Марина Багирова - Горечь жестоких людей

– Что ж ты так низко пал, раз бегаешь за испорченной девкой?

Он усмехнулся.

– Туше, Клара. И всё же, разве тебе не любопытно, где ты прокололась?

– Ну и где же?

– Я тебя нашёл способом исключения. Приказал навести справки обо всех ученицах Мирной Академии, отсутствующих во время моего пребывания в городе. Три недели не было только тебя и ещё одной девушки. Правда, она находилась в отлучке по причине беременности, так что я рад, что ты оказалась Агатой Хромклой, а не Мальвией Дей. Имя, кстати, на любителя.

Карета остановилась.

– Выходи. И помни, Клара, твой принц до сих пор под присмотром моих людей.

– Могу себе представить, какой это «присмотр». Если ты его тронешь…

– Что ты сделаешь, Клара? Позовёшь отца? Мне только это и нужно.

Мы оказались у небольшого дома, не самого нового, но ухоженного и с высоким забором. Рядом уже вертелись охранники. Один из них открыл входную дверь и пропустил нас внутрь.

– Ждите у входа и патрулируйте окна, – отдал Таир приказания, а затем наклонился к одному из охранников и что-то ему шепнут так, что я не расслышала. И уже ко мне: – Проходи в дом, Клара.

Я переступила порог, он – следом за мной. На улице было темно, но в доме горел свет. Я не без удивления заметила, что, кроме каминов, здесь было несколько электрических лампочек. Надо же, какое новшество!

– Раздевайся, – сказал он, и я резко обернулась.

Мужчина усмехнулся.

– Пока – только пальто.

И мне стало страшно как никогда! Его снисходительный тон говорил о многом, в первую очередь – о желании наказать меня за мой нахальный побег. Я была готова плакать, молить о снисхождении, и Ревокарт прекрасно это видел!

– Он мёртв, Таир, мой отец мёртв, – прошептала я еле слышно.

Было ощущение: как из воздушного шара выходит воздух, так и меня медленно покидает уверенность.

– Если бы он был мёртв, – короткая заминка, – ты бы от меня не спряталась.

Я сняла с себя верхнюю одежду и бросила её на спинку кресла. Мне казалось, каждое моё движение сопровождается ужасным скрипом. Хотелось спрятать ладони в рукава платья и пождать пальцы на ногах, а ещё лучше – уменьшиться в размерах, чтобы он меня больше не видел. Эти желания одолевали меня, а сама я с отстранённым видом наблюдала, как мой похититель снимает с себя плащ.

Затем он подошёл ко мне. Схватил за подбородок.

– Помнишь, как это было два года назад? Чем всё закончилось…

– Помню, – я резко дёрнула головой, – я от тебя сбежала.

– Ты сбежала, Клара, потому что стала мне неинтересна.

– Вижу, как неинтересна. Первый раз в Мирнах, не так ли, Таир? Надо же, в какую дыру занесло великого советника. Напомни мне, что ты здесь забыл?

Я отошла от него к дивану. Села. Мы были в гостиной, большой, уютной. Мягкий белый ковёр простирался как раз по центру комнаты, на нём – два дивана и столик. Если бы я уважала хозяина дома, то сняла бы обувь, а так…

– Что же ты молчишь, уважаемый Таир Ревокарт? Ответь, зачем ты притащил меня сюда? Потому что я стала тебе неинтересна?

Ревокарт стоял на том же месте, не двигаясь. Он наблюдал за моим поведением с интересом. Сказал:

– Мне нравится смотреть на твои попытки сохранить лицо. Хоть я-то знаю, стоит немного надавить…

– Зачем? – спросила я резко. – Ты же потерял ко мне интерес!

– Тебя задевает, что я это сказал, Клара? – он приблизился к дивану, но садиться не спешил. Мне приходилось смотреть на него снизу вверх.

– Я тебе отказала, Таир. Я была счастлива, и нашла мужчину, который принял меня, несмотря на то, что я «опозорена». У него нет твоих денег, связей и возможностей, но я предпочла его.

Я встала. Теперь мы были слишком близко друг к другу. Но мне так хотелось дать сдачи. Какой же наивной я тогда была...

– Ты никогда не терял ко мне интереса.

Хотелось его зацепить, ударить словом, если не могу действием. Всё, что я говорила, звучало тривиально даже для меня самой, но гордыня требовала: скажи ещё, глумись и дальше. Докажи, что больше не боишься.

– Не слишком ли высокого ты о себе мнения? – спросил Таир, изучая моё лицо. Я даже предположить не могла, о чём он думает, глядя на меня столь пристально.

– Иди к чертям! Я хочу выйти из этого дома и вернуться к Парижу!

– Не получится, – Ревокарт сцепил руки за спиной, наклонился ко мне и выдохнул в губы: – Теперь я знаю наверняка, ты – дочь Рема Тебриса.

Самая большая ошибка, совершаемая в юношеском возрасте, – вера людям на слово… Я сразу же приняла за чистую монету то, что Ревокарт действительно знает. Я была наивна, не догадывалась, что он блефует, оттого-то поддалась на провокацию:

– Твой брат был подонком и алкоголиком. Он погубил вверенный ему Железный Легион.

Резкая пощёчина обожгла лицо, отдача от неё заставила меня сделать шаг назад и упасть на диван. Я всхлипнула, вмиг растеряв боевой дух. На глазах выступили слёзы – проклятое чувство жалости к себе.

Не решаясь подняться с дивана, держась рукой за пылающую щёку, я взглянула на Ревокарта. И обмерла от страха!

Казалось, упоминание о брате превратило мужчину в двуногое чудище с острыми клыками и безумными глазами, способное убить голыми руками.

– Милая девочка Клара, – произнёс Ревокарт протяжно. – Знаешь ли ты, что у меня есть право на убийство тебя, твоей матери, брата и слишком живучего отца. Это древний закон, написанный ещё до Белой Войны. Око за око.

Он резко щёлкнул пряжкой на брюках и снял с себя пояс. Услышав этот звук, я снова всхлипнула, на этот раз громче, не таясь. Я пыталась отвести взгляд от мужчины со свирепым лицом, но не могла. Страх парализовал моё тело.

– Но тебя я убивать не собираюсь… пока. Мне всего лишь нужен Тебрис. Когда получу его – ты можешь быть свободна.

Мужчина резко сдёрнул меня с дивана и потащил за собой. Я и не думала сопротивляться – пусть делает что угодно, лишь бы больше не было физической боли.

Но в руках у него по-прежнему был ремень, и взгляд невольно возвращался к этой детали его туалета.

Ревокарт открыл дверь в соседнюю комнату и буквально швырнул меня внутрь. Толкнул ещё раз – я упала на кровать. Он резко бросил ремень на пол.

– Просто скажи мне, под каким именем он скрывается, и я оставлю тебя в покое.

Я вытирала слёзы, но их поток не прекращался. Я была жалкой и напуганной.

– Неужели вы не умеете укладывать своих женщин в постель другими способами, господин Ревокарт, кроме как шантажируя?

– Ты – не моя женщина, Клара, – ответил мужчина, снимая рубашку. – Ты – дочь труса, виновного в смерти десяти тысяч людей. Будет нужно – я с тебя шкуру спущу, но узнаю, где он скрывается.

Он навалился на меня сверху и резко дёрнул воротник платья. Ткань порвалась.

– Нет! – закричала я, вырываясь изо всех сил.

Он завёл мои руки вверх, вынуждая выгибаться от желания сбросить с себя ненавистное тело.

– Ну же, покажи, чему научилась за последние два года, – прошептал Ревокарт мне на ухо.

Я плакала. Так сильно, что слёзы застилали глаза.

– Ничему не научилась! – выкрикнула я сквозь слёзы. – Пусти меня, пожалуйста!

Его рука полезла под платье, сжала грудь, и я заплакала сильнее. «Ничему не научилась, – хотелось закричать. – После тебя мужчины были мне отвратительны! И лишь с Парижем было хорошо, ведь он мой, родной, тёплый. А ты – чужой, противен моему телу».

Я знала наверняка – Ревокарт меня наказывает. За то, что я дочь своего отца, за ужасную историю, случившуюся двадцать лет назад. Но в первую очередь – за то, что посмела быть счастливой, несмотря на всё, что он со мной сделал.

– Ну же, милая, просто скажи мне, где он, – шептал Ревокарт мне на ухо, шаря рукой по животу. Это была неприятная ласка, призванная наказать и унизить.

Я плакала.

– Не знаю!

– Врёшь, милая Клара!

Он сел на меня сверху и начал стягивать платье. Я, как могла, пыталась ему помешать, но что ему мои слабые попытки?

– Господи, Таир, ну не делай этого, – плакала я. – Пожалей меня!