Она посмотрела в сторону, подумав, что очень сильно любит человека, за которого вышла замуж. Хорошо бы, конечно, набраться храбрости и сказать ему об этом.
– С тобой будет все в порядке, миленький, – сказала она, прижавшись к мягкой щечке младенца. – Ты поправишься и вырастешь сильным, как твой папа. – Повернувшись к Грею, она увидела, что он смотрит на ребенка с такой нежностью, какой она раньше у него не замечала.
– С ним должно быть все в порядке, Грей. Еще одной смерти я не вынесу.
– Джошуа не умрет. Он сумел прожить так долго почти без всякого ухода. А теперь у него есть ты и его семья. И все готовы его любить. Уж мы позаботимся о том, чтобы он вырос сильным и здоровым.
Она очень любила этого человека. И уже полюбила малыша, которого держала на руках. Поцеловав малыша еще разок в макушку, она мысленно обратилась к Лорел: «Я нашла его. Я нашла твоего сына, дорогая сестра. Ты сможешь спать спокойно».
Грей в нетерпении ходил туда-сюда по комнате. Ему хотелось поскорее уехать из Лондона. У него было дело к Томасу Мортону – весьма личного свойства. Настолько личное, что он даже не написал об этом ни Дольфу, ни мужчинам из своей семьи. Он хотел сам посмотреть в его глаза и своими ушами услышать о том, что произошло в ту ночь, когда была убита Лорел Уитмор. Он сам хотел увидеть, как этого злодея закуют в кандалы.
Мортон был виновен в похищении младенца. Грей был также уверен, что именно по его указанию осуществлялись покушения на жизнь Корри. За одни лишь эти преступления его следовало вздернуть на виселицу.
Но пока он не мог уехать из Лондона. Он не мог уехать без Корали и сынишки Чарлза. Что, если Мортону придет в голову еще каким-нибудь способом избавить себя от угрозы, которую они представляют?
Он знал, что Корали так же, как ему, не терпится уехать из Лондона. Она хотела добиться справедливости для своей сестры и воссоединить Чарлза с его сыном. Вчерашний день и всю прошлую ночь они с миссис Лоусен, кормилицей, бодрствовали, не отходя от ребенка. Женщина кормила его досыта, а Корали баюкала его, ворковала над ним и успокаивала.
Сейчас его жена спала, но он знал, что она прилегла не надолго. Она была твердо намерена дать ребенку то, в чем он нуждался больше всего и чего никогда не имел. Любовь.
Сердце его переполнилось нежностью. Из нее получится великолепная мать. Он был благодарен ей за то, что она так хочет ребенка от него. Он вглядывался в маленького мальчика, спящего в колыбельке, которую Самир нашел на чердаке, и думал, что, должно быть, интересно иметь своего собственного ребенка – сына или дочь.
В этот момент в комнату вошла Корали. Даже усталая и встревоженная, она была настоящей красавицей.
– Он спит, – тихо сказал он. – Я просил миссис Лоусен, чтобы она не будила тебя, и пообещал побыть с ним, пока ты не проснешься.
Она подошла к нему и улыбнулась.
– Спасибо, что посидел с ним, – сказала она. Он взглянул на спящего ребенка, который забавно прижал ко рту свой крошечный кулачок, и эта картина его очень растрогала. – Надо отвезти его домой, Грей.
Он хотел этого больше всего на свете, но боялся рисковать здоровьем ребенка.
– Ты думаешь, что он уже сможет выдержать дорогу?
– Погода сухая и теплая. А если миссис Лоусен поедет с нами, у Джошуа не будет никаких причин плохо перенести поездку. Большую часть времени он будет спать, к тому же он не так слаб, как бедный маленький Джонатан. – Корри отвела глаза, и он понял, что она вспоминает несчастного малютку, который умер у нее на руках. Она снова взглянула на Грея. – Я думаю, что на свежем деревенском воздухе Джошуа быстро окрепнет.
Он кивнул, радуясь тому, что они скоро отправятся в путь. Еще никогда ему так не хотелось как можно скорее оказаться дома.
– Решено. Мы выезжаем завтра утром. Пусть у малыша будет еще один день, чтобы прийти в себя.
А самому Грею это даст возможность отправить записку Дольфу, рассказать об очевидной причастности Томаса Мортона к убийству Лорел и о плане Грея лично предъявить ему обвинения по возвращении в замок.
Если все пойдет так, как надо, то послезавтра Мортон окажется в тюрьме, а Корали будет в безопасности.
Пройдет еще немного времени, и злодею вынесут заслуженный приговор: смертная казнь через повешение.
– Что за вздор ты несешь? Что значит, ты хочешь выйти из игры? Ты спятил? – возбужденно говорила Ребекка, прогуливаясь взад-вперед по покрытой гравием дорожке в глубине сада. Уже вечерело, и они находились далеко от дома – в таком месте, где ей и Тому было безопасно встречаться. – Мы с тобой оба участвуем в этом. Нам осталось только избавиться от Тремейна…
– Биггз мертв. Его дружок Уилкинз в тюрьме. Тремейн наверняка успел нанять армию охранников. Мы больше не сможем подобраться к нему.
Ребекка прошлась до конца дорожки и вернулась назад.
– Возможно, ты прав. Может быть, нам лучше немного выждать, пока улягутся страсти. Чарлз говорит, что расследование, которое ведет Питерсен, пока не дало никаких результатов. Так что мы можем немного передохнуть. А тем временем дождемся удобного случая…
– Не знаю, Ребекка. Мне, возможно, было бы лучше вообще исчезнуть со сцены.
Она круто повернулась к нему:
– Упаси тебя Бог совершить подобную глупость! Исчезнув, ты лишь навлечешь на себя подозрения. Нам нужно, чтобы все было абсолютно как всегда.
Она, вильнув бедрами, бочком подошла к нему, хотя Томаса в отличие от других было не так легко растормошить. Однако она знала, что волнует его и всегда волновала. Протянув руку, она коснулась его щеки.
– Подумай о вознаграждении, дорогой. Тебе на наследство нечего рассчитывать. Этот маленький домик, который завещает тебе отец, будет составлять всю твою собственность. А вот когда мы сделаем это дело, ты заработаешь целое состояние. Я это тебе обещаю. А у меня будут титул и деньги, как я того заслуживаю.
Томас ничего не сказал. Интуиция подсказывала ему, что надо бежать, а жадность убеждала остаться.
– Ну как, Томас?
– Я останусь, – решил он. Хотя совсем ненадолго. Ведь, как сказала Ребекка, на кон поставлено целое состояние.
Путешествие было продолжительным, но вполне приятным. Погода стояла мягкая, светило солнце, и дороги были сухими. Корри и миссис Лоусен ехали в первом экипаже, а Грей большую часть пути ехал рядом на своем жеребце. Во втором экипаже ехали Самир, нянюшка по имени Эмма Бисли, которую наняла Корали, а также дети миссис Лоусен – двухлетний малыш и трехмесячный младенец.
У миссис Лоусен, здоровой молодой женщины лет тридцати, молока хватало на обоих малышей. Она так мило и ловко обращалась с детьми, что Корри захотелось запомнить некоторые ее приемы, чтобы воспользоваться ими, когда будут собственные дети. Муж этой женщины, работавший клерком, остался в Лондоне с другими двумя отпрысками.
– У вас большая семья, – сказала Корри с улыбкой, радуясь обществу этой женщины.
– Мне повезло. Все они родились здоровыми. Мы с мужем хотели большую семью, и Господь исполнил наше желание.
Корри ничего не сказала. Грей обещал, что у них будет ребенок. И сейчас, прижимая сынишку сестры к своей груди, она поняла, что хочет этого больше всего на свете. Она хотела ребенка Грея. И хотела, чтобы Грей любил ее. После приезда в Лондон он сильно изменился. Иногда ей даже казалось, что она ему не безразлична.
Возможно, со временем…
В этот момент Грей подъехал к окошку.
– Скоро стемнеет. Еще немного, и мы будем на месте. – Он кивком указал на малыша: – Как он себя чувствует?
– Он много спит. И почти не плачет. Такой милый малыш.
Грей усмехнулся:
– Не рассчитывай на то, что мой сын будет таким же покладистым, – сказал он и, перейдя на галоп, обогнал экипаж.
Корри проводила его глазами, боясь поверить в то, что услышала.
– Ваш муж очень любит вас.
Корри взглянула на кормилицу:
– Почему вы так думаете?
– Это видно по его глазам – он так нежно смотрит на вас. Наверное, он не раз говорил вам об этом.
Корри покачала головой:
– Я не уверена в его чувствах ко мне.
– А вы сами говорили ему о своих чувствах?
– Я люблю его, но боюсь об этом сказать.
– Но почему? Чего вы боитесь?
Хороший вопрос.
– Грей не верит в любовь. Он просто подумает, что я глупая.
– А возможно, ему так же, как вам, хочется знать, что вы любите его.
Любить Грея было легко, а вот сказать ему об этом трудно. А ведь он, возможно, как считает миссис Лоусен, нуждается в ее любви и постоянном подтверждении ее чувств.