Алеку тогда было двадцать два года. Он купил себе два темных деловых костюма, складной зонт, портфель и ринулся в волнующий новый мир с безрассудным энтузиазмом наездника, вознамерившегося перескочить на лошади забор из пяти перекладин. Его взяли в отдел банка, занимавшийся анализом экономической эффективности капиталовложений. Как раз тогда он и познакомился с Томом Боулдерстоуном, который к тому времени уже полгода работал в «Сэндберг Харперз». У молодых людей оказалось очень много общего, и, когда Том предложил Алеку переселиться в его квартиру, тот с радостью согласился.
То была счастливая пора. Несмотря на то что оба не покладая рук трудились в «Сэндберг Харперз», они находили массу возможностей для бездумных развлечений, которые, по большому счету, подворачиваются только раз в жизни. В их маленькой квартирке постоянно толпились блестящие молодые люди. Импровизированные вечеринки возникали на пустом месте: спагетти в кастрюле, упаковки пива на столике возле раковины — и пошло-поехало. Алек купил свой первый автомобиль, и на выходные вместе с Томом и парой девчонок ездил за город к кому-нибудь в гости, летом — на крикетные матчи, зимой — на охоту.
Именно Алек познакомил Дафну с Томом. Он учился с ее братом в Кембридже, и тот попросил его присмотреть за невинным созданием, когда Дафна устроилась на работу в Лондоне. Просьба друга не привела его в восторг, но он был приятно удивлен, когда увидел, что Дафна мила, как картинка, и восхитительно забавна. Пару раз он сам пригласил ее на свидание, а потом, одним воскресным вечером привел домой, где она приготовила для него и Тома отвратительную яичницу, хуже ему пробовать не приходилось.
Несмотря на то что Дафна совсем не умела готовить, Том, к удивлению Алека, влюбился в нее. Долгое время она отклоняла его ухаживания, продолжая флиртовать со своими многочисленными поклонниками, но Том, упрямый парень, регулярно предлагал ей руку и сердце и регулярно слышал в ответ бесконечные отговорки. Как следствие, его первоначальная эйфория сменилась глубоким унынием, но, едва он решил, что у него нет шансов завоевать любовь Дафны, и начал изживать ее из своего сердца, она, возможно, почувствовав его настрой, внезапно изменила к нему отношение, бросила всех остальных ухажеров и сказала Тому, что выйдет за него замуж. Алек на их свадьбе был шафером. После Дафна, очень молодая и совсем неопытная миссис Боулдерстоун, как и полагается, переселилась к мужу.
Алеку пришлось подыскивать новое жилье. Вот тогда-то, на этом раннем этапе своей карьеры, он и приобрел дом в Излингтоне. Никто из его знакомых не жил в этом районе, но, когда он впервые увидел свой будущий дом, тот ему показался просторнее и красивее, чем убогие каморки и коттеджи, принадлежавшие его друзьям. К тому же цены на недвижимость в Излингтоне были ниже, чем в других районах Лондона. И недалеко от Сити.
Банк помог Алеку оформить ипотеку, и он переехал в свое новое жилище. Дом был высокий и узкий, но с полуподвальным помещением, которое ему, в общем-то, было не нужно. Алек дал в местной газете объявление о сдаче внаем цокольного этажа, на которое откликнулась миссис Эбни, вдова средних лет. Ее муж был строителем, детей она не имела. Была у нее только канарейка по кличке Дикки, которую она намеревалась привезти с собой. Алек сказал, что против канареек ничего не имеет, и они договорились, что миссис Эбни займет цокольный этаж. Такой расклад устраивал обоих: миссис Эбни получала жилье, а Алек — смотрительницу, которая соглашалась гладить ему рубашки.
После пяти лет работы в «Сэндберг Харперз» Алека перевели в Гонконг.
Том оставался в Лондоне, и Дафна жутко завидовала Алеку.
— Не понимаю, почему ты едешь, а Том — нет.
— Он умнее меня, — добродушно ответил за друга Том.
— Вовсе нет. Просто он более рослый и симпатичнее, чем ты.
— Ну все, хватит.
Дафна рассмеялась. Ей нравилось, когда Том начинал демонстрировать свою властность.
— Алек, дорогой, тебе там понравится. Я дам тебе адрес своей лучшей подруги. Она как раз сейчас там гостит у брата.
— Он работает в Гонконге?
— Наверное, китаец.
— Не болтай глупости.
— Мистер Ху Флун Дун.
— Ты прекрасно знаешь, что брат Эрики не китаец. Он служит капитаном в Королевском полку.
— Эрика, — произнес Алек.
— Да. Эрика Дуглас. Чертовски обаятельная, спортивная и вообще умница.
— Просто лапочка, — раздраженно буркнул Том.
— Хорошо, пусть будет лапочка, если тебе так хочется все испортить. — Дафна повернулась к Алеку. — Она не лапочка. Просто замечательная женщина, красавица.
Алек сказал, что он в том не сомневается. Неделей позже он улетел в Гонконг и, как только там обустроился, пустился на поиски Эрики. Она жила с друзьями в красивом доме на склоне Пика.[11] Слуга-китаец открыл ему дверь и через дом провел на тенистую террасу, с которой он увидел внизу высушенный солнцем сад и бассейн в форме почки с голубой водой. «Мисси Эллика плавает», — сообщил ему слуга, неопределенно махнув рукой. Алек поблагодарил его и стал спускаться к бассейну, возле которого отдыхали шесть-семь человек. Один из мужчин, самый старший в компании, заметив его, поднялся с шезлонга и пошел навстречу гостю. Алек представился и объяснил причину своего визита. Улыбнувшись, мужчина повернулся к бассейну.
Там в одиночестве плавала девушка, уверенным мастерским кролем передвигаясь в воде от бортика к бортику.
— Эрика!
Гладкая, как тюлень, она перевернулась на спину; черные волосы липли к ее голове.
— К тебе пришли!
Девушка подплыла к бортику, легко подтянулась, вылезла из воды и подошла к ним. Высокая, длинноногая, покрытая медным загаром, она была прекрасна. На ее лице и теле блестели капли воды.
— Привет. — Она широко, открыто улыбнулась, обнажив ровные ослепительно белые зубы. — Ты Алек Хаверсток. Дафна написала про тебя. Я вчера получила ее письмо. Пойдем выпьем что-нибудь.
Алек с трудом верил своему счастью. В тот же вечер он пригласил ее на ужин, и после они почти не расставались. После унылого Лондона Гонконг казался самой настоящей ярмаркой развлечений, многолюдным торжищем, где бедность и богатство соседствуют на каждом углу. Это был мир контрастов, одновременно шокирующий и чарующий, мир жары, солнца и синего неба.
И сразу у них обоих нашлось столько дел. Вместе они плавали и играли в теннис, рано утром катались верхом, на маленькой прогулочной лодке ее брата ходили под парусом в синей открытой бухте Рипалс-бей, а вечерами погружались в пышную круговерть светской жизни Гонконга: коктейли на борту теплоходов; званые ужины в роскошных заведениях — Алек даже не представлял, что такие вообще существуют; военные церемонии — в честь дня рождения королевы и «Сигнал отбоя»; военно-морские парады. Казалось, жизнь предоставила все возможные блага в распоряжение двух молодых людей, стоящих на пороге большой любви, и до Алека наконец дошло, что самое лучшее из них — это сама Эрика. И вот однажды вечером, везя ее домой с очередной вечеринки, он сделал ей предложение руки и сердца. Она, как и полагается, радостно вскрикнула и бросилась ему на шею, так что он едва не съехал с дороги.
На следующий день они пошли по магазинам, и Алек в честь помолвки купил ей кольцо с самым большим сапфиром, какой только мог себе позволить. Ее брат устроил в их честь вечеринку в армейском клубе, где за относительно короткое время было выпито просто немыслимое количество шампанского, — такого Алек еще не видел.
Обвенчал их епископ в соборе Гонконга. На церемонию бракосочетания из Англии прилетели родители Эрики. Невеста была в белом батистовом платье, украшенном белой вышивкой. На медовый месяц новобрачные отправились в Сингапур, а после вернулись в Гонконг.
В общем, первый год совместной жизни молодожены провели на Дальнем Востоке, но потом идиллия закончилась. Срок командировки Алека истек, и его отозвали в Лондон. Они вернулись в Англию в ноябре — унылый месяц даже в самые лучшие времена, — и, когда подъехали к дому в Излингтоне, Алек поднял молодую жену на руки и перенес через порог. По крайней мере, она не замочила ноги, ведь дождь лил как из ведра.
Дом не произвел впечатления на Эрику. Глядя на свое жилище глазами жены, Алек был вынужден признать, что его интерьер не особо вдохновляет. Посему он сказал ей, чтобы она изменила все, что сочтет нужным, счета он оплатит. Несколько месяцев она с энтузиазмом занималась обустройством их семейного гнездышка, и к тому времени, когда все комнаты были отремонтированы, по-новому декорированы и обставлены новой мебелью — по вкусу Эрики, родилась Габриэла.