— Ты привезла ее сюда, Маргарита, надеясь, что на чужой территории девчонке ничего не останется, кроме как поддаться тебе. Запихнула в свою чертову «идеальную жизнь», надеясь, что склонишь к сексу если не из чувства благодарности, то потому что Габриэль будет тебе со всех сторон обязанной.
— И что с того? У меня был хороший учитель, Макс — ты. Мы с матерью всю жизнь существуем в тени твоей величайшей благосклонности: одобрит ли Макс то, разрешит ли это, согласиться ли одолжить парочку своих натасканных адвокатов. Бл*дь, мы все — твои марионетки!
— Не припоминаю, чтобы кто-то из вас жаловался раньше.
— Можно я пойду? — Эль на слабых ногах шагнула к двери, стараясь не обращать внимания на то, что пол шатается под ногами, словно неустойчивая платформа для цирковых фокусов.
Никто не пытался ее остановить.
Быстрее, прочь отсюда. Из библиотеки, из дома, туда, где она сможет нормально дышать.
Практически не видя дороги, Эль вышла на улицу, остановилась, чтобы выдохнуть. Хотелось кричать, вопить, ругаться. Сделать хоть что-то, чтобы избавиться от напряжения. Но не делать же это здесь, под пристальным взглядом охранника и прицелом нескольких камер слежения.
За воротами улиц растекалась в бесформенное пятно: куда хочешь — туда и иди. Хорошо бы, конечно, пойти туда, где не будет Ван Дортов с их «глубокими семейными секретами и сложными отношениями».
Эль побежала вниз по улице, постепенно набирая темп. Бежала так быстро, что ветер свистел в ушах. Вот только даже когда он без сил уселась на первую же встречную лавочку, дурные мысли так и остались при ней. Похоже, на этот раз потребуется больше времени, чтобы взять себя в руки и в который раз осознать, что для таких, как она, жизнь все-таки дерьмо.
Она пришла в себя, когда на небо наползли сумерки, и тусклые звезды слабо пульсировали за рваными, пророчащими дождь облаками.
Натруженная нога ныла от тупой боли.
«Ну и что ты будешь делать?» — напомнило о себе отчаяние.
Если бы все было так просто и однозначно: переехать в гостиницу, запереться от мира в четыре стенах, где ее никто не сможет достать, и сосредоточиться на том, какое будущее строить в случае провала со стипендией.
— И чем я только думала?
Жалеть себя она точно не будет. Сама виновата: надо было думать головой, а не гоняться за мечтами. Если бы мать была жива и могла влезть ей в голову, то от души посмеялась бы над своей нерадивой дочерью.
«Но она не жива».
Когда рядом затормозила машина, Эль насторожилась. Район, хоть и приличный, но на улице же темно, вокруг ни души и она, кажется, понятия не имеет в какую сторону идти, чтобы вернуться в особняк Макса. И кричать, наверное, тоже бесполезно — отсюда даже ни одного дома не видно, зато впереди, метрах в десяти, как раз начинается парк. И хоть он достаточно освещен, но…
— Габриэль? Я думал, мне померещилось.
Когда водитель подошел ближе, Эль сразу узнала его невероятно-голубые глаза. И с облегчением, будто скинула тяжелую ношу, выдохнула.
— Привет, Джонатан. — Они стояли достаточно близко, но Эль все равно заме-то помахала в знак приветствия. И брякнула: — Если что — я просто гуляю.
— Я так и понял. — Парень задумчиво осмотрел ее с ног до головы. — Надеюсь, у тебя все хорошо?
— Да, все в полном порядке, — слишком быстро и слишком беззаботно ответила она.
— Ага, обычно именно так и выглядят люди у которых все в порядке, — не поверил Джонатан. — Я живу здесь неподалеку. Если могу чем-то помочь…
— Никаких проблем. Вообще.
— И все же позволь мне не поверить в это, хотя ты можешь остаться при своем мнении. Где твоя подруга? — Он осмотрелся.
— Полагаю, что у себя дома.
— Я могу тебя подвезти.
— Спасибо, не стоит.
— Мне совсем не сложно.
— Я не хочу сейчас туда ехать, — по словам проговорила Эль и снова тяжело опустилась на скамейку. — Просто хочу немного побыть одна. Нет никакой необходимости за меня волноваться.
Джонатан кивнул и вернулся к машине. Эль подумала, что самое время остановить его, но парень вовсе не собирался оставлять ее одну. Вернулся с пледом.
— В это время суток здесь быстро холодает. Глазом моргнуть не успеешь, как продрогнешь до костей. Не возражаешь?
Он потянулся к ней с намерением завернуть в плед и Эль приняла помощь с немой благодарностью. Судя по сочувствию на его лице, у нее до безобразия жалкий вид.
— Значит, лучший выпускник Йеля? — чтобы как-то разбавить неловкую тишину, спросила она.
Джонатан сперва удивленно вскинул бровь, а потом кивнул, очевидно соглашаясь со своими же мыслями.
— Видела статью?
— Ага. Хорошее фото.
— Пожалуй, это все, на что я оказался способен после того, как в нашем доме появились журналисты, камеры и диктофоны. Чувствую себя до чертиков неловко, когда приходится давать интервью и говорить какие-то умные пафосные речи, чтобы потом не было еще более стыдно перечитывать свой бред уже с отпечатанных страниц.
— В таких случаях прежде чем соглашаться на интервью, следует оговорить, что они опубликуют его только после согласования, — подсказала Эль. — Не все журналисты на это соглашаются, но обычно, можно согласовать нюансы, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.
— Ничего себе, — Джонатан одобрительно улыбнулся. — Дай угадаю — ты тоже будущая журналистка?
— Если повезет, то да.
— Повезет?
Эль помахала, мол, ерунда, не о чем говорить.
— Как скажешь, — не стал настаивать он. — Может быть, есть какие-то другие темы, на которые ты согласна поговорить откровенно или мне никак не обойтись без сыворотки правды?
— Всегда думала, что она сущствует только в фильмах.
— В фильмах, и в моем кармане. — Джонатан деловито похлопал себя по нагрудному карману простой клетчатой рубашки. — Ношу на случай, если повстречаю неразговорчивую красотку, и она откажется дать мне свой номер.
Он достал из кармана джинсов телефон и записал под ее диктовку. Когда Джонатан тут же нажал «вызов», Эль замахала руками.
— Я забыла его дома, — сказала смущаясь.
— Ничего, зато, когда вернешься, у тебя будет и мой номер тоже. Послушай, я понимаю, что возвращаться тебе не хочется, но мы могли бы, например, где-нибудь перекусить. Клянусь, что не маньяк, — он по-скаутски сложил пальцы и разве что не вытянулся по струнке. — Здесь неподалеку есть очень уютное место, там готовят потрясающий чай и фитнес-сладости. И веганскую выпечку, если вдруг ты…
— О нет, я абсолютно плотоядна. — Эль оскалилась, изображая хищника.
— Значит, договорились?
Эль собиралась сказать «нет», вежливо извиниться, что вмешалась в его планы — ведь он же куда-то ехал в девятом часу вечера? Но вместо этого просто кивнула, принимая предложение. В конце концов, альтернативой приятной компании Принца, как она мысленно окрестила своего нового знакомого, была лавочка в пустом парке. И следующая встреча в нем могла быть отнюдь не такой же приятной. Кроме того, за то время, что она проведет с Джонатаном, Марго и Максимилиан должны выяснить отношения, прийти к взаимопониманию и, наконец, перестать использовать ее в качестве трофея в их семейных баталиях.
Ехали они, впрочем, довольно долго. Эль помнила, что в этом районе были одни только особняки, а светская жизнь и магазины, располагались дальше. Одолженный Джонатаном плед оказался весьма кстати, потому что температура стремительно падала. Глядя, как Эль потихоньку стучит зубами, парень скорректировал климат-контроль и включил подогрев сидений.
— Это очень зря, — пошутила она, когда согрелась настолько, что начала безбожно зевать. — Так я, чего доброго, притворюсь бездомно кошкой и засну прям здесь.
— Это угроза или обещание? — Джонатан на мгновение отвлекся от дороги и окинул спутницу взглядом, в котором прыгали чертики. — Мать все время говорит, что нам не хватает домашнего животного. Раньше мне ее затея взять кошку из приюта казалась бредовой, но я ничего не имею против такой… гммм… кошечки.
— Учти: я отвратительно мяукаю. — Она делано сморщила нос, как будто в самом деле огорчилась.
— В таком случае придется поить тебя исключительно молоком.
Эль позволила себя расслабиться, насладиться каждой минутой теплого разговора и уютного кожаного кресла. Безрассудно и глупо: ей бы думать о будущем, строить планы, что делать дальше и как выживать, а вместо этого она наслаждается бессмысленной болтовней. Марго, наверное, три шкуры с нее спустит, когда она вернется. Ну и что с того? Раз в жизни можно поддаться маленькому безумству.