— Хорошо. Наша гостья уже встала?

— Да, минут десять назад. Я проводил ее на кухню.

— Зачем?

Макс сам удивился собственному вопросу. Проголодалась, наверное, зачем еще идут на кухню?

— Полагаю, она хотела что-то приготовить.

— Кому?

— Себе… — на лице Сэмюеля появилось выражение растерянности. — Она сказала, что хочет банановых панкейков на завтрак. Я сказал, что передам ее пожелание месье Градену, но ваша гостья попросила разрешения сделать их самой. Я не возражал. Месье Граден, насколько могу судить, тоже.

Макс пожал про себя плечами. Тина никогда не готовила самостоятельно, да и Марго, насколько он знал, максимум, на что была способна, — настрогать бутербродов. Женщины его окружения вообще не особенно торопились на кухню, предпочитая выказывать свое к нему расположения иными способами.

Нет!

Еще не хватало, чтобы Эль взбрело в голову приготовить для него завтрак. Да, она действительно волнует его, но вся эта романтическая ерунда с ее стороны будет совсем некстати. Хотя… с чего бы ей стараться для человека, который ее обидел? Только идиот не поймет, что в его доме девчонка чувствует себя, как рыба на сковороде. Была бы возможность — давно бы сбежала.

— Все хорошо? — Голос Сэмюеля вырвал его из размышлений. — Мне не следовало позволять ей…

Макс усмехнулся, отмахнулся рукой.

— Все хорошо. Ты поступил правильно. Пойду, посмотрю, что там творится.

Он вернулся в дом и тихонько направился к кухне.

«Идиот — он и есть идиот. Крадется в собственном доме».

[1]Волчья яма — ловушка для добывания диких животных. Углубления в земле в виде усечённых конусов глубиною в рост человека (1,75 метра), диаметром по дну 0,5–0,7 метров, с вбитыми в дно короткими, заострёнными наверху кольями, расположенными в шахматном порядке в 4–5 рядов. Сверху волчья яма маскировалась (википедия)

Макс заглянул в кухню и тут же встретился взглядом с Клодом — французом, который уже не первый год работал у него личным поваром. Предвидя реакцию Клода, Макс вскинул палец к губам, призывая того молчать. Эль стояла спиной немного в стороне от варочной панели и что-то размешивала.

Француз вскинул на нанимателя удивленный взгляд. Макс развел рукам и вошел в кухню, жестами давая понять, что сегодня больше не нуждается в его услугах. Клод посмотрел сначала на него, затем на Эль, затем поджал губы, покачал головой, что-то произнес себе под нос на французском и вышел.

— Привет, — негромко произнес Макс, надеясь, что не напугает гостью.

Эль резко обернулась, ее глаза расширились, заметались по кухне.

— Добро утро, — проговорила неуверенно. — А где мсье Граден?

— Я его уволил, — отмахнулся Макс. — Зачем мне такой повар, если мои гости сами вынуждены готовить.

— Уволил?! — В голосе Эль звучало неприкрытое удивление. — Нет! Я же сама… — она осеклась, увидев самодовольную ухмылку Макса. — Обманул меня, да?

— Немного, — улыбнулся тот. — Не думал, что ты сразу поверишь.

— А я и не поверила, — насупилась было Эль, но почти тут же потупилась. Ее щеки заметно покраснели.

— Прости, если помешал, но мне жутко интересно. Правда. Что ты тут делаешь?

— Что девушка делает на кухне? — вскинула брови Эль.

— Я к тому, что у нас же есть первоклассный повар. Или он все-таки не столь хорош в готовке, как я думал?

Гостья снова уставилась в пол, разглядывая свои странные тапки… тапки — она их сегодня впервые одела? Большие и лохматые, как два меховых шарика, к тому же с ушами, глазами-пуговицами и носом.

— Какие звери… — взгляд Макса потянулся выше, по оголенным ногам, чуть задержался на коленках, поднялся до коротких свободных шортиков, по животу, едва прикрытому топом, остановился на груди.

Габриэль выглядела одновременно и сексуально, и невинно. Почему-то сейчас Максу она напоминала одуванчик — едва дотронься, дунь — и исчезнет, как мираж.

Эль поежилась под его взглядом, переступила с ноги на ногу. Руки ей явно мешали — девчонка просто не знала, куда их деть.

Смешная и неопытная…

Макс почувствовал, как в штанах становится непокойно.

Неопытная…

Да, он бы мог ее научить… так многому.

— Завтракать будешь? — тихо проговорила Эль.

— Только если это будут те самые знаменитые панкейки, — улыбнулся он. Усилием воли заставил себя перестать раздевать ее взглядом и усаживать прямо на стол, чтобы раздвинуть ей ноги и попробовать на вкус.

Девчонка сразу оживилась, перестала пялиться на свои лохматые тапки.

— Ты ешь бананы? — спросила несколько поспешно, как показалось Максу.

— Утром я ем все.

«Особенно люблю краснеющих девственниц…»

Эль ответила ему улыбкой, развернулась к столу.

— И я тебе помогу, — Макс быстрым шагом направился к ней, — даже если ты против.

Уж лучше чем-то занять руки и отвлечься, чем пялиться на ее задницу, как подросток с острым приступом спермотоксикоза.

— Ты умеешь готовить? — Эль посмотрела на него с недоверием.

— Нет. Но отлично умею помогать.

— А как же пробежка?

— Что ж, придется пропустить, — вздохнул Макс. — Это же будут диетические панкейки, правда?

— Нисколько, — показала ему язык Эль. — Съешь такой — и сразу станешь толстым. Придется весь гардероб менять.

— Тогда ты съешь в два раза больше. Ну, что мне делать?

— Для начала помыть руки. Тесто у меня почти готово. — Она показала ему глубокую прозрачную чашу, в которой плескалось нечто не особенно аппетитное.

Макс повиновался.

— Теперь нам нужен банан. Нет — два.

— Может, три? — Макс раскрыл холодильник, придирчиво осмотрел полки.

— Можно даже четыре, но два придется съесть тебе. Не забудь их тоже помыть.

А ведь насколько она изменилась, когда попала в спокойную и обыденную атмосферу. Куда только делась вся зажатость? И голос уверенный. Командует им, словно бойкая женушка.

— Готово. — Макс протянул пару бананов.

— Теперь надо сделать из них кашу.

— Сварить что ли?

Эль посмотрела на него, как на идиота.

— Нет — просто размять хорошенько. Чтобы не было комков.

Она взяла банан, быстро очистила и, разломив на несколько частей, принялась разминать прямо в руках. Вот так запросто — не стесняясь и не обращая внимания на озадаченную физиономию Макса.

— Ты можешь использовать вилку, — посмотрела на Макса с хитрым прищуром, будто разрешала откусить от самого вкусного в мире торта.

— Ты так и не сказала, почему вдруг пришла сюда.

Эль мягко улыбнулась своим мыслям, пожала плечами. Затем обвела кухню взглядом.

— Я скажу глупость, но ты сам меня вынудил.

Макс молча ждал продолжения.

— Для меня это как музей. Ты только ничего плохого не подумай. Я просто хотела посмотреть на хорошую кухню. А твой повар оказался так любезен, что не прогнал меня и даже позволил немного помешаться у него под ногами.

— Я думал, музей — это картины.

— Ну, картины — само собой. И вообще, — она посмотрела на него, непроизвольно поднесла ко рту измазанный в банане палец, облизала его, — я просто любопытная гостья, со мной держи ухо востро.

Макс не мог не проследить, как ее язык обхватывает один палец, другой, как скользит, слизывая сладкие остатки пюре.

— Чего? — остановилась Эль. — Ой, прости. Плохая привычка, и, боюсь, ее не искоренить.

Она отошла к раковине, включила воду.

Макс только усмехнулся про себя. Плохая привычка? Вот уж нет! Отличная привычка. Это заводит и будоражит воображение. Возможно, он больной озабоченный ублюдок, но вместо пальцев ее язык мог бы…

«Нет! Нет!»

— Как твой банан? — как ни в чем не бывало, спросила Эль.

— Отлично, так и просится в рот, — брякнул он, не думая.

Габриэль странно серьезно на него посмотрела, на что Макс тут же показал ей тарелку с готовым банановым пюре.

— Очень хорошо. Осталось все перемешать и можно жарить. Ты когда последний раз жарил… — понимает ли она всю недосказанность своей фразы? — что-нибудь?

Будь они знакомы несколько ближе… совсем близко, до состояния одновременного оргазма, этот разговор мог бы получиться крайне забавным — мог бы даже стать прелюдией к куда более интимному завтраку.