- Что ты хочешь сделать? - спросил Сорен почти шепотом.
- Не знаю. Как я и сказала,я никогда прежде не делала этого. Не знаю, каков протокол.
- Мы должны обсудить твои пределы.
Она пожала плечами и улыбнулась.
- Пределы?
- Пределы. Что ты хочешь, чтобы я не делал. Границы, которые ты не желаешь, чтобы я пересекал, какие они?
Она уставилась на него, будто он начал говорить на другом языке или запел. Ее границы, которые она не даст ему пересечь?
- Я шла с вами навстречу смерти. Вы знали, что вам придется умереть ради Норы, и вы все равно пошли. Я видела это. Нет ничего, что бы я вам не доверила сделать со мной. Мне плевать, если этот ответ неправильный. Это правда. И это единственный ответ, который у меня есть.
Сорен вздохнул и взял ее за плечи.
- Если ты не хочешь говорить, что мне не делать, возможно, ты можешь сказать, что ты хочешь, чтобы я сделал.
Его руки переместились с плеч к полам рубашки. Он расстегнул верхнюю пуговицу. Грейс замерла, но не возразила. В конце концов, Нора предупреждала ее.
- Что я хочу... возможно, в вопросе уже есть ответ.
- Я не говорю, что дам тебе все, что ты захочешь. Но я могу позволить тебе заслужить это.
Он улыбнулся, так высокомерно и доминирующе, что она ощутила слабость в коленях.
Расстегнулась еще одна пуговица, затем еще одна.
Она спросила Нору о том, что будет дальше, как только все начнется.
- Возможно, он выпорет тебя различными игрушками, - сказала Нора, словно быть избитой было какой-то игрой. – Порка может длиться от нескольких минут до нескольких часов, в зависимости от того, сколько ты сможешь принять.
Нервничая, Грейс задала последний вопрос.
- И как мы... то есть, как он... заканчивает?
- Грейс, дорогая моя, Бог создал женскую спину и сделал ее такой легкой мишенью по одной очень веской причине.
- Скажи мне, чего ты хочешь, Грейс, - ответил он и добрался до последней пуговицы, - или ночь закончится прямо сейчас.
- Я хочу, чтобы вы поцеловали меня, - ответила она, удивившись своей храбрости.
- Правда? - Он расстегнул последнюю пуговицу и распахнул ее рубашку. С мучительной медлительностью Сорен стянул ее с плеч и рук.
- Да.
- Хочешь угадать, скольких людей я целовал в губы за всю свою жизнь? - Он провел руками по ее бокам, едва коснувшись большим пальцем ее груди.
- Наверняка, не многих, как и я.
Он прижал ладонь к центру ее груди. Она не могла поверить, что стояла обнаженной перед этим мужчиной, этим священником. Даже в черных джинсах и черной футболке он все еще был для нее священником. В нем была святость, божественность. Независимо от того, что произойдет между ними сегодня, она знала, что ничего не сможет поменять ее отношение к нему. Его святость была неизменной, как истина или красота.
- Скажите, как заслужить, и я сделаю это.
- Десять минут.
- Десять минут? - повторила она. - Чего?
Сорен отошел от нее, наклонился к черной сумке и расстегнул ее.
- Вы носите... ваше оборудование с собой? - спросила она.
- Я мужчина. Мое оборудование всегда со мной.
Она покраснела.
- Вы знаете, что я имела в виду.
- Прежде чем приехать сюда, я не упаковал свое «оборудование», как ты его назвала. Это кое-что из снаряжения Кингсли, которое он держит в машине. К счастью, у Кингсли безупречный вкус.
- В чем?
- Во флоггерах. Тростях. Плетях. Впечатляющая коллекция игрушек.
Сорен встал, и она увидела флоггеры в его руках, несколько штук.
- Флоггеры? Это больно?
- Очень даже, - ответил он, раскладывая их на кровати. - В доме находится моя племянница, поэтому, пожалуйста, постарайся не кричать.
- Я попытаюсь. Но... - Она посмотрела на него и заметила намек на улыбку на его губах. - Вы снова это делаете. Вы играете с моим разумом.
- Прелюдия, Грейс. - Он подошел к ней и легонько укусил за плечо. - Сначала игра с разумом. Затем с телом.
Он собрал ее волосы и перекинул на плечо. Когда он прижал ладонь к ее спине, у основания шеи, Грейс вдохнула и закрыла глаза. Так странно ощущать руки другого мужчины на своем теле. Иен едва прикасался к ней за те три ужасные ночи, которые они провели вместе. Это было просто перемещение из пункта А в пункт Б. То был настоящий секс, и он ощущался менее интимным, чем рука Сорена на такой уязвимой части ее тела.
- Я не буду тебя связывать, пока нет. Скрести руки перед лицом и обопрись о столбик кровати. Упрись лбом в руки. И не забывай дышать.
Она сделала, как он велел, успокаиваясь тихой властью его голоса.
- Флаггеляция не оставит следов на тебе. - Он ласково погладил ее спину от шеи до бедра. - В худшем случае останутся небольшие ссадины. Боль острая и тупая, полная противоположность боли от однохвостки, острой и точечной. Все, что я сделаю с тобой сегодня, не оставит меток или шрамов на тебе. Но будет больно и будет очень больно. Ты понимаешь это, Грейс?
- Да.
- Я начну, когда ты скажешь, что готова.
- Я готова, - выдохнула она дрожащим голосом.
- Хорошо. Мы не будем заморачиваться со стоп-словами. У нас с Элеонор они есть, потому что ей нравится быть побежденной во время секса, а мы часто играем жестко. Она любит говорить «нет» и «стоп» ради наслаждения тем, как я игнорирую ее протесты. Лишь когда она говорит стоп-слово, я действительно останавливаюсь. Для тебя, если ты скажешь «стоп» или «нет», я учту твои пожелания.
- Благодарю.
- И если ты продержишься десять минут, - сказал он, Грейс повернула голову и заметила, как он смотрит на часы на каминной полке, - я дам тебе то, что ты хочешь.
Десять минут боли? За поцелуй с ним? Она бы обменяла целый час боли ради поцелуя. Кого она обманывала? Она бы продала всю ночь.
- Готова, - ответила она, и, прежде чем успела приготовиться, первый удар приземлился на центр ее спины. Она ахнула от внезапной боли.
Она услышала, как Сорен за ее спиной рассмеялся.
- Я говорил, - подразнил он.
- Я не сказала «стоп». - Пусть он дразнит и насмехается. Она выдержит.
- Нет. Не сказала.
Грейс взяла себя в руки, но второй удар был еще сильнее первого. Вскоре пошел и третий. Она вздрагивала при каждом ударе, но ей удавалось лишь морщиться и ахать. Ни разу она не вскрикнула. Ни разу не закричала. После нескольких ударов она поняла, что абстрагировалась от окружающей обстановки. Но боль не ушла. Напротив, она нарастала по мере того, как флоггер снова и снова резко приземлялся на ее спину. Но она перестала волноваться о боли, перестала считать минуты. Самый загадочный мужчина, которого она когда-либо желала, дарил ей эту боль, нуждался в том, чтобы причинить ей эту боль, и поэтому она принимала боль как подарок и отдавала ему свое тело в его пользование в качестве ответного подарка.
Когда порка, наконец, прекратилась, Грейс обмякла у столбика кровати, глотая ртомвоздух.
Сорен подошел к ней и положил флоггер на постель. Он протянул руку и взял ее за запястья, разворачивая лицом к себе.
Он обхватил ее подбородок, заставляя посмотреть на него.
- Хорошая девочка, - прошептал он. - Я горжусь тобой.
- Правда?
Он кивнул. - Для того, кто никогда не пробовал это, ты прекрасно приняла боль.
Она засияла от гордости. Его похвала стоила всей боли.
- Спасибо. Я хочу угодить вам.
- У тебя получается. -Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал в центр ладони. Все еще держа ее руку, он прижался губами к ее губам. Сначала поцелуй был настолько нежным, что она едва ощутила его. Затем она поняла, что он ждал, ждал, когда она ответит ему, возьмет то, что хотела, о чем просила, чего заслужила. И раз она заслужила, она прижалась губами к его рту, открылась и позволила ему владеть ею. Она пробовала его язык, нотка вина, вкус его голода, или, возможно, это был ее собственный голод. Она обернула руки вокруг его шеи и прижалась обнаженным телом к нему. Боль, отличающаяся от любой другой, которую она испытывала, слилась с нею, как формирующиеся грозовые облака. С каждым мгновением гроза усиливалась, как и ее желание, грохочущее внутри.