– Уверена, что не хочешь куда-нибудь выйти? – На Алексе сейчас красовались широкие трусы-боксеры из красного шелка, мне он вручил одну из своих мягких, с пуговицами сверху донизу, основательно застиранных и потрепанных рубашек. Мы превратили плоский чемодан с твердыми краями в стол и уселись рядом на диванных подушках. – Мы могли бы съездить в ресторан «Корветт». Они там затевают что-то интересное. Думаю, будут легкие закуски и халявная выпивка.
Я и без того достаточно опьянела от «Маргариты», поэтому, слизнув соль с края стакана, покачала головой:
– Боже, нет… Я уже забита под завязку.
Алекс наклонился, чтобы схватить кусок пепперони, который я сбросила со своей пиццы, и отправил его в рот.
– Тебе стоило предупредить меня, Оливия. Я приготовил бы что-нибудь еще.
Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что он имел в виду.
– О… нет, все в порядке. Я не ем колбасу, но вовсе не потому, что… словом, это, наверное, потому, что я не привыкла к такой пище, мне не давали колбасу, пока я росла. Я не чувствую себя оскорбленной тем, что мне предложили еду из свинины.
Я и правда никогда не думала об этом: почему избегаю есть пепперони и креветки – два продукта, которые моя мать сейчас скорее изничтожила бы пестиком для колки льда, чем съела. Почему я ела бекон из индейки, а не обычный бекон, из свинины, или почему я ела окорок, который папа давал мне с собой, но никогда не готовила это блюдо сама. Вот и теперь я сбросила с пиццы круглые красные кусочки, которые оставили на кончике пальца следы оранжевого жира. Вместо того чтобы слизнуть жир, я вытерла палец куском бумажного полотенца, которое мы использовали вместо салфеток.
Алекс не спрашивал меня, но я все равно решила ему рассказать:
– Мои родители развелись, когда мне было пять. Мой отец – католик, моя мама – иудейка. Оба моих родителя вступили в новые браки. Папа всегда принимал довольно активное участие в жизни церкви, а вот мама лишь недавно, несколько лет назад, решила строго соблюдать предписания своей религии. Это означает, что она употребляет лишь кошерную пищу и соблюдает Шаббат.
Алекс доверху наполнил мой стакан новой порцией охлажденной «Маргариты» из блендера, старательно следя, чтобы не пролить коктейль, но не преминул усмехнуться:
– Я знаю, что это означает.
Я смущенно засмеялась:
– Это хорошо, потому что здешние люди главным образом не в курсе.
Он наклонился, чтобы поцеловать уголок моего рта.
– Ты забыла. Я ведь – заядлый путешественник.
Я приобняла шею Алекса, и теперь он уже не мог отстраниться. И прильнула к его губам: мой поцелуй, сначала поверхностный и легкий, постепенно превратился в глубокий, откровенный. Горячий. Алекс улыбнулся, когда я отпустила его.
– Французский поцелуй, – пробормотал он у моих губ перед тем, как откинуться назад. – А чуть позже я покажу тебе австралийский поцелуй.
Я мечтательно закатила глаза:
– Да, и что же это такое?
– То же самое, что и французский поцелуй, – объяснил он, – но значительно ниже…
Застонав, я рухнула в гору подушек:
– А ты привез из своих путешествий хоть одну по-настоящему хорошую шутку?
Алекс растянулся рядом со мной.
– Эта – лучшая из тех, что у меня есть, уж извини.
Я повернулась, заглянув ему в глаза.
– Не переживай, все в порядке.
– Тебе нужно завтра на работу?
Я состроила недовольную гримасу:
– Не напоминай мне об этом. Но – да. Смена в «Фото Фолкс» у меня только в четыре, но помимо этого у меня еще несколько заказов от личных клиентов, об этом нужно позаботиться утром. А что?
– Я просто размышлял о том, нужно ли тебе рано ложиться спать.
Я улыбнулась ему в ответ:
– Увы, нужно. Мне придется скоро пойти к себе.
– Нет, – серьезно сказал Алекс. – Не уходи.
Я снова застонала и перекатилась на спину, уставившись в потолок.
– Алекс…
– Оливия.
Я уселась, подтянув колени к груди и обвив их руками.
– Я не хочу, чтобы эти отношения показались тебе неестественными или что-то в этом роде.
Алекс вытащил из прически один из моих локонов.
– Они не такие.
Я бросила взгляд на диван, разбросанные подушки и смятые простыни, рассыпавшуюся коробку презервативов. Потом посмотрела на наш ужин. И, наконец, на Алекса.
– Это было великолепно, Алекс. Правда, фантастически. И неожиданно.
– Я полон сюрпризов.
Уж в чем, в чем, а в этом-то ни малейших сомнений у меня не было.
– Что ж, думаю, мне пора.
Его глаза сузились, он на мгновение отвел взгляд, а потом посмотрел на меня:
– Я не хочу, чтобы ты уходила.
– Алекс… – вздохнула я. Мне и самой не хотелось уходить. Я мечтала, чтобы он снова опустился вниз и ласкал меня языком, мечтала снова трахаться с ним, – но это неминуемо привело бы нас к проблемам. Я это точно знала. Кроме того, меня ведь предупредили…
– Оливия, – не унимался Алекс. – У тебя есть парень?
– Ты же знаешь, что нет!
– А ты бы хотела, чтобы он у тебя был?
Я положила подбородок на свои колени и изучала его лицо несколько долгих, безмолвных минут. Алекс не отводил взгляд. Не двигался и не торопил. Он просто ждал моего ответа.
– Разве ты не считаешь, что большинство людей хочет быть с кем-то? – наконец-то нарушила тишину я. – Даже те, кто говорят, что предпочитают одиночество?
– Да. Согласен. – Он немного наклонил голову. – Так что же?
– Хочу ли я, чтобы у меня был парень? – Я крепче сжала обвивавшие колени руки, потом заглянула в самую глубину его глаз. – Это что, предложение?
– Ты мне нравишься. Ты – красивая…
Я засмеялась.
Алекс недоуменно вскинул бровь:
– Да, красивая. И талантливая. А еще с тобой классно потусоваться. Никогда не встречал женщину, которой нравился бы фильм «Гарольд и Мод».
– Мы с тобой даже толком не встречались, не ходили на свидания, – возразила я. – Как я могу называть тебя своим парнем?
Он старательно избегал смотреть в сторону дивана, места наших недавних развязных шалостей.
– Мы можем встречаться.
– Угу. – Я задумчиво прикусила щеку изнутри. – Возможно, нам стоит начать как раз со свиданий.
Алекс рассмеялся:
– Вот-вот!
– Что ж, теперь это уже неестественно. – Я расцепила пальцы, отпустила колени и вытянула ноги.
– Я ведь сказал тебе, что наши отношения такими не будут.
– У меня не было парня довольно долго, только и всего.
– А у меня не было любимой девушки довольно долго. Вероятно, даже дольше, чем у тебя не было парня. – О провел кончиком пальца от моего плеча до запястья, потом убрал руку.
Алекс немного помедлил и, рассмеявшись, предупредительно поднял палец вверх:
– Никуда не уходи.
Он вскочил с дивана и скрылся в спальне, в которой никогда не проводил ночи, чтобы мгновение спустя выйти оттуда со сделанным из шелка цветком на зеленом пластмассовом стебле. Опустившись передо мной на одно колено и прижав руку к сердцу, Алекс протянул мне цветок:
– Оливия! Ты окажешь мне честь, став моей девушкой? Или не девушкой, а… как ты пожелаешь это назвать?
Я залилась смехом и взяла трогательный цветочек.
– Откуда ты его взял?
– Он лежал на столике с раковиной в ванной, когда я переехал сюда. Видишь? Это судьба.
– Брр, отвратительно. – Цветок безвольно повис в моей руке.
– Э-э-э, по настоящим цветам вечно ползают какие-то жуки! Радуйся, что я не притащил тебе кишащую насекомыми розу или что-нибудь подобное. Вот что было бы отвратительно!
Нет, в компании этого мужчины не смеяться было просто невозможно! Отбросив цветок, я обвила Алекса руками, чтобы прижаться к нему ближе.
– Это безумие.
– И я заразился этим безумием от тебя, – прошептал он мне на ухо прежде, чем поцеловать в обнаруженный им след нашей страсти, еле заметное пятнышко на моей шее.
Я прекрасно представляла, что должен был чувствовать Алекс в тот самый момент, когда мой пульс участился, реагируя на движение его губ по моему горлу. Знала, что он слышал мой резкий вдох, когда его зубы немного прикусили кожу на моей шее. И, уверена, чувствовал, как мои пальцы резко дернули его за волосы, зарывшись в самую глубину мягких прядей.
Алекс расстегнул мою взятую взаймы рубашку и распахнул ее, обнажив мои груди. Его губы скользнули по обеим моим ключицам и ниже, по изгибу плоти, задержавшись, чтобы поласкать языком сначала один сосок, потом – другой. Я откинулась назад, погрузившись в мягкость подушек, мои руки сжали голову Алекса, и я выгнулась, отдавая себя ему.