Копию я попросил у ее врача, как только Камерон мне все рассказал. Результаты очевидны. Группа крови Дерека — АВ, Кристел — В. У малышки группа крови О, и любой начинающий студент–биолог поймет, что Эшли не может быть дочерью Дерека.
Дрожащими руками Лили вынула из конверта бланк лаборатории. Помня школьный курс биологии, она сразу убедилась в том, что результаты анализа не лгут.
— Так кто же отец?
— Грег Дункан, тренер по гольфу, но он ничего не знает.
У Лили перехватило дыхание. Грег Дункан! Она работала с ним, встречалась, один раз даже целовалась. Как она могла не знать об этом? Кристел пыталась предупредить ее, разлучить с ним. Он игрок, говорила она. Он использует людей. Ты можешь найти кого–то получше. Лили полагала, будто Кристел хочет, чтобы она нашла мужчину для серьезных отношений. Сейчас она заподозрила, что Кристел пыталась разлучить ее с Грегом, поскольку сама встречалась с ним.
— Это абсурд! — Произнося эти слова, Лили окидывала мысленным взором Эшли и Грега. Темные волосы, карие глаза — большое дело! Если судить только по внешности, Эшли могла бы быть дочкой Киану Ривза, но ведь это не значит, что он ее отец. Однако Шон приоткрыл перед ней дверь, и она, не удержавшись, заглянула в щелку. Лили вспомнила, что три года Кристел была председателем родительского комитета школьной команды по гольфу. После того, как их брак с Дереком распался, Лили не раз советовала подруге отказаться от этой должности, но Кристел не соглашалась. Что если… Лили вспомнила потрясенную Кристел в тот вечер, когда та пришла к ней и сообщила: «У Дерека есть другая. А я беременна».