Элинор проснулась поздно и не спеша оделась. Она чувствовала себя разбитой, двигалась, словно во сне и в деталях вспоминала минувшую ночь. Подумать только, ведь она-то хотела, чтобы ее вчерашнее приключение ограничилось купанием!
Был уже двенадцатый час, когда она спустилась вниз. — Здравствуй, дорогая, — сказал Закери, взглянув на нее поверх края газеты.
— Доброе утро, — ответила она, стараясь выглядеть непринужденно. — Персики еще остались?
Он кивком головы указал на сервировочный столик…
— Когда твоя служанка сказала, что ты проснулась, Стэнтон снова наполнил вазу.
Она взглянула на дворецкого.
— Спасибо, Стэнтон.
— К вашим услугам, миледи. И…
— Ох, я забыл сказать, что в гостиной тебя ожидают три джентльмена, чтобы пригласить на прогулку или куда-нибудь еще, — прервал дворецкого Закери.
— Странно! — удивилась Элинор, бросая взгляд в сторону коридора, ведущего к утренней гостиной. — Я никому не давала согласия, ни на какие встречи.
— Очевидно, они просто явились в надежде, что ты окажешься свободной. Но, как было приказано, мы никого не стали прогонять, чтобы ты могла распорядиться ими по своему усмотрению.
— Кто эти джентльмены? — спросила она, осматривая блюда на столе и не торопясь приступать к завтраку. Никого из них она не приглашала и ни один из них не окажется маркизом Девериллом. Мало того, что он не стал бы ждать в толпе джентльменов, не теряющих надежды, но и вообще не явился бы к ней с визитом. Прошлая ночь была их — нет, ее — моментом свободы и страсти. Он помог ей обрести ее, но она сама сказала, что никакого продолжения не будет.
И конечно, это было самым мудрым решением, хотя она приняла его еще до того, как узнала, каким наслаждением обернется прошлая ночь. Очень разумно заранее положить конец неизбежным последствиям, чтобы не мучиться мыслью о том, где он может быть сейчас. Валентин, судя по всему, не отличался особой верностью или склонностью к продолжительным романам. К слову сказать, она его увлечения и романами бы не назвала. Скорее, это были связи. Теперь она тоже стала одной из длинной вереницы его женщин. Завидная участь! Но ведь именно этого она и хотела. Разве не так?
— Спроси у Стэнтона, кто эти визитеры, — сказал Закери. — Я занят.
Она вздохнула и, приподняв бровь, взглянула на дворецкого.
— Стэнтон?
— Мистер Роджер Ноулвилл, лорд Йен Вудс и лорд Чамбри, миледи.
Закери снова взглянул на нее поверх края газеты и продолжил чтение.
— Что ты хотел сказать? — спросила она.
— Ничего. Просто заметил, что ты в хорошем настроении, но не спрашиваю о причинах, потому что не хочу ничего испортить или нарушить какие-нибудь правила.
Ну и как прикажете отвечать ему на это?
— Ладно. Спасибо тебе.
— Пожалуйста. А что делать с не теряющими надежды джентльменами в гостиной?
— Я думала, что ты слишком занят, чтобы обратить на них внимание.
— Так оно и есть. Я просто хочу напомнить тебе об их присутствии.
Никто из визитеров не вызывал у нее никаких эмоций, хотя, пожалуй, Ноулвилл был перспективным молодым человеком, хотя и крайне скучным. И все же, судя по всему, у него есть характер, если он без приглашения явился с визитом.
С другой стороны, ее не слишком привлекала возможность провести целый день в обществе одного из этих джентльменов. Элинор выбрала себе персик, потом снова положила его в вазу.
— Наверное, бестактно заставлять их ждать.
— Значит, ты поедешь кататься со всеми? — спросил Закери.
Она показала ему язык как раз в тот момент, когда и столовую вбежала Пип.
— Моя гувернантка говорит, что вымоет мне язык с мылом, если я ей его еще раз покажу, — заметила она и, схватив персик, который вернула в вазу Элинор, вонзила в него зубки. — Но я ей про тебя не скажу.
— Спасибо, Пип.
— Пожалуйста. А кто эти новые мужчины, которые приехали к тебе с визитом? — спросила девочка. — Я их никогда раньше не видела, значит, они не могут быть друзьями папы или дядей.
— Нет, это не наши друзья, — согласился Закери.
— Они приехали с визитом ко мне, — объяснила Элинор. — Хотят пригласить меня поехать на прогулку.
— Все сразу?
— Да, — ответила она, пытаясь не показать, как ей этого не хочется.
— Не думаю, что ты сможешь поехать со всеми одновременно.
— Очевидно, нет.
Тут ей в голову пришла одна мысль, и она снова обратилась к дворецкому.
— Стэнтон, кто из них прибыл первым?
— Лорд Чамбри, миледи.
Ну, разумеется, это тот, с длинной, как у гуся, шеей. Элинор скорчила гримасу. Правильнее, пожалуй, будет выбрать Чамбри. Она может предпочесть провести день с тем, к кому больше расположена, и не обязана искать для этого оправданий. Этому научил ее Валентин — по его словам, это не означало быть жестоким, а означало просто быть справедливым к самому себе.
— Стэнтон, скажите мистеру Ноулвиллу, что я скоро буду готова. И передайте остальным, что я ценю их интерес и надеюсь скоро увидеться.
Дворецкий кивнул, плавным движением повернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Элинор вздохнула и выбрала другой персик. Потом уселась рядом с Пип.
— Какие у тебя планы на сегодня, малышка?
— У меня урок игры на фортепьяно, потом я должна сделать уроки, но мне хотелось бы вместо этого сходить в музей.
— Вот как?
— Да. Папе бы это не понравилось, но он сегодня занят в парламенте.
— В таком случае у меня есть предложение. Ты отправляешься на урок музыки, а когда я приеду с прогулки, мы с тобой пойдем в музей.
Испачканная персиковым соком ручонка схватила ее за запястье.
— Правда? Вот будет здорово! Потому что дядя Закери любит там смотреть только на голые статуи, а мне нравятся мумии.
— Это неправда! — возразил Закери. Элинор игнорировала его.
— В таком случае мы с тобой…
— Я просто восхищаюсь мастерством скульпторов, — перебил ее брат.
— Мне тоже нравятся некоторые статуи, — сказала Элинор, встретив его удивленный взгляд. Она и сама не знала, что на нее нашло этим утром. Разве что приключение с маркизом Девериллом повлияло на нее так, что она больше не беспокоилась о том, что могут подумать о ней окружающие, включая членов семьи.
— Ты… ты не должна так говорить, — возмутился Закери. — Побойся Бога, Нелл. Ведь это неприлично.
— Если ты имеешь право восхищаться мраморными грудями, то и я могу восхищаться тем, чем пожелаю.
Пип зажала рот обеими руками, но не могла сдержать хихиканья.
— Ты сказала «грудями»…
— Видишь, что ты наделала, — упрекнул ее Закери, смуглое лицо, которого сильно покраснело. Он поднялся. — Надеюсь, ты не будешь говорить подобным образом в присутствии Ноулвилла.
— Я еще не думала об этом. — Элинор усмехнулась. — Но было бы, пожалуй, интересно попробовать.
Схватившись за голову, Закери сердито взглянул на нее и вышел из комнаты. Она и Пип еще некоторое время хихикали, потом снова принялись за персики. Элинор этим утром ощущала голод, однако в гостиной ее ждал визитер, к тому же ей хотелось поскорее на свежий воздух. Утро — вернее, то, что от него осталось, — было великолепным, и побыть на солнце было весьма заманчиво. Желание поехать покататься в Гайд-парк совсем не означало, конечно, что она будет искать какого-то конкретного человека.
— Ты не останешься позавтракать? — спросила Пенелопа, увидев, что ее тетя встала из-за стола.
— Не могу, Пип. Мне нужно ехать на прогулку.
— А когда ты вернешься, чтобы сходить со мной в музей?
— Скорее всего, часа через два, — сказала Элинор. — Обещаю.
— Хорошо. Тогда я пойду на урок музыки. Думаю, миссис Бевинс уже ждет меня.
Пенелопа явно помыкала всеми домашними, и Элинор понимала, что девочка будет наслаждаться этим, пока есть возможность. К сожалению, детство не может продолжаться долго.
Или может? Она должна признаться, что после вчерашней ночи ее пессимизм по поводу скучного, заранее спланированного будущего несколько поубавился. Или вернее, сменился чувством уверенности в себе, которого, оказывается, ей не хватало. Теперь она, по крайней мере, получила основу для сравнения мужчин, хотя и понимала, что делать это после замужества будет слишком поздно.