Но я больше не нуждалась в глупых оправданиях. Он принял решение, мне предстояло сделать то же самое… и исчезнуть из его жизни.
– Мне жаль.
Я медленно высвободилась из его цепкой хватки и молча, так ни разу и не обернувшись, вышла за дверь, где меня уже ждали жуки. Их задача – сопроводить пленницу к ожидающей машине и убедиться, что авто направляется к дому Таира Ревокарта.
Горечь! Я помню этот путь – из здания Главного Управления к машине. Я не имела права показать, как мне больно, но небеса, как же невыносимо тяжело мне было в тот момент! Вот же она, бесстрашная Клара Дегенерис, готовая валяться в ногах мужчины, лишь бы тот пощадил её отца.
Но мужчине это оказалось не нужно. Он не захотел, чтобы она пресмыкалась перед ним, он просто решил убить её отца, а её замуровать в своём доме.
Горечь!
Я была готова быть с Таиром Ревокартом, жить с ним, любить его! Эта мысль не была мне противна, я верила в наше будущее. Но он своими же руками разрушил всё то, что могло между нами быть, потому что прошлое важнее будущего.
Горечь!
Перед тем как сесть в авто, я оглянулась на здание ГУКМа и посмотрела на него, прощаясь со всем, что ненавидела много лет. На душе было горько, мысли об отце разъедали глаза. Я знала, Таир ещё не до конца понимает, какой выбор он сделал, не верит, что я смогу исчезнуть навсегда. По обыкновению, он меня недооценил.
– Прощай, Таир, – прошептала я.
Я села в авто и резко захлопнула дверцу. Машина тронулась.
Через несколько кварталов она остановилась, и в салон заскочил человек.
Мы с Дакнишем встретились глазами. Он ничего не сказал, ведь и так было понятно, что случилось. К тому же иногда Дорадо проявлял завидную тактичность.
– Всё в порядке? – спросила я, лишь бы не молчать.
– Да, Клара, всё идёт по плану. Ты как?
– Жива…
Я была благодарна, что Дакниш не пытается торжествовать. А ведь было из-за чего: он оказался прав, а я – нет, Ревокарт действительно не согласился на мои условия.
Отвернувшись, я безуспешно пыталась побороть слёзы.
Мимо нас проплывал уснувший город. К вечеру начинали загораться вывески, повсюду было проведено электричество. Карет на вылизанных дорогах почти не осталось – их вытеснили авто. Ухоженные дома, казалось, тоже удивлялись новому освещению. Город менялся, понемногу вступая в новую эпоху.
Эпиры – столица великой державы. Живя в крохотных Древеснах, я никогда не мечтала о столице, в моих фантазиях фигурировали Мирны – сосредоточие искусства и талантливых сердец. Но жизнь распорядилась иначе, и город-мечта для многих стал моим домом на долгие годы.
– Клара, – голос Дакниша вырвал меня из размышлений.
Я взглянула на этого хитрого, жестокого, умного мужчину, который смотрел на меня с таким пониманием и теплом, что это стало последней каплей. Я почувствовала, как снова увлажняются глаза.
Подонок Дорадо, он так хорошо чувствовал, как нужно себя со мной вести! Я заплакала, и от этого злость моя стала ещё сильнее.
– Как же я его ненавижу! Убийца! Скотина! – закричала я, выплёскивая накопившиеся эмоции. – Мой отец там, в стенах этого здания! Его мучают, и я ничего не могу с этим поделать!
– Клара, ты не виновата!
– Да как же не виновата!? Дакниш, я верила, что смогу убедить Ревокарта! В голове волей-неволей проскакивали картины, как мы вместе с Таиром… Картины нашего будущего… и мой сын… – от истерики я начала заикаться. – Знал бы ты, как мне больно!
Дакниш молча прижал меня к себе. От этого я стала плакать ещё сильнее, уже не зная, на кого злиться – на Дорадо, ставшего свидетелем моей истерики, или на Ревокарта.
Я врала самой себе – горечь мне принёс Таир Ревокарт, а Дакниш, наоборот, помогал не умереть от боли. Я крепко прижалась к груди своего помощника, не отпуская его, ведь знала: если сделаю это – сойду с ума.
– Он выбрал месть, – шептала я сквозь слёзы. – Он убьёт Ричарда, и я ничего не могу с этим поделать. Я буду жить с этим до конца своих дней.
– Ты не виновата.
– Только я и виновата! Если бы Ревокарт не искал на меня компромат, если бы…
– Если бы не любил тебя.
– Что ты такое несёшь?! – разозлилась я. – Ты что, не понимаешь?! Как смеешь говорить такое?!
Мне хотелось ударить Дорадо за эти его слова.
– Смею, Клара, потому что знаю: когда люди, без которых мы не можем жить, играют не по правилам, иногда мы готовы причинить им боль, лишь бы доказать свою правоту, – в его голосе послышалась усталость. – Ревокарт верит, что Рем Тебрис должен быть наказан, он действительно в это верит. Могу предположить, советник также надеется, что рано или поздно ты его поймёшь и простишь.
– Пусть повесится на этой своей вере! – ответила я сквозь рыдания.
Дакниш нежно гладил меня по голове.
Эти его небрежные движения успокаивали. Я затихла, думая обо всём и ни о чём. Хотелось спрятаться там, где темно и тихо, и никогда не выходить из этого места. Мне было некуда спешить, некуда бежать. Я больше не руководительница Тритонов, я – никто.
Машина ехала быстро и издавала лишь незначительный шум – новая модель.
– Знаешь, Дакниш, – я поудобнее устроилась у него на груди, – я бы никогда не подумала, что моя история закончится именно так.
– Разве она уже закончилась?
– А разве нет? Я вынуждена бежать из города, и ты прекрасно знаешь, в ближайшее время я вернуться не смогу.
Казалось, впереди меня ждала пустота, и лишь мысль о сыне успокаивала. Если бы не он – вполне возможно, я бы не пережила то время.
– Не дай Тритонам распасться, – обратилась я к Дакнишу, выныривая из размышлений. Мне хотелось напоследок сказать ему это. – Останови гноение, возьми под контроль систему.
Дакниш долго молчал.
– Я постараюсь… Ты планируешь когда-нибудь вернуться в Эпиры?
– Не в ближайшие годы. Моего отца скоро казнят, Тритоны перейдут к тебе – больше меня в этом городе ничто не держит.
– Клара, – Дакниш взял меня за руку, – ты всегда можешь вернуться в Эпиры и рассчитывать на мою помощь.
В тот день мы, впервые за много лет, перестали притворяться и позволили себе выдать наши настоящие эмоции. Дакниш был человеком, которому я доверяла, несмотря ни на что. Ну а он… он рискнул всем, чтобы помочь мне сбежать из Эпир, от Ревокарта, и раствориться в мире. Он – единственный человек на земле, знавший, куда я еду.
– Спасибо тебе.
Я слегка сжала его ладонь, размышляя о том, как много мне бы хотелось сказать. Хотелось попросить, чтоб берёг Амели и чтобы остерегался Ревокарта, который наверняка захочет отыграться за мой побег. Чтобы не переставал спонсировать благотворительные организации – это всегда было для меня важно. Так много всего хотелось сказать…
– Дакниш, что бы ни случилось – не рассказывай ему, где я…
– Никогда, – ответила Дорадо, глядя мне в глаза. – Я обещаю, Клара, он не узнает.
Я обернулась к окну, прощаясь с городом. Мне предстояла другая жизнь, другие обычаи и другой ритм. Я думала о том, как сильно буду скучать по меняющимся на глазах Эпирам, где живут такие разные люди: те, кто верит в доминирование голубой крови, и те, кто самостоятельно достиг вершин. Женщины, обитающие под крылом родителей, и другие, требовавшие свободы и отказывающиеся жить согласно чужим правилам.
– Прощайте, Эпиры, – прошептала я, а в следующую секунду наша машина резко свернула в переулок – именно там находился построенный по моему приказу много лет назад секретный проезд. Таким образом наша машина оторвалась от преследования и растворилась в глухих переулках самого величественного города в Конгрес-Магерах.
То был последний день существования Клары Дегенерис.
Частица пятая: Таир Ревокарт
228 год (Полтора года спустя)
Семнадцатилетняя девушка неуверенно шагала по тротуару, придерживая на голове норовившую улететь прочь шляпу. Широкие квадратные каблучки её туфель звучали громко и размеренно, и кто-то с хорошим слухом обязательно различил бы в этом стуке обрывистую мелодию. Но некому было слушать – девушка одинокой тенью шагала по широкой дороге, направляясь к причалу.