Добрую половину дороги Марго без умолку поносила брата на чем свет стоит. Снова и снова вспоминала ему какие-то совсем уж детские обиды, просила Эль опять пересказать подробности их разговора. В конце концов, Эль удалось слушать ее в пол уха, отвлекаясь на мелькающую на табло в вагоне рекламу.
Максимилиан прав — у нее нет запасного плана. Нет даже намека на запасной план. Она позволила себе забыться и поверить, что хотя бы сейчас удача не отвернется и вопрос с ее стипендией — дело решенное. А ведь это даже не призрачная надежда, это меньше, чем тень призрачной надежды. Она фактически сбежала от отца, не сказав ему, куда собирается. Он вообще не знал, куда и каким образом собирается поступать дочь. Все, что его интересовало — чтобы Эль всегда была рядом, на случай, если он снова по-крупному проиграет в покер и она останется единственной стоящей ставкой. Или расплатой за проигрыш. Совершенно очевидно, что даже после возвращения уже ничего не будет, как раньше. Пожив вдали от пьяного безумства и запаха марихуаны, без которой не начиналось утро отца, Эль точно знала — возвращение сломает ее.
— Пятая авеню, Габриэль Кромби, — громко продекламировала Марго, когда они окунулись в бесконечную реку человеческих тел, шум тысяч голосов и обжигающий неон вывесок и лайтбоксов. — Мать говорит, что если на земле и существует рай для шопоголика — то вот он, во плоти.
Габриэль с трудом перевела дыхание, завертела головой, словно ребенок, впервые познавший способность видеть окружающий мир. Возможно, Александра Ван Дорт не так уж не права: если бы она, Эль, хотела куда-то попасть после смерти, то именно сюда: в этот шум, грохот, отдаленные звуки музыки и умопомрачительную энергию. Жизнь здесь била фонтаном даже в полдень, и каким-то непостижимым образом проникала в каждую клеточку тела, подчиняя и отравляя самым желанным ядом на свете.
«И как ты будешь жить без всего этого, Эль, когда придется возвращаться? Что будешь делать, вспоминая этот драйв, валяясь после побоев на полу отцовского трейлера?»
Эта мысль крутилась в голове постоянно, куда бы они с Марго ни пошли. Подруга не соврала, обещая совершить грабеж каждого магазина и потратить так много, как сможет. Она носилась по бутикам, подолгу пропадала в примерочной, выходя то в костюме девушки из джерси, то в чем-то настолько провокационном и открытом, что Эль невольно начинала краснеть вместо нее. Марго порывалась заставить ее примерить хоть что-то, но Эль находила предлоги, чтобы отказаться: «Это совсем не в моем стиле», «Для этого у меня слишком мало груди», «Просто не нравится». К счастью, шоппинг полностью поглотил Марго и та не слишком обращала внимание на то, что именно кроется за этими отказами.
На самом деле Эль до зубной боли хотелось хотя бы одно красивое платье для себя: черное с провокационно оголенной спиной или классическое короткое красное из такой тонкой ткани, что в нем она наверняка бы чувствовала себя обнаженной. Хотелось белоснежные туфли от Джимми Чу, на тонком, как первозданный грех каблуке и украшенные «Сваровски». Но от мысли о том, что за все это заплатит Макс, становилось дурно. То-то он позлорадствует, найдя подтверждение своей теории об истинной причине их с Марго дружбы.
Если выбирать между острой потребностью хоть раз в жизни почувствовать себя Золушкой или перспективой снова натолкнуться на его снисходительный взгляд а-ля «Ну вот, я оказался прав и всему виной деньги», то выбор казался непристойно очевидным.
— А вот здесь нас ждет настоящее наслаждение, — с придыханием прошептала Марго, когда ее неудержимые, не знающие усталости ноги привели их к ювелирному салону «Tiffany». — Мы не уйдем без украшений.
Эль кивнула, про себя зная, что ступает на еще одну неприятную территорию. И оказалась права: как только они вошли внутрь, Марго тут же забыла о ее существовании. Переключившись на блеск безупречных в своей красоте драгоценностей. Эль с облегчением выдохнула и, поблагодарив услужливого консультанта за помощь, отошла подальше от сверкающих манящих витрин. К счастью, здесь был целый уголок с мягким диваном и креслами, и огромной стопкой глянцевых журналов. А еще здесь было занято.
— Я не помешаю? — Эль неловко покосилась на парня, который без интереса механически листал толстый красочный журнал.
Он оторвался от своего занятия, посмотрел на нее любопытными ярко-синими глазами. Наверняка это контактные линзы, у человека просто не может быть такого невозможного цвета глаз. Он словно похитил кусочки неба в морозный зимний день.
— Полагаю, кресла не против такой компании, — сказал он с приветливой улыбкой.
Эль уселась в кресло, едва поборов желание подогнуть колени к подбородку. Дурацкая детская привычка, неискоренимая, как и страсть к чтению.
Пока парень продолжал листать журнал, она потихоньку оценила посетителей магазина. Интересно, кого из них он ждет? Девушка в ультракоротком платье и совершенно безвкусных «лодочках» выглядела слишком нелепой, чтобы быть его подружкой. Сам парень даже в простых джинсах и рубашке выглядел так, словно только что сошел с подиума. Его длинные светлые волосы были собраны в неаккуратный, но идеально идущий ему пучок на затылке, редкие пряди спадали вдоль лица. Пожалуй, довольно мягкого лица, без острых линий и контуров. Не мужественный спаситель обездоленных, но рыцарь на белом коне, который не побрезгует спеть серенаду под окном.
— Я — Джонатан. — Он дружелюбно улыбнулся и протянул руку для рукопожатия. — Джонатан Эванс.
Эль поняла, что так увлеклась, представляя его в образе сказочного принца, что таращилась на незнакомца до неприличия долго. Он не мог этого не заметить.
— Прошу прощения, просто… — Что просто, она так и не придумала, поэтому ответила на рукопожатие. — Габриэль Кромби. Очень приятно. У тебя замечательная… прическа.
— А у тебя замечательные пальцы. — Он подержал их в ладони чуть больше положенного, отпустил и тут же поинтересовался: — Ну и с кем ты здесь?
— С подругой, — Эль кивнула в сторону Марго: так как раз примеряла очередное кольцо и выглядела озадаченной. — А ты?
Она проследила за взглядом нового знакомого: он остановился на статной женщине, одетой в элегантную «тройку», с лаконичной прической и туфлями на устойчивом приземистом каблуке. По возрасту женщина как раз годилась ему в матери, но мало ли что. Эль предусмотрительно оставила комментарии при себе.
— Моя мать, — разъяснил Джонатан. — Как сорока: не может устоять перед блеском стекляшек. А ведь порядочная католичка.
— Эти стекляшки стоят столько, что грешно их не любить, — пошутила Эль.
— Да, пожалуй. Почему ты не предаешься этому греху?
— Потому что мои желания не совпадают с моими возможностями. — Она не видела смысла расшаркиваться перед человеком, которого видит первый и последний раз в жизни. А простая болтовня магическим образом теснила на задний план дурное послевкусие утреннего разговора. — Кроме того, мне такие вещи и носить-то некуда.
Похоже, откровенность пришлась ему по душе: Джонатан одобрительно закивал и, наконец, отложил в сторону бесполезный журнал.
— Чем ты занимаешься, когда не ходишь с подругой по магазинам?
— Пишу книгу, поступаю, предаюсь бессмысленным мечтам.
— Книгу? Очень интересно. И о чем она?
Стоило Эль открыть рот — и время понеслось галопом. Она говорила и говорила, а собеседник случал и слушал, даже выглядел искренне заинтересованным. Он почти не перебивал, как будто знал, что ей нужно выговориться. И все же, когда в их разговор вторгся голос Марго, Эль только-только вошла в раж. Остановится сейчас казалось настоящим издевательством.
— Рада, что ты не скучала без меня, — скупо бросила Марго и окинула Джонатана придирчивым взглядом. Как будто искала изъян, за который следовало немедленно уцепиться. — Твой новый друг?
— Марго — Это Джонатан Эванс, Джонатан — это Маргарита Ван Дорт, — игнорируя очередной перепад настроения Марго, представила их друг другу Эль.
— Ван Дорт? — Джонатан прищелкнул языком, когда вспомнил, откуда ему знакома эта фамилия. — Максимилиан — твой …? — Он выдержал паузу, предлагая Марго самой обозначить, кем ей приходится Макс.
— Мой брат, — неохотно и недружелюбно ответила Марго. Поманила Эль взглядом, недвусмысленно намекая, что предпочитает избегать этой компании.
Эль поднялась, посмотрела на Джонатана с немым извинением. Тот встал следом, выудил из кармана телефон.