Сюзанна Энок - Грех и чувствительность

Слезы выступили у нее на глазах. Кажется, иногда мечты на самом деле могут сбываться. Или Элинор просто отчаянно надеялась на это — ради них обоих.

— Ты всегда нравился мне, Валентин, ты же знаешь, — прошептала она.

— Я знаю. И большую часть времени я не могу понять, почему. — Он снова улыбнулся. — Но как ни странно это звучит, ты заставила меня захотеть стать этим человеком. Тем, кто нравится тебе.

Это звучало замечательно. И только для себя, в самой глубине своего сознания, где у нее еще сохранялись остатки здравого смысла, Элинор беспокоилась, что все это было для маркиза ничем иным, как приключением, что он смотрел на нее как на какой-то вид собственности, который он не хотел отдавать другому мужчине. На какое-то время этого могло быть достаточно для нее, но если Деверилл не любит ее, если она всего лишь навязчивая идея, то Элинор обречена на страдания даже большие, чем в том случае, если бы вышла замуж за Джона Трейси. По крайней мере, если бы Трейси бросил ее или завел любовницу, то это всего лишь расстроило бы ее. А потеря Валентина ее убьет.

Они остановились в гостинице «Зеленый шиповник», чтобы позавтракать и сменить лошадей. Гостиница находилась на пути почтовых карет, следующих прямо в Лондон, так что Валентин не был удивлен, увидев довольно большое количество пассажиров, когда они въехали во двор. Это обстоятельство обеспечивало потенциальными свидетелями тех, кто мог следовать за ними, но в любом случае Мельбурн и так точно знает, куда они направляются. И хотя Элинор занервничала, услышав, что он оставил записку, маркиз не мог из-за своей порядочности поступить иначе.

Порядочность. Никто не был удивлен больше, чем он сам, узнав, что у него есть такое качество. Когда карета после резкого толчка остановилась, Валентин выпрыгнул из нее и опустил ступеньки, а затем предложил руку Элинор, пока та спускалась на землю.

Девушка была права насчет своего гардероба; он выбрал пять платьев, чтобы втиснуть их в громоздкую дорожную сумку, но ни одно из них не подходило для дневного времени. Тем не менее, когда маркиз увидел ее в небесно-голубом платье с низким вырезом под ярким дневным светом, его сердце совершило сальто.

— Люди смотрят, — проговорила Элинор сквозь зубы, беря его под руку.

— Пусть смотрят. Почтовая карета уже собирается отправляться; они не пробудут здесь долго. — Маркиз бросил на нее взгляд. Что-то тревожило Нелл больше, чем преследование ее братьев, и у него имелось подозрение, что это было связано с ним. — Я сниму для нас отдельную столовую, — решил он.

Было что-то странное в том, что, чем больше времени Валентин проводил с Нелл, тем сильнее он желал быть с ней. Обычно после свидания с женщиной он даже не проводил с ней всю ночь. Однако с Элинор это был не просто секс, хотя он и находил девушку очень возбуждающей. Нет, он получал удовольствие, просто находясь рядом с ней. Его отец, вероятно, переворачивается в своей могиле — но с другой стороны, его отец спал со слишком многими женщинами, а затем умер слепым и сумасшедшим. И маркиз вовсе не хотел следовать этому примеру. Больше не хотел.

Хозяин гостиницы проводил их в небольшую отдельную комнату со столом и шипящим камином.

— Я вернусь к вам через минуту, милорд, — проговорил он через кудрявую до невозможности бороду. — Почтовая карета отправляется, и я должен усадить в нее пассажиров.

— Просто пришлите нам чай для начала, — согласился Валентин, кивнув. — И мы подождем завтрак.

— Да, милорд.

— Он весьма странно посмотрел на меня, — заметила Элинор, потягиваясь, как только дверь закрылась.

В венах Валентина разгорался огонь, когда он смотрел на нее. Никто другой не получит эту женщину — даже на одну минуту или на промелькнувшую мысль. Наконец-то он сделал правильную вещь и, как он надеялся, для них обоих.

— Конечно, он сделал это; ведь на тебе вечернее платье.

Нелл показала ему язык.

— И я видела, что ты записал нас… как лорда и леди Смит? Ты даже не пытаешься ускользнуть от Мельбурна.

— Нет, я лишь рассчитываю на то, чтобы обогнать его. Мой самый лучший сценарий заключался в следующем — твоя горничная решит, что ты заслуживаешь того, чтобы выспаться, и не придет будить тебя до одиннадцати часов. Она увидит записку и отдаст ее дворецкому, который отнесет ее Мельбурну, который прочитает ее через полчаса. Затем ему нужно будет разыскать Шея и Закери и сформулировать план, так что они сядут на лошадей и последуют за ними только в половине первого. — Он вытащил карманные часы и открыл крышку. — Что произойдет… еще через четыре часа.

— И мы будем на десять часов впереди них. Нам удастся вовремя добраться до Шотландии?

— Удастся, даже если мне самому придется тянуть лошадей, — ответил маркиз. Нелл привыкла к своим братьям и их самоуверенным взглядам на мир, как и он сам привык к этому, но Валентин отлично знал, что остальная часть Англии выполнит каждое требование Гриффинов. А он только что перешел им дорогу самым скандальным образом.

— А каков самый худший сценарий?

— Они будут здесь через десять минут, — произнес он, усмехнувшись. — Но я намерен быть оптимистом. Это моя новая философия.

Элинор хихикнула.

— Святые небеса. Если это стихийное бедствие, то, по крайней мере, оно будет захватывающим.

Валентин искоса посмотрел на нее, пока Нелл шла к окну, чтобы взглянуть на пассажиров отъезжающей почтовой кареты. То, как она произнесла «стихийное бедствие», беспокоило его. Она уже сделала несколько решительных шагов во время этого приключения; и что бы маркиз не говорил, если бы Элинор по-настоящему захотела остаться в Лондоне, то он повернул бы карету обратно. Но при этом она и не была беззаботной, наивной молодой мисс, которая без вопросов верит всему, что ей говорят. Ее глаза были открыты; но ее беспокоило то, что она видела. А смотрела она на него.

Служанка вошла в комнату с их чаем, сделала реверанс, поставив поднос на стол, и поспешно вышла. Элинор безмолвно подошла, чтобы наполнить две чашки, добавив одну ложку сахара себе, и две — ему.

— Ты запомнила, — произнес Валентин, указывая на сахар.

Ее мягкие губы изогнулись.

— У меня было что-то вроде безумного увлечения тобой.

Поднявшись, Валентин подошел к ней сзади.

— Только было, а теперь? — нежно спросил он, нагнувшись, чтобы поцеловать ее в затылок.

— Когда мне было пятнадцать, я считала тебя просто неотразимым. — Ее легкий вздох от поцелуя заставил его член снова затвердеть. Иисусе, он просто не может насытиться ею.

— Так вот почему ты всегда давала мне лимонное печенье, на котором было самое большое количество сахарной пудры? — прошептал маркиз, отводя в сторону волосы девушки, собранные в хвост, чтобы его рот мог продолжить путешествие по ее шее до нежного горла. Ее пульс бешено бился под его губами.

— Ты заметил это?

Повернув ее к себе лицом, он поцеловал ее нежно, но основательно. Этого было недостаточно, но у них еще будет время продолжить, после того, как они снова отправятся на север.

— Я очень наблюдательный.

— Я так и поняла. — Элинор обняла его руками за шею, прижимаясь к широкой груди.

— Вот, пожалуйста, милорд, — проговорил хозяин гостиницы, распахивая дверь. — Я взял на себя смелость принести немного свежего, горячего хлеба.

— Да, спасибо, — сказал в ответ Валентин, разрываясь между раздражением и весельем, когда Элинор отпрянула от него и отошла в дальний угол комнаты. Он заказал ветчину, яйца и свежие персики для них и снова отпустил хозяина.

— Ты так и собираешься прятаться там? — спросил он, снова повернувшись лицом к Элинор.

Она скромно уселась рядом с камином.

— Думаю, что да. Знаешь, у меня есть несколько вопросов к тебе перед тем, как я соглашусь стать твоей женой.

— О, неужели? — протянул маркиз, чтобы скрыть внезапный неприятный глухой стук своего бедного сердца, с которым он так дурно обращался. — Я рассчитывал на то, что просто внезапно очарую тебя, обогнав всякую логику и здравый смысл.

Элинор улыбнулась.

— И ты сделал это. Но логика и здравый смысл все же смогли меня догнать.

Он был обречен.

— Тогда спрашивай.

— Отлично. — Она сделала вдох. — Дети. Ты хочешь иметь их?