44 глава
Король
Кингсли стоял без рубашки перед зеркалом в комнате Дэниела и изучал свои раны. После того как Нора проткнула бедро Мари-Лауры, его сестра вытащила кинжал и использовала его на нем, когда он пытался прижать ее к полу. Он солгал и сказал, что застрелил Мари-Лауру, когда она вспорола его бок. Ему не нужно было стрелять. Госпожа Нора была внимательной во время всех уроков самообороны, которые он давал ей несколько лет назад. Она целилась прямо в бедренную артерию и проткнула ее. Мари-Лаура истекла кровью. Он никогда не скажет этого Норе. Она заслужила, чтобы ее руки оставались чистыми. Пусть его руки будут в крови.
К счастью для него, у Мари-Лауры был не такой хороший прицел, как у Норы. Нож оставил свежую рану на боку, глубокую, но не смертельную. Только болезненную и сейчас...
- Черт... - выдохнул он и отодвинул бинт. Рана снова открылась. Нет смысла отрицать очевидное. Ему нужна настоящая медицинская помощь, а не его слабые полевые навыки.
- О, хорошо, - раздался голос в дверях. - Кто-то в этом доме в худшей форме, чем я.
- Не понимаю, о чем ты, Maîtresse, - ответил он, Нора подошла к нему и изучила рану на боку. - Ты выглядишь как обычно.
- Я знаю, ты сказал, что я выгляжу как кусок дерьма, но это все равно сексуально. Почему на французском все звучит лучше? - Она осторожно провела пальцами вдоль раны. - Нужна помощь?
- S’ilvousplaît.
- На кровать, шлюшка, - сказала она. - Если я причиню достаточно боли, буду ждать оплаты.
- Запишем это на мой счет.
Кингсли лег на кровать,на неповрежденную сторону, Нора вернулась через несколько минут со спиртом, полотенцем, иголкой и нитью.
- Хорошо, что Аня - швейный задрот. В доме можно найти какую угодно нить.
- Ты собираешься меня шить?
- Да. Или ты позволишь мне это сделать, или я отвезу тебя в больницу.
- Никаких больниц, - ответил он, вспоминая свой последний визит туда, который мог стать его последним визитом куда-либо, если бы не появился священник и до чертиков не напугал врачей.
- Так и думала. А теперь замри и не шевелись.
Кингсли поморщился, когда Нора начала прочищать рану. Спирт в составе прожигал глубоко, и он дышал сквозь боль.
- Хочешь настоящего спирта? Который пьют? - Нора продела черную нитку через иголку и смочила нить в растворе. - Будет адски больно.
- Ты помнишь, с кем разговариваешь?
Нора усмехнулась и склонилась над его раной.
- Верно подмечено. Говоря о замечаниях... - Она воткнула иглу в его кожу, и Кингсли закрыл глаза, сопротивляясь желанию вздрогнуть или поморщиться. - Иисусе, Кинг, да тебя избили. Некоторые из этих синяков выглядят старыми.
Он изогнул бровь. Нора закатила глаза.
- Ох уж этот похотливый священник. Я уезжаю на неделю, чтобы потрахаться с кем-то другим, а он запрыгивает на тебя, как только я отворачиваюсь.
- Неправда. Я соблазнил его, и он заставил меня ждать несколько дней.
- Он такой садист.
- Если тебе станет легче, он едва меня не убил.
- Верно. - Она протянула нитку сквозь его кожу и снова сделала прокол. - Но мы оба знаем, что именно это ты и любишь.
- Я не жаловался, клянусь.
Несколько минут она работала, молча сосредоточившись, а Кигсли вцепился в перекладину изголовья, чтобы не дергаться.
- Где ты научилась накладывать швы?
- У Госпожи Ирины.
- Ах... да, моя русская. Она тоже довольно неплохая садистка.
- У одного моего клиента был медицинский фетиш... как же его звали? Рифмуется с Факер.
- Такер.
- Он. Ему нравилось, когда ему сшивали губы. Платил пять сотен за шов.
- Не припоминаю, чтобы заставлял тебя делать с ним такое.
- Это не вошло в протокол. - Она подмигнула ему.
Он начал смеяться, но осекся. Никакого смеха во время накладывания швов. Однажды он усвоил это.
- Я знал, что ты брала сверх цены.
- Ты тоже.
- Нет, - возразил он. - Это была творческая арифметика.
- В такие времена, - сказала она, завязывая конец нити, - Я скучаю по работе с тобой.
- Мы были хорошей командой, ты и я, Госпожа.
- Да. Особенно когда объединились для Блонди.
- Он сам себе армия. Нам нужна была единая сила, чтобы его победить.
- И, тем не менее, он всегда побеждал.
- Лишь потому, что мы позволяли, - ответил Кингсли, и Нора широко улыбнулась. На ней были только черные трусики и черный топ, и все ее синяки были выставлены на обозрение. Но даже с синяками, с разбитой и заживающей губой, она все еще была красавицей, ради которой любой мужчина пожертвовал бы своей жизнью. Даже священник. Даже король. - По крайней мене, так мы себя успокаиваем.
- Думаешь, сможем повторить? - спросила Нора, замолчав, чтобы прижать смоченный в спирте ватный шарик к кровоточащим швам.
- Повторить что? Объединиться для него?
- Быть командой. - Она посмотрела на него без улыбки. – Может, друзьями? Или, может быть, по крайней мере, ты мог бы перестать меня ненавидеть?
- Я никогда не ненавидел тебя.
Нора щелкнула пальцем по его открытой ране. Кингсли задохнулся от боли.
- Лжец.
- Ладно. Я ненавидел тебя. Немного.
- Почему? Когда-то у нас все было хорошо, Кинг. У нас с тобой. Когда я работала на тебя, мы были даже почти друзьями.
Он тяжело выдохнул.
- Когда ты ушла от него в первый раз, я знал почему. Понимал, и неважно как мне больно было видеть его таким разбитым, я не осуждал тебя. Честно говоря, я был шокирован тем, как долго ты продержалась в его ошейнике.
- Я с превеликим удовольствием представляла способы его убийства.
- И это меня не удивляет. Любой истинный сабмиссив или раб не возражал бы против его пыток. Но я знал, кем ты была, и знал, как для тебя было тяжело отрицать ту половину себя, которая хотела стать Доминантом.
- Госпожой, - поправила она его.
- Oui, laMaîtresse.
Она молча работала над сложным участком особенно разорванной кожи. Без слов Нора протянула ему подушку, и Кингсли закусил ее.
- Ты должен начать лучше заботиться о себе, - сказала она, изучая его избитое тело после того, как наложила еще несколько швов.
- Я в порядке.
- В порядке? Я не буду говорить о шестидюймовой дырке, которую сейчас зашиваю. Ты весь в рубцах и синяках, похоже, будто этот блондинистый зверь исполосовал тебя.
- Так и было, - ответил Кингсли с толикой гордости.
- А ты когда-нибудь думал об использовании, ну не знаю, стоп-слова или типа того?
- Не оскорбляй меня.
- Или, может, системы зеленый, желтый, красный? - Нора вонзила иглу в него, и Кингсли впился зубами в подушку.
- С таким же успехом можешь назвать меня ванильным.
- Кингсли, упрямый ты осел, у тебя ребенок на подходе.
Он перестал кусать подушку, на мгновение зарылся в нее лицом и что-то пробормотал.
Нора оттащила подушку.
- И что это было?
- Я сказал:«Не напоминай».
Она понимающе кивнула головой.
- Боишься до чертиков, верно?
- Ты себе даже не представляешь.
Нора посмотрела на него.
- Прости, - прошептал он. - Ты представляешь.
- Ага, представляю. Я так рада за тебя, что могла бы расплакаться. И, возможно, заплачу, когда вспомню как это делается.
- Я пытаюсь не думать об этом.
Нора тяжело вздохнула и продолжила зашивать его.
- Не вздыхай, - приказал Кингсли. - Лучше бы ты ударила меня, чем вздыхала.
- Я вздыхаю, потому что Джульетта беременна, а ты снова одержим Сореном. Есть какая-нибудь вероятность, что эти две вещи связаны?
- Не анализируй меня. Я до сих пор ощущаю боль после последнего раза, когда меня анализировали.
- КингслиТеофильБуасонье, поговори со мной или я зашью тебе веки.