Сюзанна Энок - Грех и чувствительность

— Вы прервали очень хороший завтрак, — проворчал он, поворачиваясь к двери. — Если не возражаете, я вернусь к нему.

— Я хочу получить ответы, — проговорил Себастьян спокойным голосом.

— Отлично, и я этого хочу, — отрезал Валентин, распахивая дверь.

Шей сделал движение, чтобы отрезать ему путь, но Мельбурн сделал брату знак отойти.

— Пусть он идет. И не возвращайся, Деверилл, до тех пор, пока не сможешь объясниться.

— Да пошел ты! Все вы. Чертовы Гриффины. Это была твоя идея, Мельбурн. Не моя.

Шарлемань приехал за ним в одном из экипажей Гриффинов, так что казалось справедливым, если он присвоит один из них, чтобы вернуться домой. Хмуро посмотрев на кучера, маркиз открыл дверь и забрался внутрь.

— Корбетт-Хаус. Немедленно.

— Слушаюсь, милорд.

Карета покатилась вперед, затем с толчком снова остановилась. С проклятием Валентин встал и открыл дверь, чтобы выглянуть наружу.

— Черт, я же сказал…

Элинор стояла перед упряжкой, уперев руки в бедра.

— Подожди минуту, Фредерик, — приказала она кучеру, ее голос дрожал. — Мне нужно поговорить с тем, кого ты везешь.

— Я не в настроении для этого, Элинор, — отрезал Валентин. — Уходи с дороги.

Она тоже была не в настроении, но девушка совершенно не собиралась позволить ему сбежать без объяснений. И что бы он не сказал, было бы лучше, если бы это позволило ей снова дышать. В настоящий момент ее горло и грудь были так напряжены, что девушке казалось, что она умирает.

— Не смей трогать с места, Фредерик, — приказала Элинор, обходя упряжку и приближаясь к дверце. — Отойди в сторону, Деверилл, и пусти меня внутрь, или я начну выражать свои чувства прямо здесь.

Прищурив глаза, Валентин распахнул дверцу на всю ширину, а затем отодвинулся назад в темноту кареты. Очевидно, он не собирался помочь ей забраться внутрь, поэтому девушка одной рукой подобрала свои юбки и вскарабкалась в экипаж самостоятельно.

Валентин уселся так далеко от нее, насколько мог, сложив руки на груди. И хотя она была очень рассержена, выражение его глаз заставило ее заколебаться. Не многие люди решались противоречить маркизу Девериллу. Не много вещей задевало его. А характер маркиза проявлялся редко и был крайне неприятным. Несомненно, Элинор сама разбудила в нем этот нрав, даже если ее братья и добавили значительную часть топлива для его разогрева. Но при этом Элинор была в ярости, и сразу по нескольким причинам. Она не лгала ему, в конце концов. На самом деле, маркиз был единственным человеком, которому она не лгала. А вот он не смог бы заявить такое же по отношению к ней.

— Ты сделала кое-какие вещи для меня более трудными, чем нужно, — заявил он.

Элинор готова была взорваться.

— Трудными для тебя? Я доверяла тебе, Деверилл.

Он фыркнул.

— Кажется, это была твоя ошибка.

В течение нескольких мгновений девушка смотрела в его глаза, пытаясь выяснить раз и навсегда, кем же был настоящий Валентин Корбетт, как будто кто-то мог когда-либо надеяться на то, чтобы полностью разгадать эту загадку. Прежде у девушки было четкое ощущение, что именно с ним она была в ту ночь у пруда для крещения, а сегодня он куда-то пропал. Но ей нужно было поговорить именно с ним, а не с этим нахальным, циничным повесой, который никогда не даст ей прямого ответа.

— Я не собираюсь рыдать и заявлять тебе о том, что ты использовал или опозорил меня. Я с широко открытыми глазами согласилась на этот опыт.

— Это ободряет, — прокомментировал маркиз.

— Помолчи. Я еще не закончила. — Девушка сделала вдох. — Все, что я хотела — это маленькую частичку свободы, одно приключение.

— Я и дал тебе это.

— Нет, не дал. Все время пока ты заявлял, что ты мой друг и симпатизируешь моим чувствам, ты следовал приказам Мельбурна. Хотя я уверена в том, что он не знает подробностей. — Если бы Себастьян знал их, то или она или Валентин были бы уже мертвы, или кого-то из них вынудили бы бежать из страны. — Все это время ты держал в голове те пределы, за которые мне нельзя было выходить, и у тебя были намерения навязать мне их. Себастьян придумал тебе занятие — удерживать меня от по-настоящему диких выходок, и ты принял это назначение.

— Именно ты решила довериться мне, это был твой выбор.

— И я больше не сделаю этой ошибки. Проклятие, Валентин, я не ребенок, чтобы меня удерживали вдали от конфет. Я — взрослый человек. И я думала, что восхищаюсь тобой. Ха. Будь уверен, что следующее приключение, которое я выберу, не будет иметь с тобой ничего общего. И это будет то, что ты не сможешь контролировать. — Она снова перевела дыхание. — Ты должен был сказать мне.

— Это принесло бы какую-то пользу? — почти неохотно спросил он, словно любопытство перевесило здравый смысл.

Отлично. Это был тот Валентин, которого она хотела отругать.

— Я нашла бы кого-то другого — кого-то, кто не был обязан доносить Мельбурну каждую мою мысль и каждый разговор.

— Я этого не делал. — Валентин передвинулся. — Вот почему он был так чертовски зол этим утром. Проклятый Кобб-Хардинг заявился и попытался описать ему твои груди.

Элинор побледнела.

— Кобб-Хардинг был здесь?

— Он предложил брак как способ спасти твою репутацию. Если бы я сделал то, что должен был и рассказал Себастьяну о том, что произошло у Бельмонта, то у него было бы какое-то время чтобы подготовиться к предложению Кобб-Хардинга.

Элинор кивнула.

— Возможно так. Но, несмотря ни на что, ты не оказал мне никакой услуги.

Маркиз зло усмехнулся.

— Это не то, что ты говорила про ту ночь.

— Та ночь был мой идеей, а не твоей. Может быть, ты и держал руку на поводьях, но эта лошадь получила от тебя то, что хотела, загнал ты ее в загон или нет. — Девушка наклонилась вперед и ткнула его пальцем в колено. — А думал ли ты над тем, что я — не единственная женщина, которая использовала тебя подобным образом? Ты достаточно хорош в этом виде занятий.

— Никто не использует меня.

— Ты уверен? Возможно, те женщины, которых ты гордо соблазнил, а затем отбросил прочь, на самом деле только играли с тобой. Может быть, это ты обеспечивал им что-то — одну-единственную вещь — которую они хотели, и поэтому они использовали и отвергали тебя. — Она встала, снова открыв дверь. — Потому что, честно признаюсь, Валентин, учитывая твои поступки, я не вижу, для чего еще ты можешь годиться.

Никто никогда не разговаривал с ним подобным образом. И никто никогда не заговорит снова, поскольку он об этом позаботится. Валентин остался сидеть, главным образом потому, что он сосредоточился на том, чтобы не ударить Элинор. Он наблюдал, как она вышла из кареты и закрыла дверцу, когда спустилась вниз.

— Все в порядке, Фредерик. Отвези его домой. Я закончила с ним.

Он был сыт по горло этим проклятым семейством. До того, как экипаж смог доехать до конца дорожки, Валентин распахнул дверь и спрыгнул на землю.

— Я пойду пешком, — заявил он, пристально глядя на удивленного кучера.

— Хорошо, милорд.

Теперь была его очередь высказаться начистоту. Маркиз обернулся, но спина Элинор уже исчезла в доме, будто почувствовав ту опасность, которая может ей грозить, Стэнтон бросил на Валентина один взгляд и закрыл парадную дверь.

Отлично.

— Ты не права! — заорал он во весь голос, не обращая внимания на то, что грум и кучер настороженно смотрят на него.

Вероятно, отправиться домой пешком было хорошей идеей. Для всех заинтересованных лиц будет лучше, если он немного успокоится перед тем, как достигнет знакомой порочной атмосферы собственного дома. Маркиз зашагал вниз по улице, радуясь, что ему придется идти почти две мили. Он использует каждый фут этого расстояния.

Добрую половину мили он просто сыпал проклятиями. Итак, Элинор испытывает к нему отвращение. А он просто использовал ее для небольшого развлечения, с волнением и удовольствием, и сейчас, когда ситуация стала слишком сложной, настало время положить этому конец. Тем лучше!

Но он не был обманщиком. Валентин не лгал ей о своем участии, даже если он и позабыл рассказать ей, почему он неожиданно стал ходить за ней тенью. В настоящий момент Деверилл не хотел признавать это, но он наслаждался ее компанией. Маркизу нравилось разговаривать с ней и пытаться выяснить, как работает ее разум. Элинор Гриффин была одной из немногих знакомых ему женщин, у которых, казалось, были и другие желания в жизни, кроме того, чтобы устроиться как можно комфортнее.