— Спасибо, что доверилась, — отозвался Макс.
Ей показалось, или в его голосе появились низкие нотки совсем как вчера, когда он шептал ей на ухо игривые слова успокоения? Эль сглотнула.
— Я хотел убедиться, что у тебя все в порядке, — сказал он после секундной паузы. — И что ты никуда не делась. Мне бы не хотелось, чтобы ты чувствовала себя неуютно.
Она чувствовала себя еще как неуютно, но говорить ему об этом казалось настоящим свинством.
— Я проспала часов до девяти. Давно такого не было.
Макс негромко рассмеялся в трубку, выуживая из нее вновь возникшую неловкость.
— Очевидно, что-то в моем доме благоприятно влияет на твое душевное состояние. Уверена, что это не храпение Сэмюеля?
Его деланная серьезность и плохо замаскированное озорство заставили Эль подхватить игру.
— Честно говоря, я была уверена, что по ночам он просто превращается в волшебного доброго монстра из диснеевского мультфильма.
— Предлагаю тебе ни в коем случае не проверять это самой, Габриэль Кромби. Мало ли кто еще бродить по моему дому пока я пытаюсь вытрясти из самураев проклятый контракт.
— Они наверняка близки к поражению.
— Мне льстит твоя вера. — На заднем фоне послышались какие-то голоса и японская речь. Макс с сожалением выдохнул. — Я прилечу послезавтра.
— И с контрактом, — подхватила она.
— Еще созвонимся, Габриэль.
Она еще долго смотрела на потухший экран телефона, воскрешая по фразам весь их короткий разговор. Макс мог и не звонить, но нашел время для нескольких фраз. Этот разговор теплом растекся под кожей.
Что между ними происходит? То, что ее к нему неудержимо тянет, было совершенно очевидным. Он был слишком привлекательным, слишком мужественным и обаятельным одновременно, и с ним она чувствовала себя в безопасности. Безопасность. Чувство, которого она не испытывала ни с одним из членов собственной семьи. И которое испытала рядом с человеком, которого в больше степени знала из интервью в журналах и рассказах его сестры. Да они и знакомы-то всего несколько дней!
Тем не менее, их знакомство нельзя назвать обыденным. Тем более, после вчерашнего потрясающего оргазма, который он подарил ей всего лишь пальцами. И все же, совершенно ясно, что для нее все произошедшее значит куда больше, чем для него. Естественный порядок вещей: у него она далеко не первая, а вот он для нее, сам того не зная, стал первым мужчиной, который зашел так далеко.
Домой Эль вернулась ближе к вечеру, с полностью посаженным аккумулятором в фотоаппарате, несколькими сотнями снимков и отличным настроением. Сэмюель поинтересовался, будет ли она ужинать, но Эль наотрез отказалась пользоваться услугами повара. Что и говорить — кухня Макса покорила ее едва ли не так же сильно, как и он сам.
После перекуса она разобрала фотографии, удалив основательную часть, а то, что пережило критический взгляд, сохранила в папке «Посмотреть еще раз». Практика показывала, что после еще парочки просмотров на свежую голову, чистки переживет не больше пары десятков снимков. Зато каждый станет для нее не просто запечатленными пикселями, а ее личным маленьким воспоминанием. Если с поступлением ничего не выгорит, она сможет по крайней мере пересматривать фотографии, вспоминая, что однажды в ее жизни было все это.
Потом была работа над книгой. Работа настолько увлекла ее, что когда Эль, наконец, закрыла свой старенький видевший виды ноутбук, часы показывали половину третьего ночи. В телефоне висело сообщение от незнакомого номера, но по его содержанию Эль сразу узнала отправителя.
«Привет, надеюсь, я не очень поздно? Как ты?» — написал Джонатан Эванс. Дата отправки сообщения значилась половиной десятого вечера.
Эль положила себе не забыть ответить ему завтра.
Будильник разбудил ее в шесть тридцать утра. Быстро приняв душ, Эль отправилась на пробежку. Не то, чтобы она страдала маниакальной тягой к спорту, но если выдавалась возможность дать телу встряску, никогда ею не пренебрегала. Перед тем, как уйти, предупредила Сэмюеля — интересно, во сколько же он вставал, если даже в семь утра уже был при полном параде? — что отлучится на полчасика, оставила телефон и вышла на улицу.
Денек обещал быть солнечным.
Она успела отбежать на несколько кварталов, когда обратила внимание, что за ней потихоньку следует старый «мустанг». Эль несколько раз оглядывалась, чтобы убедиться, что машина действительно следует за ней. Она уже собиралась свернуть на соседнюю дорожку и вернуться домой, когда «мустанг», чихнув облачком черного дыма из выхлопной трубы, резко обогнал ее и прижался к обочине. Водитель лениво выбрался наружу. Он щурился на солнечном свету и лениво пожевывал зубочистку, а его джинсовый костюм, хоть и выглядел новым, был порядочно потрепанным. Как будто мужчина носил его не снимая с самой покупки.
Эль мысленно громко и совсем не прилично выругалась.
Проклятье! Как он нашел ее?
— Ну и где теплые объятия для любимого папы? — Айзек Кромби театрально развел руки, но, когда стало ясно, что Эль не спешит в них хлопнуться, передернул плечами и заложил пальцы за пояс джинсов. — О’кей, тогда ограничимся обычным приветствием. Здравствуй, дочь.
— Что ты тут делаешь?
— Зачем сразу так грубо?
— Откуда ты узнал, где я? — Эль продолжала пятиться, одновременно не упуская из виду его ладони на ремне. Ошибиться она не могла — это был тот самый ремень, которым отец несколько раз порол ее за то, что она отказывалась выполнять его требования заняться сексом в качестве уплаты его долга.
— Моя единственная любимая дочь исчезла. — Мужчина скорчил почти правдоподобную расстроенную мину. — По-твоему, я должен был сидеть и ждать известия о твоей кончине?
— Это очень в твоем духе, — ответила она. Сделала два шага назад, отец сделал столько же вслед за ней.
— Рад, что ты помнишь, что в моем духе, а что — нет. Надеюсь, это сэкономит нам время. Не люблю, знаешь ли, болтать пространными фразами.
Кто бы сомневался, что ублюдок появился здесь не просто так. Эль скрутило живот от всевозрастающего ощущения опасности. Стараясь не выдать себя и не спровоцировать отца действовать быстрее, она бегло оценила окрестности. Впереди — пар, вокруг — лужайки, дома остались так далеко, что даже если она сорвет горло в крик, ее никто не услышит. Отец определенно знал, где устроить ловушку.
И все же, как он тут оказался? Наверняка подкарауливал ее неподалеку от дома.
— Что тебе нужно? — Эль старалась держать «лицо», хоть внезапная паника почти сковала ее мышцы. — Должна быть причина твоего появления на другом конце материка.
— Причина, конечно, есть, — не стал отпираться он. Но и своими планами делиться не спешил: просто скользил по ней оценивающим взглядом.
Эль прекрасно помнила это выражение на его лице. И те воспоминания вряд ли можно было назвать «приятными». Очевидно, что и в этот раз его визит не принесет ничего хорошего.
— Ты хорошо выглядишь, — сказал Айзек, выуживая изо рта пожеванную зубочистку. — Посвежела, румянец на щеках появился. Надо же, а я всю жизнь думал что ты уродилась бледнющей и конопатой.
Эль предпочла отмалчиваться. Если его не провоцировать, может быть, все обойдется? Не станет же он пороть ее прямо на улице?
— Я очень недоволен твоим бегством, Эль. — Мужчина покачал головой, но в его сожаление не поверил бы и слепой. — Знаешь, каково это: узнать, что единственная кровинка исчезла? Да я чуть пол штата на уши не поставил, чтобы разузнать, куда подевалась моя золотая девочка.
Золотая? Он называл ее так, когда хотел подчеркнуть, что может выручить за нее приличную сумму.
— Я в порядке и у меня все хорошо, — продолжая держать дружеский тон, ответила Эль. Ребенок в ней продолжал верить, что даже в таких больных ублюдках, как Айзек Кромби, может быть хоть капля любви к собственной дочери. И что этой капли окажется достаточно, чтобы остановить его совершения очередной гнусности. — Мне жаль, что я не сказала. Просто… все произошло так быстро, а ты был занят, и я не хотела беспокоить тебя по пустякам.
— Охотно верю, что ты не хотела рассказывать любимому папашке, что сорвала джек-пот. — Айзек растянул губы в широкой недоброй улыбке. — Зачем же говорить, что ты тягаешься с миллионером? Зачем вообще вспоминать о том, что у тебя, бл*дь, есть обязательства передо мной.