Желтая, с шашечками, машина такси пропылила по деревенской улице и остановилась напротив зеленой лужайки. Пока Сергей расплачивался с таксистом, Ирина успела разглядеть высокую, с густой листвой березу у забора, кусты сирени в глубине двора, крашенный зеленым аккуратный деревянный домик. Она видела, как на крыльцо выбежала девушка лет шестнадцати в ситцевом сарафане. Девушка взвизгнула, подпрыгнула на месте и что-то крикнула в глубь дома. У Иринки гулко застучало сердце. Всю дорогу, пока они ехали, она молчала. Сидела притихшая как мышка.
На вопросы Сергея отвечала односложно. Волнение от предстоящей встречи сковало ее. Но теперь она просто трепетала – предстояло знакомство с матерью! Пусть это была чужая мать, не ее, но все же это была МАМА. Женщина, которая будет принимать ее, самозванку, за свою сноху, которая ждала их всех – сына, внуков и другую Ирину. У девушки внутренности скрутило от волнения. Когда вся семья Сергея, включая отца, торопливо высыпала на лужайку, она все еще сидела в такси, не в силах тронуться с места.
На Сергее, как только он выбрался из машины, повисла сестра. Мать, небольшого росточка, плотная женщина, уже вытирала глаза краем платка.
Усилием воли Ирина заставила себя выйти из машины и встать невдалеке. Таксист вытаскивал из багажника их вещи.
Сестра Сергея с любопытством посматривала на Ирину. Вдруг мать заметила ее, всплеснула руками, засеменила навстречу. У Ирины сердце застряло в горле.
– Здравствуй, дочка! – воскликнула женщина и крепко обняла девушку.
– Здравствуйте, мама… – со всей душой ответила она. Слезы, откуда ни возьмись, подступили к глазам, выкатились на лицо, побежали…
– Ну, мамуля, у самой глаза на мокром месте и гостью плакать заставила! – всплеснула руками сестра. Подошла и протянула Ирине ладошку: – Зоя.
Ирина и Зою обняла. И отца – крупного высокого мужчину – тоже обняла и тоже не сдержала слез. А суматоха встречи продолжалась. Все принялись охать над близнецами, передавать их с рук на руки. Потом Сергей одаривал родных подарками.
Накрыли стол. Все сразу понравилось Ирине в этом доме: белоснежная выбеленная мелом печь, крашеные ровные половицы, закрытые самоткаными дорожками. Кровати с вышитыми подзорами, подушки, сложенные аккуратной горкой, фиалки на окнах в кухне и герани на широких подоконниках в горнице. Все сияло заботой, чистотой и, как показалось Ирине, любовью. По крайней мере ее сразу же окружили вниманием и любовью. Поначалу она была поглощена заботой о малышах, ей все время кто-нибудь помогал. Отец приносил воды из колодца, мать, как только кто-то из малышей издавал слабый писк, тут же кидалась выяснять, в чем дело.
Зоя постоянно крутилась рядом, задавая множество вопросов и сама без конца рассказывая о себе, о деревне, об их с Сергеем детстве.
Ирина довольно быстро освоилась в чужом доме. Да нет же, не ощущала она его чужим! Все здесь было близко ее душе, а к родным Сергея она чувствовала тепло и непонятную волнующую нежность.
В деревне приезд земляка, морского офицера, с женой и детками вызвал живой интерес. Куда бы ни пошли молодые – в магазин ли, на речку, – везде на них глазели любопытные. Ирина ловила на себе придирчивые пристальные взгляды сельчан.
В субботу вечером родители Сергея позвали родню и соседей. Составили вместе два стола во дворе дома, поставили лавки. Народу набежало как на свадьбу. Ирине никогда прежде не приходилось быть в центре внимания. Она сидела рядом с Сергеем и вспыхивала от волнения, когда обращались к ней.
– А что, дочка, быть женой моряка небось не сахар?
– А по скольку же он у тебя в плаваниях-то бывает?
– А на корабль-то жену пускают?
– У них бабы-то на кораблях имеются, или как?
Ирина не знала, что отвечать на вопросы, оглядывалась на Сергея. Ему то и дело приходилось выручать ее.
– Женщин на кораблях нет. Ты разве, Степаныч, не слыхал поговорку: женщина на корабле – к беде? Но для жен офицеров экскурсию делают, когда корабль на приколе стоит. Иринка, правда, не успела побывать, некогда с малышами.
– Что же ты, Сережа, жене сказать-то не даешь? – вдруг вылезла с вопросом бойкая молодая девица, на вид ровесница Сергея. – Или офицерские жены все такие молчуньи? Военную тайну боятся разболтать?
– Чего пристали к моей невестке? – вступилась свекровь. – Не видите разве – не до разговоров ей! С двумя – не с одним. Намаешься так, что язык не ворочается. Иная лясы точить мастерица, а на руки-то не шустра.
Свекровь зыркнула на девицу, та только плечами пожала.
– А наша Иринка что сшить, что сготовить – пожалуйста!
Ирине стало неловко, она не знала, куда деться. Но свекровь разошлась:
– Вон на Зоиньке платье – видали? Иринка сама сшила! За полдня!
Зоя подлетела, услышав о себе, покрутилась, демонстрируя обновку. Соседи языками защелкали, заохали, заахали.
Свекровь, довольная произведенным впечатлением, сложила руки под грудью.
– И мне нашила сорочек! На несколько лет теперь хватит!
Свекровь не замечала, что сноха от ее похвал совсем засмущалась, нашла предлог и убежала в дом.
– Она нам как родная сразу стала! – не унималась свекровь. – Вот душой не покривлю, ежели скажу: вторая дочь у меня. И я довольна Сережиным выбором!
Гости зашумели, подвыпивший сосед предложил тост за молодых. Мужчины интересовались службой земляка. Вопросы так и сыпались на Сергея.
– Вот ты сейчас, Сережа, в каком будешь звании?
– Капитан-лейтенант.
– А должность у тебя какая?
– Штурман.
– О-о… Ну а в перспективе? Перспектива-то роста есть у тебя? – допытывались дотошные односельчане.
– Конечно. Вот после отпуска отправляюсь на повышение.
– Далеко?
– Под Владивосток.
За столом ахнули. Мать, услышав такое, зашмыгала носом, вышла из-за стола. Отец цыкнул на нее:
– Не разводи сырость, мать! Сыном гордиться надо, а не слезы лить. И радоваться, что страна у нас большая, а не крошечная, как у некоторых. Неделю ехать, чтобы до края добраться…
Мать только рукой махнула и посеменила в дом. Ирина видела это и отпрянула от окна.
Малыши спали. Они вообще прекрасно вели себя в этом доме, словно почувствовав надежность стен родового гнезда.
В окно долетали обрывки разговора.
– Что ж, там лучше, чем в Мурманске?
– Корабль серьезней, ответственности больше. Ну и должность соответственно.
Ирина все это слышала, но ничего в этом не понимала. Больше всего она боялась, что произойдет что-то такое, что обман раскроется. Как она тогда посмотрит в глаза женщине, которую называет мамой?
– Иринк, – позвали ее из соседней комнаты, и она поспешно вышла. Свекровь стояла у стола в комнате Зои и вглядывалась в висевшую на стене географическую карту.
– Ты глянь-ка, Иринк, куда вас занесло!
Иринка нашла на карте Владивосток. Трудно было представить то расстояние, которое отделяло Смоленск от Владивостока.
– Чего ж он согласился так далеко? – беспомощно оглядываясь на Ирину, едва не плача, вопрошала женщина. – Нельзя было поближе, что ли, попроситься? Ведь у вас детки малые…
Иринка не знала, что и сказать. Для нее самой это было так неожиданно. Она поняла одно: подходит момент, когда родители должны узнать правду. Ведь не может Сергей везти детей на край земли. Скорее всего он намеревался оставить их здесь, в деревне. Выходит, она только внесла путаницу в его планы…
– Или Сереженьке не понравился Мурманск-то? – предположила мать. – Или, может, по службе неприятность какая?
– Нет, ну что вы, мама! – с готовностью возразила Ирина. – Вы же слышали, Сережа говорил – на повышение, значит, хорошо служил.
– А тебе самой-то… охота разве в такую даль, дочка? – с недоверием взглянула на нее мать.
У Ирины заныло сердце. Как хотелось крепко обнять эту женщину и сказать, что, конечно, она не хочет никуда уезжать, когда только обрела семью!
– Мам, у нас, кажется, картошка пригорела! – вскрикнула она.
Женщины метнулись на кухню. Вода из кастрюли действительно успела выкипеть, нижние картофелины пригорели. Выложив спасенную картошку на блюдо, женщины отправились к гостям.
Место Ирины за столом уже было занято. Рядом с Сергеем сидела та самая бойкая девица, которая приставала к Ирине с вопросами.
– Ну, Надежда не теряется! – прокомментировала мать. – Сейчас я ей скажу…
– Нет, что вы! Не надо! – возразила Ирина. – Пусть разговаривают. Я пока тарелки помою.