– Что не могу найти свою машину…
– Тебе что, не на чем было доехать? Ты старый немощный дед? Надо было прыгнуть на велосипед, поставить рекорд скорости и примчаться к ней. Вызвать такси, наконец! И что она ответила тебе?
– То же, что сказал сейчас ты!
– То же самое?
– Ну да!
– И ты еще удивляешься?
– Я хотел на ней жениться, правда, Ричи, не смейся. Я уже все это хорошо представлял себе. Предложение руки и сердца на берегу реки, шампанское, ночь любви…
– А о ней ты не подумал!
– О ком?
– О ночи любви, парень! Ну и глупец же ты! Из ничего не возникает ничего!
– У меня есть книга о женской психологии. В ней написано, что женщин иногда надо отпускать на свободу. И будто в них всегда сидит страх потерять то, что они имеют. Так что же случилось?
Принесли новую порцию пива.
– Что случилось, ты видишь уже сейчас, мой дорогой. Что касается свободы, Линда хорошо поняла, но что касается страха потери, про это она, видимо, забыла прочитать!
– Ты считаешь меня дураком? – Эти слова Дирк произнес так громко, что люди, сидящие за соседним столиком, обернулись.
– Мне жаль, но ты сам похоронил свою любовь! А вот то, что гробовщиком стал Гюнтер, не укладывается в моей голове! – Ричи потер лоб. – Он и Линда – нечто несовместимое!
– Я бы с удовольствием отвесил ему хорошую оплеуху!
– Гюнтер сильнее тебя!
– Я думал, ты мне друг!
Ричи наморщил лоб.
– Мы придумаем что-нибудь вместе. Надеюсь, что-то придет в голову. Но сначала я должен поесть!
Следующая неделя началась в Рёмерсфельде безоблачным небом и небывалым всплеском деловой активности. Гюнтеру пришлось провести предыдущую ночь дома, потому что там висели его костюмы, лежали выглаженные рубашки, стояли начищенные ботинки. Все это необходимо ему для очередного рабочего дня в связи с предстоящей встречей с банковскими работниками по поводу продажи недвижимости акционерному обществу в Лихтенштейне. Он ночевал в гостевой комнате, чтобы показать Марион установленную между ними границу, но когда утром начал искать в своем платяном шкафу бело-голубую рубашку для только что подготовленного костюма, почему-то не нашел ее.
– Марион, а где мои рубашки?
– Где они должны быть? – ответила Марион, проходя мимо него в ночной сорочке.
Такого еще никогда не было в их доме.
– Ну, здесь-то их нет! – бросил он ей вслед.
– Как же так? – лениво осведомилась она и, потягиваясь, пригладила свои взлохмаченные после сна волосы. – Уж не думаешь ли ты, что рубашки могут летать?
– Что значат твои слова?
– Ну, например, из корзины с грязным бельем по маршруту стиральная машина – гладильная доска – платяной шкаф. Я иду снова в постель. Ты знаешь, где кофе.
С этими словами она исчезла в спальне.
Взбешенный Гюнтер схватил другую рубашку. Марион еще пожалеет об этом. И первый камень в основание своей мести он заложит уже через несколько часов.
Едва Гюнтер вышел за порог, Марион начала двигаться по дому с быстротой молнии. Она направилась в душ, высушила феном волосы, зачесала их назад, надела удобное легкое платье, туфли на низких каблуках. Собрав вес документы, которые удалось найти, и записи того, что она вспомнила, Марион поехала к Анне Кель. Возле одной из пекарен она остановила машину и купила несколько свежих круассанов. Марион видела у Анны кофеварку. Значит, следует что-то принести с собой для спокойной беседы за чашкой кофе.
А Моника в офисе обсуждала с сыном предстоящие на этой неделе встречи, договоры и стратегические планы на ближайшее будущее.
– Что с тобой? – внезапно спросила она Ричи.
– Со мной? А что такое? – Он невинно посмотрел на мать своими голубыми глазами.
– Ну-ка рассказывай!
– Мать, перестань! Это не связано ни с тобой, ни с нашим бизнесом. Это действительно мои личные проблемы.
– Ну, хорошо! Тогда я тоже кое-что расскажу тебе. – Моника захлопнула свой ежедневник.
– Что значит, тоже!
– То, что я сказала. Тоже! – Она улыбнулась ему.
– Хорошо. Что же это?
Матери бывают иногда невыносимы, подумал при этом Ричи.
– Мы будем строить!
– Ага! – Он посмотрел на нее так, словно сомневался, в здравом ли она рассудке.
– Кузовной цех. Мы начинаем осваивать новую промышленную зону «Запад». И как первая фирма, получившая подряд на строительство, начнем с подъездной дороги. Великолепное местоположение, мой дорогой! Это производство принесет нам те деньги, которые мы прежде уступали другим. – Моника с наслаждением откинулась на спинку кресла.
Ричи потер лоб.
– Ты не бредишь? Как это ни с того ни с сего там возникнет промышленная зона? Эти земли прилегают к приюту для животных. Моника засмеялась.
– Завтра в повестке дня заседания городского совета вопрос о перепрофилировании этих земель. Я проявила своевременный интерес к этой проблеме и внесла в городскую управу соответствующие предложения. И если мы начнем там строительство, город установит для нас режим наиболее благоприятного налогообложения. А мы создадим новые рабочие места. Это, кстати, и в интересах города!
– То есть в интересах твоего бургомистра!
– Что ты хочешь сказать? – строго осведомилась Моника.
– Разве у него нет своего интереса в том, чтобы сделать этот район промышленной зоной?
Да, конечно, пятьдесят процентов от суммы продаж перетекут в его карман, подумала Моника. Но это и справедливо, потому что без Иоахима эти земли так и остались бы непригодными пустырями и не имели бы никакой ценности. Если они сейчас вместе хоть немного встанут на ноги, будет, наверное, правильно, что оба заработают деньги.
– Конечно, у него есть интерес, он пытается развивать город, – парировала она. – Да и следующие выборы он хочет выиграть.
– Итак, мы строим кузовной цех. Разумеется, почему бы и нет. Значит, мы немедленно должны приступить к планированию этого проекта. Завтра заседание городского совета, и, насколько я тебя знаю, послезавтра ты уже начнешь строительство.
Моника расхохоталась.
– Ты все-таки мой сын! – Она сделала несколько выписок из своего органайзера. – Кое-какие важные мысли появились у меня в выходные дни…
– А я думал, ты ходила в мюнхенскую оперу.
– Где же, по-твоему, как не в опере, рождаются гениальные бизнес-проекты?
Дирк сидел за письменным столом и набрасывал текст. После того как они вчера откушали ливерной колбаски, грудиночки и жареных крестьянских сарделек, Ричи подал ему умопомрачительную идею. Так как Дирк в отличие от Ричи не особенно знаком с различного рода операциями с недвижимостью и землей, сейчас он листал соответствующую литературу, формулировал необходимые фразы, перечеркивал то, что написал, и начинал все сызнова. В конце концов он позвонил Ричи.
– Мне кажется, я готов.
Ричи, ожидая, когда мать выйдет из его кабинета, попросил друга прочесть, что у того получилось.
– Получилось так: «Добрый день, господин Шмидт, меня зовут Райнер Хойер, и я покупаю в интересах федерального правительства подходящие участки земли в Берлине. Из архивных документов мне стало известно, что один из таких участков принадлежит Вам. Именно этот участок входит в сферу наших интересов. Сейчас мы определяем для себя разброс цен на участки, которые намерены купить. Что касается Вашего, мы готовы предложить сразу 800 тысяч марок». – Послышался короткий смешок. – Ну как тебе?
– Да, – отозвался Ричи. – А ты уверен, что так будет верно?
– Я же еще вчера сказал тебе об этом. Я исходил из того, что он добивался этого участка через моего отца.
– Ну, хорошо. Тогда попытай счастья. Выбери место для встречи и помни, что надо изменить голос!
– Да-да, я почти все время тренируюсь.
Через несколько минут телефон зазвонил снова. Ричи приготовился выслушать очередное предложение и недовольно снял трубку.
– Он не пожелал со мной разговаривать, сославшись на то, что спешит, но предложение заинтересовало его, и мы должны встретиться. Он захотел узнать номер моего телефона в Берлине. Мне пришлось сказать, что я пока в дороге и позвоню ему сам.
– Понятно. А он, случайно, не узнал тебя?
– Судя по его реакции, нет.
– Ну, еще лучше! Значит, процесс пошел!
Линда в это время обслуживала в магазине очередную клиентку. Та просила дать пояснения относительно четвертого набора косметики. В Линде начало нарастать раздражение, и она поймала себя на мысли, что эта дама вообще ничего не желает покупать. Просто для нее это способ провести время.