– О, Гюнтер, как это мило с твоей стороны!
Он вообще-то хотел выбросить букет в мусорный бак по дороге, но уж если все так сложилось, придется разыграть роль благодарного мужа.
– Ты так великолепно все организовала. Ты у меня действительно мастер на такие дела!
Марион обняла его, поцеловала в губы. Однако его рот остался бесчувственным. Марион взяла букет, сняла упаковку, подрезала стебли цветов и поставила их в вазу на обеденный стол. Все это время Гюнтер, усевшись в кресло, перелистывал телефонный справочник.
– Ты ищешь кого-то? Помочь тебе?
– Нет, это я так.
Но он уже нашел то, что искал. Номер Линды есть в справочнике, он не засекречен. Поэтому можно позвонить ей.
– Ты не голоден? – Марион обошла вокруг стола и остановилась перед мужем.
– Есть что-нибудь вкусненькое?
Марион хотела кокетливо ответить: «Я!», но осеклась, вспомнив о странных переменах в настроении мужа в последнее время.
– Что бы ты хотел? – улыбнулась она, легко теребя складки на скатерти.
– Хорошо бы свиные хвостики с квашеной капустой. У тебя есть?
– У меня? Нет…
– Так я и думал. Придется идти в ресторан!
Клаус разбирал деловые бумаги Гюнтера. Сразу после завтрака он заперся в своем кабинете. Регина, правда, долго возмущалась, потому что в такой день можно было бы найти более приятное занятие, чем сидеть одной в саду. Но Клаус возразил, что до этой работы руки не доходили целую неделю, а дело очень сложное. Поэтому Регина лежала теперь одна в шезлонге между кустами роз, перелистывая дамские журналы. Удовольствия от этого занятия – никакого! Напротив! Со страниц журналов на псе смотрели лица загорелых фотомоделей в умопомрачительных бикини. Они позировали на фоне пляжа Сен-Тропеза: стройные загорелые фигуры на волейбольной площадке и рядом с морем. Безукоризненно белые улыбки. В руках бокалы с коктейлями. В жилах горячая кровь. А она, Регина Раак, в девичестве Меерман, должна лежать здесь, в Рёмерсфельде, в каком-то шезлонге, рядом с розовыми кустами! То, что изображено в других журналах, раздражало ее еще больше. Это реклама различных уголков земного шара. Там фотографии солнечных островов с райскими уголками. Одна заманчивее другой. И каково ей, Регине, вынужденной проводить лето здесь! Клаус сказал ей вчера на празднике у Гюнтера, что не имеет ни времени, ни денег, чтобы сейчас путешествовать с ней по свету. Развод и раздел имущества, а также перестройка дома потребовали очень больших затрат. Так что поездки им пока не по карману. Надо накопить хоть какую-то сумму на счете, а потом думать об отпуске. Когда Регина возразила, что у нее есть немного своих денег и она могла бы поехать одна, Клаус взбесился. Это вообще не обсуждаемый вопрос, потому что он женился не для того, чтобы сидеть одному в Рё– мерсфельде, пока его молодая жена крутит неизвестно с кем шашни на другом конце света!
Регина захлопнула журнал и взяла следующий. «Экономия средств семейного бюджета» – главная тема этого издания. К черту! Регина в ярости бросила журнал в кусты.
Клаус несколько часов разбирал бумаги Гюнтера и выписывал интересующие его цифры. Сама фирма «Восток – Запад», недвижимость, акции в различных банках, представительские средства были тщательно прослежены, а их стоимость просуммирована. Получилось в общей сложности двадцать один миллион марок. Очень нелегко будет все это скрыть, не привлекая внимания. Клаус набил трубку, раскурил ее, расхаживая по комнате из угла в угол. В окно ему было хорошо видно, как Регина листает журналы, лежа в шезлонге под розовыми кустами. «Довольно живописная картинка, – подумал Клаус, и легкая улыбка тронула его губы. – Эта девочка вернула мне мою молодость, и надо хорошо заботиться о ней. Она должна иметь возможность наслаждаться жизнью. Так, как делает это сейчас, беззаботно развалившись в шезлонге. О лучшей жене нельзя было и мечтать!» Клаус погрузился на несколько секунд в созерцание этой идиллии, но мысли снова возвратили его к делам. Ему внезапно пришло в голову, как решить проблему со средствами Гюнтера. Несколько лет назад в Лихтенштейне для одного из клиентов было организовано акционерное общество. До сих пор это акционерное общество не ликвидировано. Все акции и собственность оформлены на имя Гюнтера. Эта финансовая структура, пожалуй, могла бы послужить основой для перекачки средств. Клаус немедленно сел за компьютер и набросал первоначальный план.
А Моника вместе с дочерью колдовала в это время над новым соусом для спагетти. Больше часа они перемывали кости Регине, рассуждая и о том, что придумала Линда. Монику предложение девушки рассмешило, однако она предложила всерьез заняться подбором кандидатуры на роль жгучего мачо. Потом у всех заурчало в животах, и Моника водрузила на плиту кастрюлю для варки макарон. Итак, Линда следила за процессом варки, Ричи готовил салат, а Моника и Ирэн трудились над соусом. Неожиданно Моника заявила, что их развод с Клаусом вовсе не вина Регины.
– Если бы Клаус не был склонен к такого рода авантюрам, ничего подобного не случилось бы. Все сложилось одно к одному. И Регина, честно говоря, довольно милая девушка. Вполне возможно, что такой тип, как Клаус, ее вообще не стоит.
Ирэн чуть не выронила из рук ложку при этих сломах.
– Как ты можешь так рассуждать, мама?
– Виновата Марион. Это она постаралась показать, что есть только Регина, а меня будто бы уже и не существует. А может, это Гюнтер запретил своей жене пригашать меня.
– Брось, мама! Все равно это был идиотский праздник! – Ричи боролся со слезами, нарезая лук для салата.
Моника подала сыну чистый носовой платок. Глаза ее выражали сочувствие к страданиям мальчика.
– А, по-моему, дело не в Гюнтере. – Линда бросила макароны в кипящую воду, включила таймер и взяла нож, чтобы нарезать паприку. – Этот, скорее всего, даже и не задумывался над такими деталями. Или вы полагаете, что он знает всех, кто у него вчера был? Думаю, нет!
– Да закончите вы наконец обсуждать эту тему, черт побери! – Ричи повесил фартук на вешалку. – Устрой и ты вечеринку и не приглашай ни Марион, ни Гюнтера. И вы квиты. А еще лучше – пригласи Гюнтера с какой-нибудь другой дамой. С – он оглядел присутствующих женщин, – Ирэн, например!
Сестра взвизгнула от негодования и, развернувшись, замахнулась половником:
– Идиот! Ты хочешь свести меня с этим стариком! Да он мне в отцы годится!
Моника, захохотав, кивнула на бутылку с вином.
– Дети, я накрою на стол, а вы следите за соусом!
Уже совсем стемнело, когда Линда вернулась домой. Ричи подвез ее на своей машине, потому что велосипед не оборудован фарами. В приподнятом настроении девушка пошла в ванную и встала под душ. Потом медленно, с наслаждением вытерлась. В этот момент зазвонил телефон. Ах, это, конечно, Дирк. Он, наверное, совсем извелся, пытаясь дозвониться ей. Глупость какая! Надо было хоть раз позвонить ему от Моники.
Линда обернулась полотенцем и пошла в гостиную.
– Привет, сокровище мое! – промурлыкала она в трубку и села на диван.
– Сокровище? Это хорошо звучит! – Голос тихий и низкий, но это не Дирк.
Линда подскочила на диване.
– Кто… Я думала, это мой друг.
– Что еще не произошло, может произойти в любой момент. – Смех. – Нет, извините, это была лишь шутка. Я пообщался, наконец с коллегой, который живет рядом с вами, и подумал, как было бы хорошо выпить с вами по стаканчику вина и тем самым достойно завершить сегодняшний день. У Линды перехватило дыхание.
– Господин Шмидт? – спросила она дрожащим голосом.
– Не так официально, прошу вас! Гюнтер. Так гораздо лучше!
– Где… Где вы?
– В машине, у вашего дома. Если выйдете на балкон, я включу габаритные огни. Видите? Я хотел уже уезжать, но тут увидел у вас свет, и мне пришла в голову эта идея.
Действительно, во дворе стояла его машина.
– Но я ничего не понимаю. Полагаю, вы знаете, сколько сейчас времени?
– Зачем мне думать о времени? В такую ночь? «Несказанный идиотизм», – подумала Линда и решила поскорее закончить разговор.
– Мне рано вставать на работу!
– Подарите себе завтрашнее утро, и вы успеете прекрасно выспаться. Я возмещу вам издержки. Кем мы работаете? Сколько зарабатываете? Полагаю, пятьсот марок прекрасный гонорар за прогул? Нет?
Линда, застыв, стояла на балконе и вглядывалась в свет галогенных ламп стоящей посреди двора машины. Пятьсот марок? За стакан вина? Он, должно быть, спятил.