— Не кем ты живешь? — спросили Лору девочки в ее новой школе в Лондоне, когда им открылась — в результате бесцеремонных расспросов — печальная правда, что она — сирота.
— С тетей Филлис.
— Уфф, я бы не хотела жить с тетей. А муж у нее есть?
— Нет, она вдова.
— Еще хуже.
Лора промолчала, ибо знала, что не хотела бы жить ни с кем другим, кроме тети Филлис, если уж она не может жить в Дорсете со своими любимыми папой и мамой.
Между ними, по всем меркам, сложились весьма необычные отношения. Тихая прилежная девочка и ее энергичная общительная тетя стали близкими подругами. Они никогда не ссорились, не действовали друг другу на нервы. И только когда Лора окончила колледж и получила профессиональную подготовку, позволявшую ей самостоятельно зарабатывать себе на жизнь, они с тетей впервые разошлись во мнениях. Филлис хотела, чтобы Лора пошла работать в «Хей Макдональдс»; ей казалось, что это самый верный и очевидный путь.
Лора воспротивилась, считая, что, если она воспользуется предложением тети, в издательстве это будет расценено как семейственность. К тому же это подорвет ее решимость стать самостоятельной.
Филлис сказала, что никто не посягает на ее независимость, ведь она сама будет зарабатывать свой хлеб.
Лора заметила, что она и так в большом долгу перед тетей, что она предпочла бы вступить во взрослую жизнь — где бы она ни начала работать, — не пользуясь ничьей протекцией.
Какая протекция? Разве можно отказываться от замечательных перспектив только потому, что она племянница Филлис?
Лора заявила, что хочет быть самостоятельной.
Вздохнув, Филлис объяснила, что она и так будет самостоятельной. Ни о каком непотизме не может быть и речи. Если Лора не будет справляться с работой, никто не станет держать ее в издательстве из милости — уволят без всяких угрызений совести.
Это было слабым утешением. Лора пробормотала что-то в том смысле, что ей нужно научиться самой преодолевать трудности.
Так ведь «Хей Макдональдс» не благотворительное заведение. Лора вполне могла бы попробовать свои силы в этом издательстве.
Спор продолжался с перерывами на протяжении трех дней, и Лора в конце концов сдалась. Но тут же сообщила Филлис, что нашла себе небольшую двухкомнатную квартирку в Фулеме,[7] намерена покинуть Хампстед и жить там. Это решение Лора приняла давно. Со спором относительно работы оно никак не было связано. Дело не в том, что она больше не хотела жить с Филлис. Напротив, она бы с радостью всю жизнь провела в ее теплом уютном маленьком домике, стоявшем высоко на холме, возвышающемся над Лондоном, но она понимала, что ни к чему хорошему это не приведет. Ситуация несколько изменилась. Теперь они были не просто тетя и племянница, а две взрослые женщины. Нельзя было ставить под угрозу уникальные тонкие отношения, что сложились между ними; обе ими очень дорожили.
У Филлис была своя жизнь — все еще увлекательная и полная разнообразия, несмотря на то что ей уже было далеко за пятьдесят. А девятнадцатилетней Лоре пора было строить свою жизнь, и это ей вряд ли удастся, если она не найдет в себе силы воли покинуть уютное гнездышко Филлис.
Филлис поначалу пришла в смятение, но потом согласилась с племянницей. Правда, добавила:
— Ты не долго пробудешь одна. Выскочишь замуж.
— С чего это вдруг?
— Потому что ты из тех, кто выходит замуж. Из тех женщин, которым нужны мужья.
— То же самое про тебя говорили после смерти Мориса.
— Ты — не я, милая. Поработаешь немного и заведешь семью. Даю тебе сроку три года. Ни днем больше.
Но Филлис в кои-то веки ошиблась. Прошло девять лет, прежде чем Лора обратила внимание на Алека Хаверстока, и еще шесть — к тому времени Лоре уже было тридцать пять, — прежде чем они поженились.
— А вот и я…
Позвякивание кубиков льда в стеклянном бокале, цоканье высоких каблучков. Лора открыла глаза, увидела рядом Филлис. Та ставила поднос на низкий столик.
— Спала?
— Нет. Просто думала. Вспоминала.
Филлис опустилась на другой диван. Она не откинулась на спинку: отдых в любой форме был абсолютно чужд ее натуре. Она сидела прямо, будто готова была в любую секунду подхватиться и убежать по какому-то важному делу.
— Что ж, рассказывай. Все. Чем занималась? Надеюсь, ходила по магазинам.
Филлис налила лимонад в высокий бокал и подала его Лоре. Ледяное стекло обжигало руки. Лора глотнула лимонаду и поставила бокал на пол рядом с собой.
— Нет, не по магазинам. Я была у доктора Хикли.
Филлис склонила голову набок. В ее лице мгновенно отразился острый интерес. Она вскинула брови, вытаращила глаза.
— Нет, — сказала Лора. — Я не беременна.
— А зачем же ты к ней ходила?
— Все с тем же.
— Бедняжка ты моя.
Не было необходимости говорить что-то еще. Они скорбно смотрели друг на друга. В раздвинутых стеклянных дверях появилась Люси, выбегавшая в сад по маленькой нужде. Царапая когтями паркет, она просеменила через комнату, проворно запрыгнула Лоре на колени, свернулась клубочком и вновь задремала.
— Когда это началось?
— Да уж некоторое время назад. Просто я все тянула с визитом к доктору Хикли — не хотела об этом думать. Знаешь ведь как: кажется, что, если не обращаешь внимания, не смотришь, все рассосется само собой.
— Это ты зря.
— Вот и она то же самое сказала. Но это ничего не меняет. Мне придется снова лечь в больницу.
— Когда?
— Чем быстрее, тем лучше. Может, через пару дней.
— Но, дорогая, ты же собиралась в Шотландию.
— Доктор Хикли говорит, мне нельзя ехать.
— Девочка моя. — В голосе Филлис слышалось отчаяние. — Ты так этого ждала, это твоя первая поездка на отдых вместе с Алеком в Шотландию… Что он будет делать? Не поедет же без тебя.
— Вот потому-то я здесь. Хочу попросить тебя об одолжении. Не откажешь?
— Смотря в чем.
— Можно пожить с тобой после того, как я выйду из больницы? Если Алек будет знать, что я с тобой, он поедет в Гленшандру с остальными. Для него это так важно. Он несколько месяцев планировал эту поездку. Забронировал отель, арендовал участок реки для рыбалки. Я уж не говорю про Боулдерстоунов и Энсти.
— Когда это будет?
— На следующей неделе. В больнице я проведу всего пару дней, и за мной не надо ухаживать и все такое…
— Боже, какой кошмар. Понимаешь, я уезжаю.
— Ты… — Нет, это немыслимо. Лора смотрела на Филлис, надеясь, что ей удастся удержаться от слез. — Тебя не будет здесь?
— Я еду на месяц во Флоренцию. С Лоренсом Хаддоном и четой Бирли. Мы только на прошлой неделе все организовали. Но если другого выхода нет, я могла бы отложить поездку.
— Ни в коем случае.
— А если, допустим, ты поживешь у брата Алека и его жены? У того, что из Девона. Разве они не могли бы позаботиться о тебе?
— Ты предлагаешь мне поехать в Чагуэлл?
— Ты, я вижу, не в восторге от этой идеи? Мне казалось, они понравились тебе, когда ты была у них на Пасху.
— Да, они мне понравились. Милые люди. Но у них пятеро детей, а сейчас каникулы и у Джейни хлопот полон рот. А тут еще я нарисуюсь — бледная, осунувшаяся, завтрак мне в постель подавай. К тому же я знаю, как бывает после таких операций. Чувствуешь себя абсолютно выдохшейся. Наверно, из-за анестезии. А в Чагуэлле всегда шум стоит в миллион децибелов. Полагаю, это неизбежно, когда в доме пятеро детей.
Филлис согласилась с ее доводами и, отказавшись от варианта с Чагуэллом, стала искать другие.
— Всегда есть миссис Эбни.
— Алек ни за что не оставит меня на миссис Эбни. Она стала сдавать, ей тяжело подниматься по лестнице.
— А доктор Хикли не может отложить операцию?
— Нет. Я спрашивала, она категорически против. — Лора вздохнула. — Когда обстоятельства складываются подобным образом, я всегда жалею, что у меня нет большой семьи. Родных и двоюродных братьев и сестер, дедушек с бабушками, матери и отца…
— Родная ты моя, — проронила Филлис, и Лору кольнуло чувство вины.
— Глупость я сказала. Пр ости.
— Может, нанять сиделку, — предложила Филлис. — Вдвоем с миссис Эбни они, наверно, справились бы…