Марина Багирова - Горечь жестоких людей

– Я бы предпочла ГУКМ.

– Вперёд, Клара!

И я пошла. Шаг, второй – открылись ворота. Ещё шаг… Ревокарт рядом, он двигается в такт моим шагам. Позади нас никого нет. Он уверен, что в случае моего непослушания справится сам. Увы, он прав.

Главная резиденция Ревокартов, мощное здание, защищённое кровью исторических побед и именем хозяев.

Когда-то я залезла в историю семьи Ревокартов. Нашла много источников, документов, зашифрованных писем и даже раскопала семейное древо с портретами всех представителей рода в приблизительно ста поколениях. Удивительно древняя семья!

Помню, я не удержалась от соблазна изуродовать острой шпилькой портрет Астора Ревокарта, но с любопытством рассматривала остальных членов рода. Создавалось впечатление, что все они, помимо Астора, были по-настоящему достойными людьми. Деорг Ревокарт, прадед Таира, на собственные средства построил десятки школ в Тихолесах, Гольте и, конечно же, в Эпирах. По иронии судьбы, именно в одной из этих школ, как я потом узнала, учились мои прадед и прабабушка. Там они и познакомились. Школа, построенная предком Таира, свела моих предков вместе!

Также я узнала, что, согласно древней легенде, на месте дома когда-то находился родовой замок, но большая его часть была разрушена в шестом столетии стараниями олимпов. Они прибыли на нашу планету с мирными намерениями, однако Ревокарт выступил против них, за что был жестоко наказан, как поговаривали, самой Матер Мариани. Она разрушила его замок и наложила проклятие на весь род. Видимо, то ли заклинание не сработало, то ли не так уж сильно она его прокляла, но Ревокарты продолжали властвовать в Конгрес-Магерах и приумножать своё состояние. Когда-то у них даже было право претендовать на трон!

– Сегодня в доме никого нет, Клара, – зачем-то уточнил Таир. – Только ты и я.

Мы стояли у двери. Я замёрзла. Ревокарт находился позади меня, так близко, что пар от его дыхания ощущался на щеке. Падал снег, весь мир казался кристально-белым. История повторяется: карета, снег, дом, в котором мне не доводилось раньше бывать.

Я обернулась, столкнувшись с ним лицом к лицу.

– Ты не имеешь права.

Он сделал паузу, прежде чем ответить.

– Теперь имею. Тебя приговорят к смертной казни. Поверь, мой дом намного удобнее, чем камеры ГУКМа.

И вот тогда сдержать эмоции не получилось. Не знаю, что он увидел на моем лице, но ему это понравилось.

– Правильная реакция. Заходи в дом.

Он толкнул дверь, и она без малейшего скрипа поддалась.

Перепад температур вскружил голову. Я пошатнулась, и Таир меня поддержал. Закрыл дверь и прислонил меня к ней.

•••

Я была напугана – событиями, словами, завуалированными и прямыми угрозами – и не сопротивлялась, когда его руки начали быстро меня раздевать. …Шуба падает на пол, снятая шапка освобождает влажные волосы…

Ревокарт отбросил одежду ногой и уставился на меня – растрёпанную, раскрасневшуюся и не понимающую, что происходит.

Никак не удавалось осмыслить, как так получилось, что ещё утром я была уверена в близкой победе, а спустя несколько часов Ревокарт привозит меня в свой дом, чтобы…

И нельзя ничего сделать – даже Тритоны не защитят перед законами Конгрес-Магер.

– Ты подстроил ловушку, – констатировала я очевидное.

– Подстроил.

– Поэтому был так доволен сегодня утром.

– Поэтому, – покорно согласился мужчина, целуя меня в шею.

Он переплёл свои пальцы с моими, завёл мои руки мне за голову и прижал их к двери.

– И был уверен, что план не сорвётся…

– Был уверен, – подтвердил он, занятый «делом».

Поцелуи мешали думать, отвлекали. Я чувствовала необъяснимую слабость, нежелание противостоять.

– Клара, – бормотал советник как заведённый, начиная снимать с меня одежду, освобождая грудь, лаская голую кожу. – Клара.

Он был голоден! В тот момент казалось: он затеял всю игру ради этого самого момента, когда сможет прикоснуться губами к горошине моей груди.

– Клара…

Моё имя звучало как сладчайшая музыка. Ненависть прорастала из скрытого, глубоко припрятанного желания. Вожделение затмевало остальные мысли.

Астор! Мысль о сыне отрезвила в мгновение! У меня есть сын, который останется сиротой. Мой сын! Моя – не чужая – кровь! Маленький человечек, которого я рожала, ненавидя, и которого полюбила всем сердцем.

– Ты не имеешь права, – прошептала я, моя слабость лишь возрастала.

– Имею. Ты подписала те документы…

Пошевелив рукой, подушечками пальцев я ощутила гладкую холодную поверхность двери. Его губы – на моей шее, его руки – сжимают мою грудь. Казалось, мои чувства обострились в несколько раз.

– И я готова отвечать за это. Отвези меня в ГУКМ.

Он не слышал. Этому Таиру было плевать на правила – он бы ни за что меня не отпустил. Превозмогая усталость, я попыталась вырваться.

– Таир…

– Клара…

Я попыталась его оттолкнуть, но только сделала себе хуже – Ревокарт снова завёл их за голову, фиксируя тело жертвы.

– Что ты мне подсыпал?

– Седативное, но с некоторыми особенностями, – сказал он в паузе между торопливыми поцелуями. – Опасался, что ты успеешь убежать.

– Когда?

– Ты сделала глоток вина в шатре, помнишь?

Видя, что я едва стою на ногах, он подхватил меня на руки и понёс в спальню. Очень скоро я оказалась на мягкой перине в тёплой, согретой теплом камина, комнате.

«Натоплено, – подумала я отрешённо. – Он был так уверен в успехе своего плана, что даже комнату подготовил».

– Клара…

Мой мучитель навалился сверху, придавив немалым весом. Распластал меня на кровати, разведя руки в стороны.

Казалось, я выбралась из собственного тела и наблюдала за всем издалека. И не могла понять, что испытываю на самом деле. Отвращение? Желание? Равнодушие? И лишь мысль об Асторе вырывала из мыслительного паралича.

– Пытаешься повторить собственный успех? Как тогда, когда заставил меня приехать к тебе в академию?

Он провёл рукой по впадине между грудями. Просунул ладонь под спину, заставляя меня выгнуться.

– Утром я тебя убью, – прошептал Таир мне на ухо. – Утром, Клара, я тебя убью.

Не знаю, кому и зачем он это говорил, – себе или мне. Кого убеждал?

Ревокарт рывками освобождал меня от остатков одежды. Затем разделся сам и опять вернулся к полюбившемуся делу – прикосновениям к телу попавшей в ловушку женщины.

Его руки всё блуждали по мне, будто желая насытиться, и такая огромная жадность проявлялась в каждом движении, что, будь я в своём уме, а не под действием седативного, испытала бы своеобразную гордость, ведь смогла вызвать у мужчины подобную реакцию.

Но у меня не хватало сил даже подумать, что именно он мне подсыпал. Боли не было, лишь непонятное равнодушие… онемение ума, но не тела. Тело – чувствовало!

– Клара…

Его желание было очевидно, но Ревокарт не спешил. Он смотрел на меня, как голодный попрошайка смотрит на еду. Казалось, он… любовался.

Спустя несколько минут мужчина резко схватил меня за бедра и притянул к себе. Склонился надо мной и с низким шипением вошёл.

– Клара…

•••

После пробуждения человеку даётся около трёх секунд, чтобы прийти в себя и понять, что происходит. Первая секунда – открыть глаза. Вторая и третья секунды – невесомость, блаженное непонимание того, что произошло. Четвёртая – осознать, где ты и почему.

Наступила моя четвёртая секунда.

Я резко поднялась и оглянулась вокруг. Огромная кровать, на которой никого, кроме меня, не было. В камине дотлевали яркие угольки. За окном – метель.

Он сидел в кресле в углу комнаты. Пальцы сцеплены в замок, взгляд сосредоточен на мне. Внутреннее чутьё подсказывало: он не спал всю ночь. Спала только я, одурманенная подсыпанной мне заразой.

Что говорить? Стоит ли что-то говорить?

Молчать? А смысл в молчании?

Спросить, как скоро он отправит меня в ГУКМ для допроса? Обещать расправу? Угрожать местью?

– Доброе утро, Клара.