Вайолет Уинспир - Горек мёд

Поль на ходу сбросил туфли. Штормовые облака разразились громом, и молния осветила пенящиеся волны. Он мощными гребками приближался к судорожно поднимавшей над водой руки жене. В резком свете молнии мелькнуло бледное отчаянное лицо. Еще мгновение — и его руки сомкнулись вокруг Домини. Она бессознательно вцепилась в него. Поль поддерживал ее голову над водой, и сознание у нее немного прояснилось. Домини осознала, что это Поль, ее муж, — и покорилась.

Он держал ее и боролся с волнами, плывя назад, к пляжу. Когда он выбрался на песок, вода ручьями лилась с его вечернего костюма. Руки крепко держали Домини, трясущийся от холода и страха комочек, в прилипнувшем к телу, совершенно испорченном сине-белом платье. Песок хрустел под торопливыми шагами Поля, затем он поднялся по ступеням к вилле и вошел через высокие двери прямо в гостиную.

Домини шевельнулась в его руках, чуть слышно кашлянула и задрожала. Поль наклонился и посмотрел ей в лицо, с его волос полилась вода, и глаза ее широко распахнулись. Губы беззвучно зашевелились, она пыталась выговорить его имя, и он сказал почти нежно:

— Все в порядке, глупышка. Теперь ты в безопасности.

Он быстро прошел к камину и, не обращая внимания на то, что с них обоих струилась вода, положил Домини на жемчужно-белую кушетку и позвонил, вызывая Яниса. Когда Янис поспешно вошел в комнату, Поль стоял у кушетки на коленях и держал у рта дрожащей Домини бокал с чистым виски. Она отхлебнула и закашлялась от крепкого напитка, заметив, как с лица Яниса сошла обычная маска серьезности и как он уставился на них с Полем.

— Мы прогуливались по пляжу, и жена упала в воду, — отрывисто и сухо сообщил Поль. — Скажи Лите, что я велю ей сейчас же положить в постель жены грелку и приготовить для нее горячую ванну. И принеси мне толстый купальный халат. Ну же, поторопись!

Янис бросился в кухню и быстро на греческом объяснил Лите, что произошло. Взгляд ее острых темных глаз скользнул по его лицу.

— Нехорошо, Янис, что произошел такой несчастный случай, — заметила она. Не зря говорят, что те, кто поет до завтрака, будут плакать вечером.

— О чем это ты говоришь, женщина? — сердито взглянул на нее Янис, но она отвернулась к крану и наполнила водой большой чайник.

— Разве он не пел сегодня перед завтраком? — Лита покачала головой и нахмурилась. — И не странно ли, что молодые жена и муж гуляют на пляже, когда начинается шторм.

— Ты думаешь, они уже поссорились?.. — воскликнул Янис.

— Думаю, лучше поторопиться и принести ему халат, — заявила жена. Поспеши, а не то он будет кричать на весь дом.

После того как Янис принес халат, Поль сказал Домини:

— Я собираюсь снять с тебя промокшую одежду. Не сопротивляйся, а то еще больше выбьешься из сил.

Она совершенно обессилела и дрожала, как мокрый котенок, когда Поль снимал испорченное платье и белье. Взгляд его был совершенно бесстрастным, а прикосновения почти отеческими, когда он заворачивал ее в теплый, грубый на ощупь, мохнатый халат.

Его сочувствие странно успокаивало ее, казалось невозможным, что несколько минут назад он был так требователен. Поль поднял ее с кушетки, обхватив его шею, она спокойно лежала в его руках, пока он нес ее из гостиной и поднимался по лестнице в сиреневую спальню, где передал ее в руки Литы.

— Проследи, чтобы моя жена хорошо прогрелась в ванне, — попросил он, потом дай выпить горячего молока, чистого молока, так будет лучше. Мальтийский напиток не очень хорошо сочетается с виски.

Лита кивнула и отметила легкий упрек во взгляде, когда он желал своей невесте спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Поль. — Домини казалась крошечной и несчастной в свободных складках его халата, с мокрыми слипшимися волосами. — М-мне очень жаль, что я выбежала в шторм и мы оба в таком состоянии.

— Мне тоже жаль, — с особенным ударением протянул он. — В любом случае, забудь об этом и хорошо выспись. Увидимся утром.

Он быстро вышел в свою спальню, твердо прикрыв за собой дверь, и откинул со лба мокрые волосы. Через несколько минут к нему подошел Янис.

— Я приготовил для вас горячую ванну, сэр, — уважительно обратился он к хозяину.

— Что ты сказал, Янис? — Поль поднял мрачный взгляд, до того устремленный на ковер.

— Вы совершенно промокли, сэр. — Янис старался не казаться обеспокоенным, так как Поль терпеть не мог, чтобы вокруг него суетились. — Для вас приготовлена ванна.

— Спасибо, Янис. — Поль чуть улыбнулся и слегка пожал руку своего слуги, когда двинулся мимо него в ванную комнату.

Домини погрузилась в глубокий, сон, едва успев выпить молоко и выключить ночник. Спокойный сон длился недолго, а потом начались кошмары. Она бежала по холодному морскому берегу и слышала грохот волн, чувствовала, с каким огромным усилием ей приходилось вытаскивать каблуки туфелек из песка. Луна, казавшаяся злым лицом, следила из-за облака, и кто-то гнался за ней. Она поспешно оглянулась через плечо и увидела, что это огромный кот. Он мчался совершенно беззвучно, и глаза его жутко светились янтарным огнем. Домини вскрикнула от ужаса. Она была уверена, зверь разорвет ее, если догонит.

Он приближался, все время приближался, молчаливый и быстрый, и как раз в тот момент, когда он готов был кинуться на нее, она закричала.

— Домини, детка, что случилось? — разбудил ее голос. Кошмар отступил, и она увидела, что ночник включен, а над ней склонился Поль и обнимает ее плечи такими теплыми и такими ласковыми руками. — Девочка моя хорошая, — говорил он чуть обеспокоенно и в то же время насмешливо, ты часто кричишь во сне?

— Я кричала? — Она недоуменно моргала глазами, глядя на него в лиловом свете лампы, заметив, как растрепались во сне черные волосы у него на лбу, как распахнулась куртка темной шелковой пижамы, открыв треугольник темных волос на его широкой груди.

— Который час? — спросила она. — Почти утро?

— Совсем немного за полночь, — он сверкнул белыми зубами в веселой улыбке, — и я надеюсь, что Янис и его жена не слышали твоего крика.

Эти слова тронули ее сердце, и Домини невольно улыбнулась ему в ответ.

— Кажется, мне приснился страшный сон, — проговорила она. — Как странно. У меня с детства не было кошмаров.

Мгновение Поль смотрел на нее сверху вниз, потом присел на край кровати и ласково обратился к ней:

— Не я ли приснился тебе в этом страшном сне? Но разве ты не знаешь, Домини, что я никогда не смог бы сделать тебе больно? Разве ты не чувствуешь это?

Он взял ее руку и прижал к своей груди, там, где стучало его сердце. Ночник бросал на его сильное мужественное лицо фиолетовые отсветы, и Домини подумала второй раз за этот вечер, что он одинок и страдает от этого.

Она лежала неподвижно, глядя на него огромными синими глазами, и видела незнакомца, который, однако же, был ее мужем. На руке, которую он прижимал сейчас к своему непонятному, чужому и сложному сердцу, было надето золотое кольцо, утверждавшее его права на ее личность и жизнь. И все же не только из покорности данной клятве и его законным правам на нее она позволила ему обнять себя.

Когда Домини проснулась, солнечные лучи, проникавшие сквозь кружевные занавеси, заливали светом всю спальню, но еще несколько мгновений она не могла понять, где находится.

Она растерянно разглядывала очаровательную сиреневую комнату, потом заметила на прикроватном столике чайный сервиз. Домини остановила взгляд на подушке, на которой рядом с ней осталась вмятина, и моментально все вспомнила. Она замужем за Полем Стефаносом, красивым загадочным греком, владельцем огромной морской компании, у которого ее кузен, Дуглас, украл жуткое количество денег. Руки ее все еще помнили ощущение гладкой кожи, покрывающей стальные мускулы широких плеч Поля, память хранила незнакомые греческие словечки, которые страстно шептал ей Поль, покрывая поцелуями ее лицо и шею. Она помнила, что уснула в его объятиях.

Домини рывком села на постели и налила себе чашку чаю. С улыбкой начала пить, свернувшись клубочком и нежась на теплых подушках, и кольцо на левой руке поблескивало, как будто обещая то, о чем она все еще не осмеливалась думать.

Закончив пить чай, Домини встала и приняла ванну, потом надела белую шелковую блузку с широкими мадьярскими рукавами и узкие брюки.